Призрак тем временем рассматривал свернувшегося в клубочек Аридо.
— Помнится, когда я последний раз встречался с одним из них, тот был гораздо крупнее, — проклекотал он. — Ты везешь домой самого последнего дракона, Конан. Если бы было иначе, я не задумываясь убил бы его. Но жители Нихон-но будут счастливы видеть его и уже больше никуда не отпустят. Поэтому плывите, куда плыли. Больше драконы не обрушатся ни на Туранский материк, ни на земли My. Хотя… кто знает, что будет через тысячи тысяч лет? Так далеко я заглянуть не могу.
— Страна магов… — пробормотал Конан. — Что-то мне не слишком хочется туда плыть…
— Зачем же ты плывешь туда? Там и в самом деле опасно, клянусь Всемирным Равновесием! Твой дракон теперь и сам доберется до них, а мы дадим тебе и судно, и хорошую команду. Или Рана Риорда перенесет тебя туда, куда ты сам пожелаешь.
Предложение звучало заманчиво, и Конан покосился на спящего дракона — тот и в самом деле мог бы и один доплыть отсюда до своих островов! Еще неизвестно, как встретят чужака жители загадочной земли, куда не могут пробиться даже корабли атлантов. Или вдруг Аридо потеряет голову от счастья и откажется везти напарника обратно? Но на вендинском берегу киммериец пообещал дракону не бросать его, а, как говорится, давши слово — держись, даже если давал его злейшему врагу.
— Нет, — покачал он головой, — не могу. Я потребовал у него, чтобы он больше не убивал без нужды, а в ответ пообещал, что не брошу его по дороге.
Он рассказал о том, как встретился с драконом, почему согласился искать с ним неизвестный остров («Три острова, — поправил Рана Риорда, — три острова в виде раскрывшего пасть дракона, и называют их Нихон-но, Земля-Среди-Морей»), как они поплыли в Вендию и узнали там, где же лежат эти самые острова, как вышли из гавани Ланки и как сбились с курса, хотя шли прямо на восход.
— Здесь из Вендийского моря, огибая Уттарийский полуостров, идет сильное течение, — пояснил Раттера. — Вы каждое утро выравнивали курс и потому задели его только краем, иначе вас снесло бы прямо в Мертвое море, Кладбище Кораблей, как мы его называем. Туда прибивает все суда, погибшие между нашими землями и Внешними островами.
— У нас почти кончилась вода, последний раз мы брали ее на островке к востоку от Последнего острова, — продолжал Конан. — Поэтому, увидев землю, я свернул сюда. По правде сказать, я уже отчаялся, думал, он так и издохнет у меня на руках.
Выслушав его рассказ, атлант какое-то время молчал, затем серьезно сказал:
— Если ты так настойчив в своем желании дойти до края мира, я не стану тебя больше отговаривать. Но, быть может, в наших силах что-нибудь сделать для тебя? Я исполню любую твою просьбу, Хранитель Рана Риорды. Ибо среди детей Гидаллы ты теперь известен именно под этим именем. Дух секиры поведал нам вашу историю, и, поверь, весь род Южного Ветра благодарит и благословляет тебя. Здесь, на этой удаленной от всех пределов земле, у нас нет двуногих врагов, но есть множество иных неразумных тварей, которые нападают на наши города, портят посевы и крадут детей.
Мы научились с ними справляться, не рассчитывая на волшебное оружие предков, но Рана Риорда — талисман, могущественный и древний. Когда установлен мир, выиграны все войны и развешаны по стенам доспехи, такие талисманы остаются защитниками и хранителями своего народа, даже если речь идет о мирных днях. Я думаю, каждый народ должен иметь свой талисман, который мог бы передаваться из поколения в поколение, вселяя веру в сердца, даря исцеление и покой в мире и силу — в битве…
— Ты прав, Раттера, — кивнул Конан. — Тогда я был моложе и думал иначе, а сейчас не оставил бы Рорту одному только себе. Если талисман призван охранять чей-то род, он должен принадлежать этому роду. Только сычи Сета копят в своих башнях талисманы для себя и никого больше. Ну, — тут он усмехнулся, — оттого-то, наверное, долго и живут.
— Если талисман сделан, чтобы защитить не одного, а многих, он не принесет счастья, запертый в сундуке мага, — покачал головой Раттера. — Иначе все земли давно бы уже оказались под властью одного бессмертного безумца… К счастью, это не так. Рано или поздно могущественный талисман зла приносит зло тому, кто его создал, а талисман добра — мир и и благополучие многим.
Рана Риорда, утраченная нашим родом, побывала в разных руках, долго томилась в плену у стигийцев, пролила потоки крови, но, лишь вновь попав в руки, для которых была откована, обрела всю мощь и силу настоящего талисмана. Я хотел бы, чтобы каждый мудрый и справедливый правитель Хайбории имел бы свой светлый талисман, оберегающий его народ н сильный только в добрых руках. Такому королевству не страшны бы были все козни стигийцев и кхитайцев вместе взятых. Тогда, быть может, удалось бы сокрушить наконец жуткие обители мрака, откуда тьма расползается по всему миру…
Раттера замолчал, прикрыв глаза. Взгляд его был туманен и мечтателен. Конан, хмурясь, думал о том, что, если не считать Рорту, до сих пор ему не приходилось сталкиваться с талисманами власти, приносящими добро, зато не однажды добирался он до вершины темной башни, где сидел какой-нибудь иссохший от чернокнижия маг и колдовал себе кольцо или камень, или волшебный скипетр, суливший ему власть над всем миром. И сколько таких будет еще…
Их размышления оборвал резкий голос призрака:
— Потерпите, потомки Гидаллы, еще будет в Хайбории король, которому боги пошлют талисман невиданной силы. Он восстановит долгожданный порядок, и после веков тьмы придет к нам время света! Правда, не навсегда, ибо даже самые могущественные талисманы можно украсть, очернить или замуровать в древней крепости Файон. Но это будет, и будет очень скоро!
Я уже вижу могучего владыку на троне, правящего мудро и справедливо. В руке у него страшное оружие, света его бегут и жрецы Сета, и маги Красного Кольца, и приспешники Белого Квадрата. Он сравняет их твердыни с землей, он разметет по свету их тени, они будут бояться одного только звука его имени!
— Что-то у меня в последнее время начинает живот болеть от пророчеств, так меня ими перекормили, — недовольно проворчал Конан. — Все вы, провидцы, одинаковы: говорите загадками и намеками, никогда от вас не добьешься ничего путного.
— Скоро ты убедишься в том, что истинные пророчества не повисают в воздухе, а всегда исполняются в срок, — возразил ему на это Рана Риорда. Полумесяц секиры лежал на коленях у Раттеры, в его зеркальной поверхности на миг промелькнуло изображение высокого широкоплечего гиганта в черных доспехах, с сияющей короной на голове. На бедре у него был огромный меч с усыпанной камнями удачи и счастья рукоятью, в левой руке держал он огромный щит, а в правой, высоко поднятой над темноволосой головой, сжимал нечто, от чего исходил ослепительный алый свет.
