— Хо — отбиратель топоров! — Нога стукнула его по ребрам, и Росс проглотил насмешку, которая могла бы послужить ответом на это грубое обращение. В тусклом свете он видел лицо Еннара и был до абсурда рад, когда заметил пятна под правым глазом и вдоль линии подбородка: следы, оставленные его собственными костяшками пальцев.
— Хо — воин! — хрипло воскликнул Росс в ответ, стараясь вложить в это обращение все презрение, которое он мог вызвать.
Насколько он мог видеть, Еннар взмахнул рукой, в которой был нож.
— Отрезать острый язык — это доброе дело. — Молодой человек улыбнулся, опустившись на колени рядом с беспомощным пленником.
Росс знал, что воздействие страха хуже всякой боли. Может, Еннар действительно настроен сделать то, на что намекал. Вместо этого взметнувшийся нож срезал ремни с его рук. Росс испытал боль в свежих ранах, прорезанных ремнями в его теле, с чувством благодарности, что Еннара привело к нему не желание причинить ему вред. Он знал, что его руки свободны, но опустить их через голову было для него чересчур трудно, и он лежал без движения, пока Еннар развязывал его ноги.
— Встать!
Если бы Еннар не протянул ему руку, Росс не смог бы сам подняться на ноги. Не смог он и удержаться после того, как его подняли, и рухнул лицом вниз, когда тот отпустил его; его душила горячая ярость от осознания своей беспомощности.
В конце концов Еннар подозвал двух рабов, которые вытащили Росса на улицу, где вокруг костра собрался совет. Спор был в самом разгаре, и страсти иногда накалялись так сильно, что говорящие, выкрикивая свои аргументы, размахивали рукоятками ножей или топоров. Росс не знал их языка, но не сомневался, что именно он сейчас предмет их обсуждения. Решающий голос был у Фоскара, но он еще не отдал его ни одной из сторон.
Росс сидел там, куда его швырнули рабы, растирая сильно болевшие запястья; он был так болен телом и устал душой, что на самом деле не интересовался судьбой, которую ему готовили. Он был бы доволен, если бы его просто освободили от всех ужасов бренного существования. Это была небольшая милость, но он насладился бы ею.
Он не знал, сколько времени длились споры, но наконец к нему подошел Еннар огласить решение.
— Твой вождь — он давать много хороших вещей за тебя. Фоскар отвести тебя к нему.
— Мой вождь не здесь, — вяло повторил Росс, выдвигая протест, на который, он знал, они не обратят внимания. — Мой вождь сидит у горькой воды и ждет. Он разгневается, если я не приду. Пусть же Фоскар боится его гнева...
Еннар засмеялся.
— Ты сбежать от своего вождя. Он будет доволен Фоскаром, когда ты снова будешь у него в руках. Тебе это не понравится — думаю так!
— Я тоже так думаю, — тихо согласился Росс.
Остаток ночи он провел, лежа между бдительным Еннаром и другим охранником, хотя у них хватило гуманности не привязывать его на этот раз. Утром ему разрешили поесть, и он вылавливал немытыми пальцами крупные куски тушеной оленины. И несмотря на грязь, это была лучшая пища, которую он ел за все эти дни.
Поездку, однако, можно было назвать какой угодно, только не комфортной. Он взгромоздился на одну из лохматых лошадей, под животом которой протянули веревку, чтобы связать петлей его ноги. К счастью, его руки не были связаны, и он мог ухватиться за шероховатую жесткую гриву и кое-как усесться. Уздечка его лошади была у Тулка, а рядом с ним скакал Еннар, лишь краем глаза следивший за своей лошадью, сосредоточив все остальное внимание на пленнике.
Они направились на северо-запад, к зелено-белым холмам, выделявшимся на фоне утреннего неба. Хотя чувство ориентации у Росса было не очень тренированным, он был уверен, что они находились в окрестностях скрытой деревни, которую, он полагал, уничтожили люди с корабля. Он попытался выяснить, как пришельцы установили контакт с кочевниками.
— Как найти другого вождя? — спросил он Еннара.
Молодой человек откинул назад через плечо одну из кос и повернулся прямо к Россу:
— Твой вождь приходить наш лагерь. Говорить с Фоскар — два-четыре сна назад.
— Как говорить с Фоскар? На языке охотников?
В этот раз Еннар, казалось, был не совсем уверен. Он нахмурился и заявил:
— Он говорить с Фоскар, с нами. Мы слышать правильные слова — не речь лесных трусов. Он говорить с нами хорошо.
Росс был поражен. Неужели пришелец из другого времени разговаривал на соответствующем языке примитивного племени, живущего через тысячи лет после его собственной эпохи? Были ли людям с корабля тоже знакомы путешествия во времени? У них были свои станции? И все же их ярость к русским была неистовой. Он был в замешательстве.
— Этот вождь — похож на меня?
И снова Еннар замешкался.
— Он носить одежду, как ты.
— Но он был как я? — настаивал Росс. Он и сам не знал, что именно пытается узнать. Но в тот момент казалось важным все-таки выжать хотя бы из одного кочевника, чем он отличался от человека, который назначил цену за его голову и которому его везли на продажу.
— Не похож! — произнес Тулка через плечо. — Ты как охотники — волосы, глаза. Странный вождь — нет волос на голове, глаза не такие.
— Ты его тоже видел? — быстро спросил Росс.
— Я видел. Я скакать в лагерь — они тоже приезжать. Стоять на скале, звать Фоскар. Делать чудеса с огнем — он взлетать. — Он быстрым жестом указал рукой на куст на тропинке перед ними. — Они втыкать маленькое-маленькое копье — из земли выходить огонь и гореть. Они говорить сжечь наш лагерь, если мы не отдать им человека. Мы говорить — нет человека. Тогда они говорить дать нам много хороших вещей, если мы найти и привести человека.
— Но это не мой народ, — вмешался Росс. — Посмотри, у меня есть волосы, я не такой, как они. Они плохие...
— Может, ты взят ими в войне — раб вождя. — Еннар дал ответ, который звучал вполне логично в соответствии с обычаями его собственного племени. — Они хотят вернуть раба — это так.
— Мои люди тоже сильные, много волшебства, — подбросил идею Росс. — Отведи меня к горькой воде, и они заплатят много — больше, чем чужой вождь!
Оба кочевника переключились на эту мысль.
— А где горькая вода? — спросил Тулка.
Росс мотнул головой в сторону запада.
— В нескольких снах отсюда.
— В нескольких снах! — язвительно повторил Еннар. — Мы проскакать несколько снов, а может, и много снов, не знать точно куда — может, там и людей нет, может, нет горькой воды — все это ты говоришь своим хитрым языком, чтобы мы не отвести тебя обратно к хозяину. Мы не пойти тем путем даже одного сна — найти вождя, получить хороших вещей. Зачем делать что-то сложное, если можно сделать простое?
