Я начал читать книги по истории и узнал, что много лет назад, когда мы пришли в этот мир, то просто присвоили его себе, отобрав у прежних владельцев по праву силы. Я прочел о таком, что мне стало стыдно за весь наш род.
Чем больше я общался с Саммиратом, чем больше узнавал о прошлом, тем хуже мне становилось.
Однажды, я увидел, как ему пришло письмо из дома и Саммират будто преобразился. Всегда спокойный и сосредоточенный, он вдруг весь расцвел улыбкой. Теперь я уже знал, что его чувства сходны с моими и вдруг представил, что ощутил бы я, если б вдруг меня кто-то забрал из родного дома, даже не спросив моего согласия. Меня охватил ужас и стыд. А еще я вспомнил девушку из Галаша, которую мы тоже забрали в наш дом даже не спросив ничего, будто она была бессловесной вещью.
Тогда я понял, что наша цивилизация не так уж и прекрасна, как казалась. Да, мы жили великолепно, но другие страдали рядом с нами, а мы даже не замечали этого.
С того дня я не знал покоя. Мне все труднее становилось жить и делать вид, что все в порядке. Я долго думал, что мне делать и решил, что сперва я поговорю об этом с отцом. Мы всегда хорошо понимали друг-друга. Но не в этот раз.
Может он был в тот вечер сильно занят, или его тревожило что-то, но разговора у нас не получилось. Едва я начал говорить, он перебил меня и сказал:
— Многие в твоем возрасте задаются разными вопросами. Кого-то волнует что случиться с нами после смерти, а вот ты задумался почему мир таков, каков он есть.
— Это нормально. Главное, во время отпустить такие рассуждения и заняться делом. Для начала ты можешь поработать в лаборатории, где выращивают охранников. Наши ученые взяли за основу виды местных животных и добавив новые гены, вывели породы отличных охранников для нас.
— Охранников? — не понял я.
— Да, охранников. Нам нужны охранники, которые защитят нас от людей и эльфов, если им вдруг в голову придет охота восстать. Не знаю, успел ли ты заметить насколько их больше, чем нас. Что-то с этим нужно делать.
— Кроме того, они умеют творить магию. Настоящую магию, и до сих пор мы не смогли понять как они это делают. Впрочем, ты можешь приказать своему другу, Саммирату, показать тебе что это такое, — тут отец так посмотрел на меня, будто подозревал в чем-то. И я понял, что Саммират в опасности.
— Хорошо, я скажу ему, — ответил я как ни в чем не бывало. Хотя по правде говоря, Саммират уже давно показал мне некоторые заклятья.
— если их магия не имеет ничего общего с нашими технологиями, если это совершенно особенный вид, — осторожно начал я, пробуя почву, — не стоит ли поучиться у них? Может быть это будет для нас полезно?
Я замолчал потому, что кожей почувствовал, что отец злиться.
— Это Саммират так влияет на тебя, — выдавил он, сверля меня взглядом. — Он рассказывает тебе жалостливые истории, да?!
— Нет, — быстро ответил я потому, что мне не хотелось, чтобы отец забрал у меня друга, или причинил ему вред. — Я общался с… некоторыми из фракции либералов и задумался над их словами…
— Что?! — взревел отец. — Ты общался с либералами?! Этого мне еще не хватало! Либерал в моем доме! Мой сын не станет одним из тех, кто пытается перекроить мир и бросить нашу цивилизацию под ноги местным дикарям, о нет! Я не допущу этого!
— Ты хоть понимаешь, что нам приходиться выживать здесь, в чужом мире?! Нас мало, а варваров миллионы! И они только и ждут малейшей возможности, чтоб истребить нас, украсть наши разработки, присвоить себе наши технологии, а нас — нас они уничтожат! Зарубят мечами, закидают стрелами, или поджарят своей магией! И никому из них не придет в голову даже пожалеть нас! Я не хочу слышать больше подобных речей в своем доме! Никогда! Слышишь?!
Я кивнул и ушел. В тот вечер я не думал о смысле его слов, но сердился на крик.
А на другой день пошел на собрание либералов.
Там было много молодежи — моих ровесников. Многие говорили, горячо доказывали, что рабство — это зло и в современном мире терпеть подобного нельзя. Меня захватила их горячность, их слова и с того дня я ходил на собрания постоянно.
Конечно, я скрывал свои новые взгляды от отца, но часами обсуждал их с Саммиратом. Мы стали ближайшими друзьями.
Прошло три месяца. Я по-прежнему учился на военного программиста, работал в лаборатории и ходил на собрания. Но в последние дня Саммират все чаще пожимал плечами, когда я рассказывал ему о чем мы сегодня говорили с друзьями на встрече.
— Если вы хотите что-то изменить, то нужно не говорить, а действовать, — сказал он однажды. — Одними речами ничего не добиться. Слова, лишь приправа, для действия, как соль на блюде.
— Но мы начали создавать свою партию! — отвечал я ему. — Со временем кто-то из нас сможет войти в совет и изменить ситуацию, или хотя бы заставить жителей задуматься над тем, что происходит.
— На все это уйдут годы, если не столетия, — пожал он плечами. — А мы страдаем сейчас.
— Я знаю, но что же делать?! — возмущался я. — Предложи хоть что-то!
— Чтобы изменить мнение целого народа, нужно очень много времени и усилий, или война…
— Это все чушь, — отрезал я и больше мы об этом не говорили. Я собрался и ушел к себе, в лабораторию, в запале забыв на столе папку с документами. Пришлось звонить домой и просить Саммирата привезти ее мне.
Тем временем я спустился к зверям и начал снимать показания с датчиков. Иногда заходил в клетки и гладил своих любимцев. С виду они были ужасны, но так любили меня, что об их ужасном виде я совсем и не думал. Они виляли хвостами при виде меня, лизали руки и лицо.
Вдруг в клетках поднялся вой. В первый момент я не понял, что с ними такое. Глаза животных превратились в узкие щели, некоторые бросались на прутья своих клеток и лязгали зубами, словно бешеные. Сперва я не понял, что происходит, но тут кто-то закричал, что в помещении эльф. Я обернулся и увидел Саммирата. Бледный, как полотно, он стоял у стены с папкой в руках и не мог сдвинуться с места. Как назло одна из клеток была открыта и огромный волкопес сумел выбраться наружу. Чудом в тот день Саммират избежал гибели. Домой мы вернулись вместе, он был бледен и едва мог идти.
Мой отец в тот день заехал ко мне в гости и увидев полуобморочного Саммирата спросил, что с ним. Я рассказал, что случилось, но отец не выразил сочувствия, наоборот, рассмеялся и сказал, что мы видимо достигли больших успехов. Саммират побледнел еще больше. Я видел, что глаза его сузились и над губой выступили капли пота. Я испугался, что он скажет, или сделает что-то не то и приказал ему уйти, а потом попенял отцу на его поведение. Но отец лишь отмахнулся. В его представлении он не сделал ничего плохого.
