Ознакомительная версия.
— Четыре.
Он прочувствовал это лично и, наверное, не захотел бы больше испытывать что-либо подобное. Хотя бы потому, что было больно. Слишком больно, чтобы думать. А уж делать это связно и понятно для окружающих…
— Три.
Вот тогда голос пригодился в полной мере. И пусть казалось, что время течет мучительно долго, он успел сказать все, что требовалось. Успел отдать приказы, спасшие много-много жизней. А потом с чувством выполненного долга провалился в небытие.
— Два.
Это было непривычно трудно тогда, в первый раз. Словно просеивать песок, в котором, по слухам, вроде бы должны водиться золотые самородки, но никто их еще не находил. И цена ошибки была высока. Практически неподъемна.
— Один.
А на самом деле слов, решающих судьбы, совсем немного. Так мало, что запомнить их все легко можно за один раз. Крохотный мешочек с костями. Только вытягивать их наугад нельзя ни в коем случае.
Но если уверен…
— К бою!
Левый глаз, оказывается, тоже умел дергаться в нервном тике, что и продемонстрировал, когда экраны наведения сфокусировались на объекте, дрейфующем за рабочим периметром арки.
— Коммандер?
Способность удивляться свойственна всем разумным существам, если они добрались до той ступени развития, на которой приходит понимание очень простой истины: пусть ты знаешь многое, но еще большее тебе только предстоит узнать. Если повезет.
Айден не сомневался в мудрости предков. Правда, относил ее именно на счет чего-то незнакомого и неизведанного, тогда как область хорошо и давно изученную…
Этого просто не могло быть. Происходящего. Случившегося и случающегося в эти самые мгновения.
— Тактический модуль базы «Эйдж-Ара» просит разрешения на стыковку. Для оказания помощи.
Наверное, оператор связи был ошарашен не меньше своего командира, но голосом этого не выдал. Зато в инфополе по всему кораблю сейчас молниями метались многочисленные копии одного-единственного вопроса, ответ на который Айдену хотелось получить, наверное, больше всех членов экипажа вместе взятых.
— Разрешаю.
Он не догадывался, а знал. Почти точно. И все же некая смутная деталь маячила на границе сознания, не желая принимать четкую форму.
— Я сам встречу их в шлюзе.
Ему хотелось бежать. Хотелось как можно скорее увидеть… Но что-то советовало не торопиться. Что-то подсказывало: силы еще понадобятся, и душевные не меньше физических.
— Стыковка завершена.
Значит, осталось ждать совсем недолго. Через мгновение створки разъедутся в стороны.
— Адъютант Кален и вверенный ей экипаж прибыли для…
Айден редко позволял себе театральные жесты, но сейчас все вышло само собой. Он стоял спиной к дверям шлюза лишь потому, что знал, кто из них появится. И знал, что вошедшей потребуется не более пары секунд, чтобы оценить обстановку. А вот потом можно повернуться и сказать:
— Добро пожаловать на борт.
Если для брата минимум эмоций, отражающихся вовне, стал непреодолимым недостатком, то сестра занималась чистым подражанием. Правда, достигла в этом значительных успехов: лицо Айзе осталось деловито спокойным. Зато инфополе ближнего радиуса буквально взорвалось. Здесь было все: и удивление, и восторг, и запоздалый страх, и гордость, и…
Это могло продолжаться еще очень долго, но от чувств мало толку там, где нужны точные данные.
— Что вы здесь делаете?
Бесстрастный вопрос помог выдернуть адъютанта из коммуникационной реальности, однако только усугубил ситуацию, потому что в ответ прозвучало:
— Выполняю приказ.
Айден чуть было не спросил: «Чей?», но тут части головоломки наконец-то начали складываться в нужном порядке.
Приказать мог только один человек. Тот, кого лорд Кер-Кален лично наделил такими полномочиями. Конечно, это было несколько несвоевременно, неожиданно и, наверное, излишне легкомысленно, но…
— Он отдавал себе отчет в том, что делает?
— Он — комендант.
Слово резануло слух. Не потому, что выглядело неуместным, а совсем наоборот. Если Айзе, относившаяся к капризу брата, мягко говоря, скептически, назвала должность, а не употребила для уточнения вопроса пару-тройку уничижительных эпитетов, значит, что-то произошло. Между и вообще.
— Так отдавал или нет?
— Полагаю, вполне.
И снова слишком осторожно! Почему? С чего вдруг? Так обычно говорят о действиях того, кого не положено обсуждать. Не по рангу.
— Надеюсь, вы все ему объяснили прежде, чем приказ был отдан?
А, отвела-таки взгляд. На мгновение, но попалась.
— Адъютант?
— Информация была предоставлена.
— В полном объеме?
— В необходимом и достаточном.
Конечно, она не обязана любить странную игрушку своего брата. Вольна испытывать любые чувства по этому поводу. Но умышленно вредить? Нет, только не Айзе.
— Адъютант, вы сделали опасное заявление. Если будет установлено обратное вашим словам…
— Я понимаю всю степень ответственности.
Уверена в себе, а это значит многое. Слишком многое, чтобы успокоиться.
— Айзе, он не мог быть готов.
— Позволь мне судить. Хотя бы на этот раз.
Она права. Как бы мало ни прошло времени, все оно прошло в их общем пространстве, замкнутом и сконцентрированном.
— Ты же хотел научить его командовать?
Этому не учат. Особенно того, кто уже умеет принимать на себя груз решений. Требовалось лишь очертить границы и расставить приоритеты. Но Айден планировал заняться этим намного позже, когда новое окружение станет для Тааса хоть немного понятнее и привычнее. И, честно говоря, собирался ограничить полномочия последнего куда более скромными пределами.
— Он справился.
Да, несомненно. Подтверждение находится прямо перед глазами. Если бы не один нюанс.
— Насколько я помню, база не укомплектована персоналом в должной мере?
— Так точно.
— Даже для обслуживания модуля, верно?
— Так точно.
— И если вы смогли его запустить, это означает, что база…
— В настоящее время не функционирует.
Айден сощурился, и это было не самым удачным внешним выражением обуревающих его чувств, скорее наоборот, потому что внутри у лорда Кер-Кален все дребезжало и сталкивалось.
Объяснений поступку Тааса может найтись много, от вызывающих гордость до клеймящих позором, но где-то среди них есть еще одно, очень неприятное. И очень опасное.
Он мог искренне считать, что бесполезен. Что его существование — ничтожно, а потому нет ни риска, ни страха, только отчаянное желание коснуться чего-то важного и стоящего.
Ознакомительная версия.
