Ну да – кому было запирать дверь?
Они, конечно, были оба тут. Телом.
Души же их обоих пребывали в блаженной нирване, которая дается алкогольным опьянением и за которую приходится потом платить тяжелым похмельем. Ворону, во всяком случае.
Означенный субъект валялся на столе, раскинув крылья и вытянув шею. Глаза его были закрыты, а клюв, наоборот, раскрыт.
— Он не умер? — озабоченно осведомился Пес.
Ворон пошевелился, приоткрыл мутный желтый глаз и издал странный полузадушенный звук.
— Ой, ему плохо! — завопил Пес.
— Ему хорошо, — сухо отозвался я.
Я был очень зол на Ворона.
Да, я нанюхался давеча валерьянки и вел себя в результате не вполне адекватно – но ведь я же не специально! А этот отправился за водкой – и специально набрался, и к каким трудам и хлопотам всех нас привело его недостойное поведение! А еще меня ругал!
Нет, ему нет оправдания!
Но тут я опомнился – Ворон-то на самом деле меня не очень ругал. Так, слегка пожурил.
С пониманием отнесся – не то, что Домовушка!
Ворон снова издал странный звук.
— Щас блевать начнет, — злорадно захихикал Крыс. — Вот умора!
Я только потянулся, но Пес уже опередил меня, отвесив Крысу изрядного тумака.
— Я те дам радоваться! Птичке плохо!
Птичка открыла второй глаз, приподнялась и обвела на нас мутным желтым взглядом.
— И н-не надейтесь! — заорал он. — Я вас всех… — каркнул что-то неразборчивое и снова рухнул на стол.
— Он хотел сказать: "поимею!" — хихикнул Крыс. Что-то напало на него веселое настроение, надо бы испортить!
— Нет, он хотел сказать, что всех нас переживет, — по младости лет наивный Пес обо всех вокруг думал только хорошее. До поры до времени, конечно.
— Исходя из его обычной болтовни в пьяном виде, он хотел сказать, что всех мудрее, — сухо сказал я.
— Пер-р-репью! — вдруг выкрикнул Ворон, не открывая глаз, даже не оторвав от стола головы. И снова полузадушенно каркнул.
Так что каждый из нас ошибался. В меру своего опыта.
А Ратибора что-то было не слышно.
Я повертел головой и только сейчас обратил внимание на окружающую обстановку.
И, собственно, на хозяина квартиры.
Хозяин квартиры, то есть Бублик, спал в кресле, откинув голову так, что были видны его небритая шея и острый кадык.
И храпел. Громко.
Нет, конечно, он брился – дня три назад.
Возможно, он даже и мылся – в прошлом месяце.
И тогда же менял носки.
Может быть, он даже и наводил порядок – в позапрошлом году. Или даже раньше.
В квартире воняло плесенью, немытым телом, какой-то острой закуской, грязными носками и еще чем-то, чем воняет в домах, где никогда не открываются окна, редко моется посуда, а мусор выносится раз в два-три месяца. И где курят дешевые сигареты, пьют паленую водку, крепленое вино, пиво и другие спиртные напитки. И иногда их проливают.
Мебель образца шестидесятых годов – если эту рухлядь можно было назвать мебелью – носила следы длительного и небрежного использования, не всегда по назначению.
Чайник, к примеру, стоял на телевизоре, а на диване валялись сапоги и две воблы.
В доме даже имелись книги — шкаф потерял одну ножку, и вместо нее были подсунуты несколько томов Гоголя.
Но что было замечательно – все плоские поверхности в квартире – стены, дверцы шкафа, оконные стекла (частично) были украшены изображениями красавиц большей или меньшей степени раздетости. Даже с потолка блистали зубами и телесами две красотки.
Сразу я на этот вернисаж не обратил внимания, потому что с некоторых пор голые дамы человеческой породы меня не интересовали.
А Ратибора интересовали, оказывается, и даже очень.
Я нашел его в коридоре, где он с увлечением пялился на красотку, налепленую на двери в ванную. Красотка была прикрыта только собственными волосами, причем в тех местах, где и прикрывать-то не очень нужно.
Уши Ратибора пылали даже больше, чем его щеки.
— А, вот ты где! — сказал я.
— Ты погляди, Кот Котофеич, какая красавица! — отозвался Ратибор. — И намалевана-то как гладко, ни мазка не видно, даже если пощупать… — Он легонько провел пальцем по поверхности картинки.
— Она не намалевана, она напечатана, — пояснил я. — Ты в комнату зайди – там еще больше таких красавиц.
Ратибор послушался, вошел в комнату, сказал:
— Ох!.. — и принялся рассматривать каждую картинку в отдельности, как будто попал в музей.
Пока я отстутствовал, Крыс расположился на диване, уже распотрошил одну воблу и наслаждался редким для нас лакомством.
Я подумал, уселся рядом и взялся за вторую рыбку.
— Э, — сказал Пес, — вы чего? В гости пришли, что ли? Этот картинки рассматривает, те двое жрать уселись!..
— Я с тобой поделюсь, — пообещал я. — Вот ребрышки, хочешь?
— Да не хочу я этих ваших ребрышек! — возмутился Пес. — Я домой хочу! Давай, Ратибор, бери Ворона подмышку, и пошли!
— Ребрышки не наши, а рыбкины, — отозвался я. — Пусть Ратибор налюбуется, а мы пока покушаем – что ж добру пропадать!
— Воры! — отозвался Пес и отвернулся.
— Мы не воры, — возразил Крыс, чавкая. — Мы экспроприаторы. К тому же еда – это не частная собственность, еда должна принадлежать всем. Кто голоден – тот и ест. И потом, дай мальчику налюбоваться – он в своей Таме такого наверняка не видел и не увидит.
Ужасно – но я был вынужден согласиться с Крысом. С этим мерзопакостным созданием!
Что делать – справедливость прежде всего!
— Какое воровство, Пес! — сказал я как можно более дружелюбно. — Это даже не экспроприация. Мы же на территории врага, и эти воблы – наши трофеи. Законная добыча. Мы же сюда с боем прорывались!
Пес подумал – и согласился со мною, так что я уделил ему кусочек спинки.
Как раз в тот момент, когда с рыбками было покончено, Ратибор оторвался от созерцания.
— Да уж, красавицы! — резюмировал он. — Так ты говоришь, это не нарисовано?
— Это фотография, мгновенный отпечаток. Изображение отпечатывается на пленке, а потом переносится на бумагу. И распечатывается. Эти картинки в основном из журналов…
— Точно, — со знанием дела подтвердил Крыс, облизывая усы. — Из "Плейбоя".
Ратибор заинтересовался, что же такое фотография, я кое-как, в меру своих знаний и в меру Ратиборовой способности понять, объяснил.
— Ты хочешь сказать, что это живых девок вот в таком виде?… — Ратибор не договорил и сплюнул. — Ну, бесстыжие!... Знал бы – не смотрел.
— Ну почему? — удивился Крыс. — Тебе полезно. Для общего образования! — и захихикал.
Ратибор еще раз сплюнул и развернулся к столу.
