Это все решило. Я сказал:
— Да. Тогда пусть едет к нам.
— Я скажу старосте, чтоб отправил ее в наш дом, пока мы будем в пути, — ответил отец и я лишь кивнул. К стыду своему скажу, что мне даже в голову не пришло спросить об этом у нее самой. Я был уверен, что знаю лучше нее, что для нее хорошо.
Мы снова поехали на лошадях по земляным дорогам. Пейзажы вокруг были всегда одними и теми же — поле, лес, или дорога. Я думал, что это вскоре надоест мне, но к концу первой недели заметил, что картины никогда не повторяются. Природа, великий художник не создает двух одинаковых пейзажей. Даже двух одинаковых деревьев не встретить в одном лесу.
Я начал наслаждаться этими картинами, запахами леса и трав и уже не так сильно злился.
Некоторое разнообразие внесло в наше путешествие посещение замка герцога Борриамира. Отец сказал, что герцог — хозяин целого края и все тут подчиняются ему. Замок его светлости и правда был в разы больше, чем дом любого горожанина, но… Но стены в коридорах плакали сыростью, а в залах свистел ветер.
Увидев оконные проемы, я на некоторое время замер и ощупал края, пытаясь понять куда же делись стекла? Может их сняли потому, что наступило лето? Но отец объяснил мне, что стекол в нежилых помещениях нет. На зиму их просто закрывают деревянными щитами. А еще в замке не было отопления, лишь камины в спальнях, и в зале, огромный, аж до потолка.
Я долго бродил там, разглядывая все вокруг. Замок был красив какой-то особой, мрачной красотой. Суров и мрачен. Мне хотелось бы еще раз приехать туда, но, если б мне было суждено остаться здесь хоть на одну зиму, я бы застрелился.
Герцог видимо не замечал, в каком кошмаре живет и очень гордился своим домом. Ради вежливости я солгал. Произнес что-то вроде: «величественно» и «потрясающе». Кстати, герцог был первым человеком за все время, который отважился с нами говорить. Он опускал голову и не смотрел в глаза, но не замирал и не убегал от нас, как остальные.
В замке его светлости было кое-что очень забавное — когда мы беседовали с его светлостью, в зал вплыла дама в таком платье, что я едва удержался от хохота. В первый момент я вообще потерял дар речи и уставился на нее в немом удивлении. Кажется, она решила, что произвела на меня впечатление… Так вот, платье на ней было чернильного цвета, все, сверху и до пола. От талии оно расходилось колоколом, будто бедра у нее были огромными. Когда она подошла поближе, я услышал, как гремит что-то железное. Позже отец объяснил, что это каркас, который знатные дамы носят под юбкой, и он на самом деле сделан из железа. А на голове у дамы была высоченная башня из искусственных волос. Боже мой, эта башня была не меньше полуметра в высоту. Я смотрел на нее и думал, что если бы она захотела изуродовать себя специально, то все равно не смогла бы ничего придумать ужасней, чем этот наряд.
Когда мы покинули замок герцога и ехали к границе с Эллинией, я спросил отца, почему в стране людей считается красивой женщина, если у нее не видно ног и бедер, если она не может свободно двигаться, а на голове навьючено что-то жуткое?
— Может быть, чтоб не убежала? — хмыкнул в ответ отец.
Оставшийся путь я иногда вспоминал наряд герцогини и посмеивался про себя.
В Эллинии не носили подобных платьев, хотя по сути Эллиния мало чем отличалась от королевства людей. Только больше было лесов и меньше пашен, а так все тоже самое. По крайней мере, так показалось мне. Но когда в столице Эллинии, король спросил меня, заметил ли я, насколько их край отличается, я сказал:
— Конечно!
Честно говоря, я к тому моменту ужасно устал от этой поездки. Все чего мне хотелось, это поскорее вернуться домой и никогда больше не покидать свой город. Я ждал, когда отец закончит свои дела и мы двинемся в обратный путь. Еще какой-то месяц и я окажусь дома. Представляя себе родной дом, я не заметил, что отец говорит обо мне, очнулся только когда услышал, что он говорит королю Эллинии, что его сыну, то есть мне, нужен свой личный раб, и он хотел бы, чтоб раб был именно эльфом. По мнению отца, эльфы гораздо симпатичнее людей. Я разинул рот. Мы никогда не обсуждали с отцом этой темы.
В последнее время у нас стало модным, чтобы дом вел не андроид секретарь, а кто-то из эльфов, или людей. Выбирали самых симпатичных и умных, чтобы радовали глаз и не раздражали. Мне не нравилось это. Зачем мне раб, когда можно купить отличного андроида последнего поколения?
— Вы знаете, что я — не простой горожанин, — между тем говорил мой отец. — И моему сыну не пристало иметь раба-простолюдина. — Тут он посмотрел на сына короля, высокого юношу с длинными, светлыми волосами, и король, вздрогнув ответил:
— Но господин! У меня лишь один сын! Кто будет править страной, после меня, если вы заберете сына к себе?
Он не протестовал, лишь просил и это удивило меня. Отец нахмурился и уже хотел что-то ответить, но я успел вклиниться, мне до жути не хотелось секретаря — эльфа:
— Пап, ну на самом деле! Пусть принц остается дома, обойдемся андроидом!
— Ты так считаешь, Аннорд? — повернулся ко мне отец.
— У меня есть племянник, — быстро сказал король. — Он из рода Ледяных Слез, этот род когда-то правил в Эллинии. Моего племянника зовут Саммират. Он очень умный и приятный внешне юноша. А еще он воспитан и обучен…
— Хорошо, берем, — улыбнулся мой отец.
Так я получил личного секретаря, которого вообще не хотел. Но вышло так, что Саммират из рода Ледяных Слез вскоре стал мне не только секретарем, но и лучшим другом.
Я и сам не заметил, когда и как это случилось, но постепенно я начал все больше и больше доверять ему и с удивлением понял, что он вовсе не глуп. Он был похож на ребенка, очень мало знал, по сравнению со мной, но я вскоре понял, что это не его вина. Просто он никогда не слышал о многих вещах, которые для меня были знакомы с самого детства.
Когда мы вернулись домой, Саммират очень быстро обучился всему, чему было нужно и я только удивлялся — ведь я то ждал, что придется по пол года втолковывать глуповатому эльфу простые вещи.
Однажды я спросил его, каково ему с его умом жилось среди сородичей? Не было ли ему тяжело с ними общаться? И он ответил, что остальные не глупее него. Я удивился — ведь все знали, что эльфы и люди совсем не умны! Саммират ответил мне, что все это чушь.
— Возможно, так выгодно считать, — сказал он. — Ведь гораздо проще держать в рабстве кого-то вроде собак, чем тех, кого считаешь равным себе.
Я глубоко задумался тогда. Что если, он прав? Но тут же я вспомнил всех, кого видел раньше и рассмеявшись рассказал ему об этом. Саммират не обиделся и не удивился. Он спросил меня, как бы я вел себя, если б встретил кого-то ужасного? А потом рассказал мне, как много лет назад мои сородичи покоряли этот мир. С тех пор я не знал покоя, все думал над его словами.
