Сирик, придерживая живот, запыхтел, с любопытством разглядывая этот предмет.
— Что это, лорд-командующий? Вы отобрали у деревенских мальчишек эту игрушку?
Рунольд взвесил игрушку на ладони. Хотя и неуклюже вырезанный, деревянный предмет явно имел форму корабля. А мачтой служила обломанная палочка.
— Это благочестивый голос, — мягко ответил Рунольд, — могучий корабль, один из тех могучих кораблей, которые мы видели прошлым вечером. Да, это игрушка, но мы не играем такими. И ради безопасности Карстена я обязан спросить, какие дела у вас, лорд Фальк, с порождением тьмы, ведьмами из Эсткарпа?
Фальк напряженно смотрел на игрушечный корабль. Лицо его побелело, а потом покраснело от прилива крови. Яростным усилием он сдержал вспышку гнева. Если он сейчас ошибется, то может проиграть все.
— Разве я послал бы людей на берег, готовясь захватить добычу с этого корабля? — он придал своему голосу оттенок торжественности.
— Я полагаю, вы сегодня утром выловили эту игрушку в воде, лорд-командующий. Но почему вы считаете, что это часть Эсткарпской магии и что корабли, которые мы видели, рождены этим колдовством?
— Да, я подобрал это утром на песке, — согласился Рунольд, — и я кое-что знаю о колдовских иллюзиях. К тому же мы, я и мои люди, пошли на берег утром и нашли сокровище, которое может соперничать с теми, что вы показывали нам. Марк, Джотек! — вошли два щитоносца, ведя на веревке пленника. — Передаю вам часть флота, — Рунольд отдал кораблик Фальку. — А теперь, лорд Фальк, если не ошибаюсь, я могу показать вам того, кто сделал этот флот. Не думаю, что бы я ошибался.
Фальк привык к полумертвым пленникам, которых море выбрасывало на берег, и знал, как обращаться с ними. Причем, его обращение обычно заканчивалось одинаково. До сих пор он благополучно решал такие проблемы. Рунольд несколько обеспокоил его, но теперь к Фальку вернулась обычная самоуверенность.
— Итак, — он откинулся в кресле, улыбаясь в предвкушении развлечений, — вы считаете, что захватили волшебницу, — Фальк в упор разглядывал пленницу. Худая, но сразу видно, что сильная — хорошая предстоит забава. Может, Рунольд сам хочет приручить ее. Эти колдуньи не отличаются красотой, а эта так обмыта, будто целый месяц провела в волнах. Он внимательно вглядывался в обрывки одежды, почти не скрывающие ее тела.
Одежда кожаная — такую носят под кольчугой! Значит, женщина была вооружена. И Фальк шевельнулся. Одетая в кольчугу колдунья и иллюзорный флот. Неужели Эсткарп выступил и цель выступления — Верлейн? У Эсткарпа немало оснований быть недовольными Верлейном, хотя до сих пор никаких враждебных действий с его стороны не было. Обдумаем позже, сейчас все внимание — Рунольду и тому, как удержать Карстен в качестве союзника.
Фальк тщательно избегал взгляда пленницы.
— Разве в Карсе неизвестно, лорд-командующий, что эти колдуньи силой взгляда могут подчинить человека своей воли? Ваши щитоносцы не приняли мер предосторожности.
— Похоже, вы что-то знаете об этих колдуньях?
«Осторожно, — подумал Фальк, — этот Рунольд стал правой рукой Ивьяна не только из-за своего меча. Надо показать ему, что Верлейн не предатель и не болван».
— Эсткарп уже платил дань нашим берегам, — Фальк улыбнулся.
Рунольд, видя его улыбку, отдал приказ:
— Марк, набрось свой плащ на ее голову.
Женщина не шевельнулась и не издала ни звука с тех пор, как ее ввели. Может, она до сих пор находилась в полубессознательном состоянии от долгого прибывания в воде или от удара о скалу. Но ни один из людей Верлейна не ослабил своей бдительности только потому, что пленник не кричит, не умоляет, не отбивается бесполезно и отчаянно. Лишь когда на голову женщина был наброшен плащ, Фальк заговорил, наклонившись вперед: слова его были обращены скорее к женщине, чем к мужчинам. Он хотел проверить по ее реакции, в каком она состоянии.
— Разве вам неизвестно, лорд-командующий, как разоружить колдунью? Это очень просто… И довольно приятно, — и он пустился в непристойные подробности.
Сирик рассмеялся, поддерживая руками колышущийся живот. Рунольд улыбнулся.
— Да, вы в Верлейне из всего можете извлекать удовольствие, — согласился он.
Лишь лорд Дуарт оставался спокойным. Он сидел, положив руки на колени. Постепенно на его щеках появилась краска.
Полускрытая фигура не пошевелилась и не издала ни звука.
— Уведите ее, — приказал Фальк, — отведите к Сенешалю, он сохранит ее для нашего удовольствия. Для каждого удовольствия — свое время.
Теперь это был вежливый хозяин, занимающий прочное положение.
— А теперь доставим удовольствие лорду-герцогу — дадим ему жену.
Фальк ждал. Никто не знал, с каким огромным напряжением он вслушивался в ответ Рунольда. Пока Лойз стоит у алтаря редко используемой церкви, держа руки на рукояти топора, а Сирик произносит слова обряда, Рунольд именем своего повелителя может прекратить венчание. Но как только Лойз станет герцогиней Карстена, пусть лишь по названию, Фальк сможет свободно двигаться по пути, который он давно рассчитал.
— Да, да, — Сирик встал, с пыхтением расправляя складки плаща. — Венчание. Не нужно заставлять леди ждать, лорд Дуарт… Молодая кровь — нетерпеливая кровь. Идемте же, лорды… Венчание! — это был его час, и этот выскочка-солдафон не может помешать ему. Гораздо приличнее, если топор понесет, и будет замещать своего повелителя, благородный лорд Дуарт. Это предложил он, Сирик, и Ивьян тепло поблагодарил его перед выездом из Карстена. Да, Ивьян поймет… уже понял, что за поддержку храма братства и таких благородных семей, он больше не должен слушать разбойников, типа Рунольда. После венчания, солнце Рунольда должно закатиться.
Было холодно. Лойз металась по балкону большого зала — сердцу крепости. Она терпеливо стояла, пока произносились тосты, но не собирались делать вида, что верит в пышные слова и испытывает счастье. Лойз не понимала такого счастья. Она хотела только свободы.
Захлопнув за собой дверь и закрыв ее на три запора, она принялась за работу. Сняв с шей, головы и ушей драгоценности, она бросила их на пол. Длинное платье было откинуто в сторону. И вот, наконец, Лойз стоит перед зеркальным щитом, слишком возбужденная, чтоб чувствовать холод, идущий от каменных стен. Расплетенные волосы тяжело лежали на плечах, опускаясь до обнаженных бедер.
Прядь за прядью, безжалостно обрезала она их ножницами, длинные локоны падали на пол. Вначале быстро, а затем — медленно и осторожно, пока голова не приобрела такой вид, как полагается под шлемом. Те хитрости, которые Лойз презирала в изложении Беатрис, теперь пригодилась, она осторожно натерла брови и ресницы смесью сажи. Занятая этим делом, она почти не смотрела в зеркало. И вот, немного отступив, она критически рассмотрела свое отражение, весьма удивленная увиденным.
