Арья дернулась, было, второй раз ускользнуть, но Волк держал ее запястье крепко. А еще он подал знак своим людям, и те принесли полагающиеся дары невесте. Чего там только не было! Но Гансбери из вороха дорогих одежд выбрал шубу и настоял, чтобы девушка немедленно сменила на нее тонкий полушубок.
- Вот так! Теперь моя жена не замерзнет на этом ветру и не простудится. Пошли на ритуальное поле, Арья. А вы! - Строго посмотрел на жрецов. - Начинайте окончательный брачный ритуал.
Никто и не сомневался, что те все в точности и исполнят. Зажгли немедленно факелы и воткнули в снег, что за эти дни намело, осветив ими и двор, и дорогу к ритуальному столбу. Тут Гансберу его человек подал женскую кружевную накидку, которую он немедленно набросил на голову своей невесте. Набросил и аккуратно складки расправил. А потом снова завладел ее ладошкой, погрел немного в руках, после чего поднес к своим губам и поцеловал пальцы.
- А кольцо-то мое ты не снимала, Арья. Мне это приятно, поверь. Ну, а теперь доверься мне, и я так же поведу тебя по жизни, как сейчас через ритуал, а потом к свадебному столу. Пошли.
И вот ее рука лежала на его согнутом локте. Его ладонь прикрывала и грела ее. Они шли рядом, а им под ноги бросали зерна пшеницы. И вокруг все пели ритуальные песни. В них восхваляли Богов, отмечали красоту невесты и мужественность жениха, сулили молодым долгую и счастливую совместную жизнь, высказывали пожелания зачать в супружестве много крепких детей. Арья слушала все те слова и не слышала, шла и не шла, но ее уверенно вели, и каждый раз, если вздрагивала, рука жениха ободряюще сжимала и гладила ее ладонь.
- Вот и все. А ты боялась, малышка. - Уже муж, а не жених, поднял от ее лица кружево накидки и пожелал поцеловать девичьи губы.
-- Я не боялась. - Прошептала.
- Смелая моя женушка. - Поймал он губами ее шепот и уверенно прильнул своим ртом к ее. - И всегда говори мне только правду. Договорились? А теперь пошли праздновать.
Арья не помнила, как пришли назад в поселок. И вот они уже сидели за столом, а вокруг ликовали сельчане. Их именно, будто распирало от радости. И что так будоражило? Мысли, сколько еще всего могли бы отстроить в поселке и сколько лучников в случае надобности нанять? На те самые пятьдесят золотых, что она им подарила. Да уж, точно не за устройство судьбы своей соплеменницы лучились довольством глаза многих. Или, все же, переполняла гордость, что на девушку их клана обратил внимание представитель сильнейшего в королевстве рода? И не просто волк, а альфа самой могущественной стаи. Судя по самодовольному виду братьев, похоже было и на то. Но больше всего, все же, она приписала неуемную радость окружающих влиянию выпитой браги. Вон сколько раз уже взметнули кубки к небу с криками и гиканьем. А уж «горько» проорать раз десять точно успели за то время, что они сели за этот стол. И каждый раз Гансбери чинно вставал из-за стола на этот возглас хмельной толпы и поднимал ее за собой. А потом разворачивал к себе, обнимал и целовал. Не крепко и без жара, а как будто просто дань традициям отдавал.
Но оно было только к лучшему. Так ей получалось чувствовать себя обособленной от происходящего. Да, странное это было ощущение. Будто ты здесь находилась, а может и где-то в другом месте. А главное, не с этими людьми. И виделись ей в воображении то кипучие воды Крага, звук течения которого даже сейчас нет-нет да ловил чуткий слух, то непроходимые родные леса. И все же те поцелуи мужа вырывали ее из воображаемого мира. Досадно, но это было так. Как только чувствовала его руки на спине и талии, а губы на своих губах, так вздрагивала и выпадала из грез в реальность. И сразу жар, исходивший от волка, накрывал ее пологом, звуки же гуляния подвыпивших сельчан так и норовили навалиться на них сверху, а объятья этого мужчины словно отодвигали их на некоторое расстояние. Но вот он отстранялся, и она снова погружалась в себя. И в один из таких моментов слуха, как издалека, достигли слова Гансбери, обращенные к ее братьям.
-- Наша спальня готова? Это хорошо, что позаботились о ложе новобрачных, потому что я намерен за эти ваши ворота увезти не невесту, а жену. И не только по брачному договору, и не по проведенному окончательному ритуалу женитьбы, а семенем закрепить нашу связь.
-- Все готово Повелитель Волков Черного леса и Синих гор. - Ответила ему старшая жена Альта. - В нашем с мужем доме женщины специально подготовили для вас брачное ложе.
Сказала так женщина и поклонилась низко. А сама успела бросить быстрый пытливый взгляд на жениха. Доволен ли, тот остался ее ответом? Но ничего прочитать на лице Волка не получилось. Спокойное безразличие царило на нем весь свадебный пир. А теперь лишь чуть кивнул и начал подниматься из-за стола.
-- Раз все готово, то пора переходить к следующему важному действию. Прошу твою руку, жена. Давай поклонимся всему обществу, гостям и свидетелям нашего брака. Благодарю всех, собравшихся, что почтили участием в моем сегодняшнем празднике. Надеюсь, ни у кого теперь нет сомнений, что я, Черный Волк, взял за себя ее, Рыжую Лисицу. А у кого они еще не развеялись полностью и бесповоротно, то обещаю не разорвать в клочья тех, кто заглянет в мою спальню через некоторое время, чтобы убедиться, что эта женщина приняла в себя мое семя и теперь полностью моя.
И она пошла за ним. Сама пошла. А что еще могла бы сделать? Ведь, если разобраться, то кем была? Простой девчонкой из поселения лис. Даже, если бы остались живы ее родители, высокого положения в клане вряд ли достигла бы. И ее брат не должен был стать Повелителем, так как приходился главе клана лишь племянником. И Арье была судьба выйти замуж за простого селянина. Причем, безропотно, если этого пожелал бы отец. Вот такие порядки царили в роду. И им следовали все беспрекословно. Девушки подчинялись матери, женщины мужчинам, и все своему Повелителю. И поклонение ему, как богу, воспитывалось с самого раннего детства.
Да, она имела характер, могла вспылить и проявить порой непокорность. Вот и недавно сотворила немыслимое. Как ровня, говорила девушка с мужчинами-послами и диктовала свои условия. А в детстве, так вообще часто дралась и шла наперекор всему. Правильному и нет. Но это было давно. С тех пор много воды утекло. А потери и трудности, что пришлось пережить, смогли наложить свой отпечаток на ее воспитание и взросление. И где-то они закалили, но еще и дали остро почувствовать, что жизнь диктовала свои правила. У нее враги отняли родителей, а сторонние люди видели в ней или жалкую сиротинку, или вздорную выскочку. Было еще и среднее отношение, но чаще похожее на безразличие. Вот так она и росла. Запросто бы сломилась или, наоборот, озлобилась, так как было в ее жизни возможным и то и другое, но из нее выросла такая вот девушка. Где-то умная, где-то глупая, а иногда просто хитрая. Последнее уже от древнего предка, могущественного Бога Лиса, досталось. Но в крови ее от родителей и от предков более древних было заложено почитание традиций и преклонение перед старшими. А раз судьба была родиться женщиной, то следовало еще преклониться перед мужчинами. Закон! Ослушалась его, и куда тогда пошла бы? Да если бы еще и в одиночестве?! Куда? Весь тот мир, и не только в их королевстве, держался на тех же правилах. Хоть с медной монетой, хоть с мешочком золотых, все пришла бы туда, где мужчина стоял на ступень выше.
А теперь ей на голову была наброшена кружевная накидка. Знак мужней жены. И не последний муж собрался сделать ее своей. И не десятый, и не тысячный с конца. А скорее один из первых. Очень горды этим были ее соплеменники. Выпячивали грудь вперед и братья, и мыслили себя, наверное, чуть ни ровней самому Черному Волку, ведь должны были вот-вот через кровь с ним породниться. А тот шел сейчас впереди Арьи и дорогу ей указывал. Внешне спокойный, даже, все равно, что твердокаменный. Ни словом, ни взглядом и даже жестом не дал никому и никак почувствовать, насколько его самого или гордость его затронул недавний торг, что учинить получилось у простой лисички. А ведь послами, наверняка, все было о том доложено. Не сомневалась Арья, что каждое ее слово стало ему известно. Взять хоть их брачный договор... «Сколько тебе надо воинов?»- Спросил ее Гансбери некоторое время назад. И ничуть его видимое спокойствие ее не обмануло. Почувствовала, как натянуто в нем все было от нанесенной обиды и такой неслыханной демонстрации женской непокорности. И чего хорошего было теперь ждать?
