Раздался крик боли.
— Он ранил меня! — закричал Никуля. — Я ранен!
Перерим с быстротой молнии вытащил нож из тела приятеля и с криком: — Я его тоже задел! — нанес еще один удар. Никуля захрипел. Уже без жизни он повалился на землю.
— Он готов! — радостно крикнул Перерим, чувствуя как обмякшее тело сползает с ножа. — Одним меньше!
Он вытер нож о рубаху. Губы его кривились в усмешке, оценить которую тут мог только Гаврила. Перерим явно ждал восторгов от Никули, но вместо этого услышал голос богатыря.
— Это точно, — сказал он. — Один готов… Это значит, что дошла очередь и до второго.
Перерим отшатнулся. От удивления он даже не нанес удара.
— Никуля!
Старик молчал. Да и странно было бы, если б он что-нибудь сказал. Перерим опустился на колени. Руки его зашарили по земле, и он почти сразу же нашел друга. Дотронувшись до груди, он ощутил на пальцах липкую влагу и, поняв, что произошло, заплакал.
— Я убил его! — воскликнул он, задыхаясь от стеснившего грудь волнения — О горе мне! Я убил его!
Горе слепца было не поддельно. Гаврила ощутил такую лютую тоску, что, не смотря на то, что тут только что произошло, посочувствовал наемному убийце, потерявшему единственного друга.
— Утешься, старик. Его убил не ты, а мой ум.
Не боясь возмездия, Перерим поднял голову.
— Ты видишь?
— Конечно!
— Ты лжешь!!!
Переход от скорби к ярости быт настолько резок, что Гаврила отшатнулся.
— Но даже если это правда, я все равно убью вас… Всех….
— Не думаю, чтобы это у тебя получилось, но попробуй…. — нарочито спокойно сказал богатырь — Вдруг чего и выйдет?
Он посмотрел на друзей. Исин, смешно вытягивая шею прислушивающихся к разговору, а Избор размахивал руками, стараясь привлечь внимание Масленникова.
— Что еще? — спросил Гаврила, надеясь, что Избор его поймет.
Тот не решаясь говорить сделал несколько подгребательных движение руками, а потом резко опустил кулак, словно вбивал в землю незримого противника. Гаврил все понял и кивнул, но вовремя сообразив, что воевода его не видит, сказал.
— Годится!
Убив Никулю руками Перерима, Гаврила должен был найти другие руки, способные справиться с оставшимся слепцом. Надежды на то, что тот устыдиться такой жизни и сам зарежется у него не было никакой. Услышав голос богатыря, старец насторожился. Он кошкой прыгнул к нему и разрезав воздух где-то на уровне горла спросил.
— Что годится?
— Годится любой способ, чтобы расправиться с тобой, грязный наемный убийца!
Перерим не стал тратить время на ответ, а вместо этого прыгнул еще раз, но и тут у него ничего не вышло. Тогда он нащупал позади себя камень и уселся, привалившись к нему спиной.
— Ты не воин! — сказал он со спокойным сарказмом. — Ты трус! Ты ведешь себя так, словно тебя тут и нет.
Гаврила рассмеялся и чтобы еще больше разозлить старика сказал.
— Твой мир темен и узок. Ты даже не в состоянии понять насколько ты прав! Меня тут действительно нет. Все это время вы сражались с голосом.
Перерим нерадостно рассмеялся.
— Ты не только трус, но еще и лгун!
— Ты не веришь мне? — усмехнулся Гаврила, потрогав рукоять меча.
— Что же ты — дух? — вопросом на вопрос ответил Перерим.
— Да! — Ответил Гаврила, впервые за последние два дня наслаждаясь свои странным состоянием. — Дух! Бессмертный дух!
Старик не поверил ему.
— Ели тут и есть дух, то это кто-то из твоих молчаливых приятелей. Чесночный дух. Другого духа тут нет.
Как не хорохорился старик Гаврила понял, что эту схватку он выиграл. Это понимал и слепец. Изменить тут что-то могло только чудо.
И старик попытался его совершить.
Тонко взвизгнув он вдруг подскочил в воздух и крутясь волчком начал ножом пластать воздух вокруг себя. Сеющим смерть колесом слепец прокатился по земле успев прорезать воздух в сотне мест, но возраст брал свое и движение его замедлялись, замедлялись, замедлялись и, наконец, остановившись сел на землю.
Гаврила все время державшийся рядом сказал ему прямо в ухо.
— Вон ты оказывается какой… Плясун!
Старец ничего не ответил. Ему было не до того. Он тяжело дышал, вытирая пот, ручейками бежавший по морщинистому лицу.
— Устал? — спросил Гаврила.
Дела ему до старческого самочувствия не было. Он стоял и думал как бы половчее ему подвести Перерима под кулак Избора. Он кусал губы, чесал голову, но нужная мысль туда не приходила. Старик же тем временем безучастно сидевший что-то бормотал и шевелил руками. Набормотавшись он опустил с колен руки со старческими набухшими венами и только тогда ответил.
— Все равно мой верх будет! За мной сила и могущество! А за вами что? Чесночный дух?
Он замолчал и медленно поднялся. Гаврила понял, что старик так и не поверил ему и что он снова хочет начать игру в смертельные жмурки.
«Что же», — подумал Масленников — «Если ему так хочется…»
— За нами? За нами Вера и Правда! — сказал Избор. Это были его первые слова, с тех пор, как волшебный огонь ослепил их. Гаврила быстро посмотрел на него. Свесившись с камня он, сложив губы трубочкой, дул прямо перед собой. Перерим почувствовал запах и исполнился надеждой добраться до Избора.
— Вера и Правда? — повторил старик недоверчиво. Он медленно двигался по направлению к запаху… — Нет за вами ничего… Кроме яйца вашего поганого…
Он засмеялся довольно, словно именно этого требовали от него остроголовые, а не похищения талисмана. Внутри у Гаврилы похолодело, словно в брюхо кто-то положил некрупную льдину. Он слышал старца, видел его, но ничего не мог с ним поделать. Он даже не мог напугать слепца, как напугал давешних разбойников. И в этот момент Избор оттолкнувшись ногами от камня, упал сверху на старика. Чутье Перерима оказалось необычайно тонким! Каким-то чудом он почувствовал движение воеводы и шарахнулся в сторону. Нет! Он не сделал попытки убежать! В расчете на то, что его противник неизбежно свалится на землю, он только отступил на шаг. Так бы оно и получилось, если бы Избор просто прыгнул, но он, не видя противника, прыгнул, расставив руки в стороны. Слепец увернулся от правой руки, но попал под левую. Она пронеслась и ударила того прямо по шее. Перерим ахнул, и под радостный вскрик Гаврилы — Опять пополам! — не то пролетел, не то пробежал, не то просеменил четыре шага, но потом ноги его вдруг ослабли и на пятый шаг сил уже не хватило, и он упал.
— Где он?
— Тут! — Гаврила показал рукой где именно.
— Не шути, — зло сказал Избор. — Живой?
