— Ты никуда не уйдешь! — твердо заявила Бет. — Бахрам, ты ведь понимаешь, что его нельзя отпускать?
— Я думаю, он может уйти, — кротко сказал старик. — Мы не вправе удерживать его против воли.
— А он вправе был нас сюда упрятывать?! Саб-Бияр, скажи хоть ты.
— Я тоже считаю, что мы не должны отпускать его, — согласился тот. — Он обманывает нас.
— Хотите попытаться остановить меня? — спокойно спросил Хамсин.
До Беатриче, наконец, дошло, что никто из общинников не захочет да и не сможет воспрепятствовать ему, если он решит уйти. Не смотря ни на что, он оставался сильней их всех вместе взятых. У нее оставался лишь один аргумент.
— Но ты же дал слово, — сказала она тихо.
— Да. Я дал слово наместника. Но я не знаю, как выйти из лабиринта. Я действительно этого не знаю, клянусь Саргоном.
— Но ты ведь можешь открывать пространство.
— Только не здесь. Когда в последний раз я пытался открыть дверь, то оказался на дне ущелья с переломанными костями. Я должен признать, что лабиринт сильнее меня.
— Он говорит правду, Беатриче, — подтвердил дервиш. — Сила наместника здесь бесполезна.
— Поэтому ты и послал нас за ним? А ведь мы могли погибнуть!
— Это не я послал за ним, и не я вывел вас на него. Этого еще никто не знает, но на самом деле лабиринт сам направляет нас, за тем, кого хочет спасти. Вчера днем двое из наших отправились на поиски нескольких нукеров Хамсина.
— Тогда ты должен оставаться здесь, пока не придумаешь, как выбраться отсюда самому и вывести нас, — заявила Бет наместнику. — Ты обещал.
— Хорошо, — неожиданно согласился тот.
— И ты не уйдешь? — усомнился Саб-Бияр.
— Я дал слово, что выведу вас. Моя совесть будет чиста, если я хотя бы попробую воспользоваться всеми известными мне методами.
— И неизвестными тоже, — настояла Бет.
— Обещаю, что испробую все.
Так Хамсин стал членом сообщества, которое состояло из людей, именно ему обязанных вечным заточением. Из уважения к его статусу Бет, Иверлин и Саб-Бияру поручили помогать ему во всем и сопровождать его, дабы он случайно не попался в одну из хитроумных ловушек лабиринта. Бывший раб старался избегать любого общения с наместником, Ив все еще немного побаивалась титана, но Беатриче выполняла эти свои обязанности с особым рвением, не давая ему успокоиться ни на миг.
У нее вновь появилась надежда на то, что при помощи Хамсина ей и ее друзьям удастся, наконец, выйти на волю. Но ее все еще волновал один вопрос, который она, однажды без посторонних задала ему.
— Скажи, отчего ты вдруг так переменился. Мне не верится, что ты хочешь искренне нам помочь.
— По-твоему, я обманщик?
— Значит, в тебе проснулось человеколюбие?
— Ничего подобного. Это чувство меня не посещало с тех пор, как я стал наместником.
— Да? И как же давно?
— Несколько тысяч лет назад.
— Ого! Так ты ненавидишь людей?
— Презираю.
— Включая всех общинников и меня?
— И вы ничем не лучше тех, кто живет в Тварном мире.
— Чем же мы так провинились?
— Разве есть хуже вас создания на земле?
— Неужели нет?
— Человек — это самая злобная тварь, из всех живущих на земле существ. Ни одно животное не способно на такую жестокость, на какую способен человек. Даже хищник не убивает просто так, а лишь, чтоб прокормиться. А люди совершают это, походя и с особым изуверством, от которого испытывают удовольствие.
— Но не все же люди таковы, — попыталась возразить Беатриче.
— Все, — заверил ее титан. — Просто некоторые следуют своим гнусным инстинктам, а другие лицемерно скрывают их.
Бет была поражена тем, что сказал Хамсин, но не позволяла себе задумываться над его словами, чтоб самой не поверить. Где-то в глубине души она чувствовала его безжалостную правоту.
— Так почему же ты не ушел? — спросила она через некоторое время.
— Не из-за вас.
— Это я уже поняла. Тогда из-за чего?
— Во-первых, ты вынудила меня дать слово, и поскольку я не являюсь человеком, то должен держать его. Во-вторых, я не могу позволить, чтоб на моей земле существовало нечто неподвластное мне. Я должен разгадать лабиринт.
— Как я и полагала. И рада этому.
— Тому, что оказалась права?
— Тому, что не думала о тебе лучше, чем ты есть на самом деле.
— Теперь ты обо мне все знаешь. Может быть, перестанешь тогда постоянно злиться на меня?
Беатриче на минуту лишилась дара речи. Она и предположить не могла, что с ним можно было общаться как-то по-иному. С тех пор, как они встретились у ручья в лабиринте, она постоянно разговаривала с ним на повышенных и резких тонах, ожидая какой-то каверзы, неожиданного удара или подвоха с его стороны.
— Тебя это раздражает? — спросила она пораженно.
— Тяжело сосредоточиться на главном, когда все вокруг тебя ненавидят.
— Тебе не стоит этому удивляться. Все мы здесь по твоей милости.
— Я и не удивляюсь. Просто я не привык к такому отношению окружающих.
— Охотно верю. У себя в покоях тебе, несомненно, было бы комфортнее. Так выведи поскорей нас отсюда и вернись к своих преданным воинам, рабам и рабыням, которые, конечно, тебя боготворят.
— Я могу хотя бы попросить помочь мне умыться? — терпеливо выслушав все это, спросил Хамсин.
— Конечно, — вздохнула Бет.
Теперь у общинников стало гораздо меньше проблем с водой. Во время изменения лабиринта, из-за которого заблудились Иверлин и Беатриче, неподалеку возникло несколько источников с холодной водой и один с теплой. Таким образом возникло и еще одно развлечение в пещерах: купание. Некоторые из тех, кто еще недавно были на воле, даже взялись обучить тех, кто не был там никогда, искусству держаться на воде. К тому же через «горло» ходить больше не приходилось, и каждый мог сам заботиться о себе, не рискуя жизнью.
Беатриче привела наместника к теплому источнику. Поскольку в общине уже объявили время сна, то у ручья находилась лишь одна юная парочка. Но и эти двое, увидев Хамсина, поспешили уйти.
— Тебе придется снять шлем? — задала Беатриче глупый вопрос и, поняв это, тут же снова спросила:-Помочь?
— Я справлюсь, — сухо ответил наместник.
Девушка не могла скрывать своего любопытства. Никто из тех, кого она знала, никогда не видел лица Хамсина. Болтали всякое: и что он урод и у него совсем нет глаз, и что у него огромный шрам, закрывающий веки, и даже что на самом деле у него три глаза и все зрячие. Наблюдая за тем, как титан ходит, безукоризненно определяя все препятствия, и точно угадывает качество предмета и внешность любого существа, многие считали, что наместник вовсе не слеп. Такое же чувство порой возникало и у Бет.
