Я встал с места и пошел к нему навстречу. Приблизившись метра на три, я остановился, посмотрел ему в глаза и спросил:
— Почему ты прогоняешь нас? Мы не хотим на вас нападать, мы не собираемся причинять вам зла — почему ты нас гонишь?
— Уходите! — рыкнул цербер. — Вы зло! Предки нам завещали, что вас надо уничтожать, вы — зло!
— А если мы не уйдем, что будет? — осведомился я спокойно, поглядывая на его лапы, которые сжимались и разжимались, как будто цербер волновался. — Вы что, убьете нас?
— Убьем! Всех убьем, как убивали раньше! — Зверь рыкнул и копнул землю лапами, как пес, зарывающий нечистоты. Полетели камешки, палки, поднялась пыль, а цербер вдруг рванул с места так, как будто им выстрелили, и оказался в десяти метрах от меня прежде, чем я успел отреагировать. Скорость его была просто феноменальна.
Потом он вдруг вернулся назад, потянул широкими ноздрями воздух, его зеленые глаза расширились, и он сказал:
— Кто ты? Ты не такой, как они! Дальняя родня? Что ты за существо? Я должен обсудить это со старейшинами. — Человекопес рванул как ракета, и через несколько секунд он был уже в двухстах метрах от меня. Я прикинул — его скорость была не менее ста километров в час.
Вернувшись к костру, я помолчал, переваривая увиденное, и с чувством сказал:
— Вот это и правда проблема, ребята. Я просто не успею отреагировать, если они на нас пойдут. Максимум, что я успею сделать, если успею, это поставить защитный купол. Они нас просто порвут. На куски порвут.
— А откуда они знают наш язык? — со страхом в глазах спросил орк.
— Это-то просто. Помнишь ваших пропавших воинов? Вот оттуда и знают. Только как они сумели его выучить? И, кстати, почему они сразу нас не уничтожили, почему вас тогда выпустили, хоть и половину? Сдается мне, у них не все хотят придерживаться старинных обычаев: как увидишь человека — убей его.
— Так мы и не люди! — возмущенно возразил орк. — Это людей он должен убивать, а не орков!
— Во-первых, с чего ты взял, что не являешься человеком? Ты такой же человек, как и все мы, только модифицированный под какие-то условия, а во-вторых, для этого существа все мы люди, все на одно лицо, ну как собаки для нас.
— Слушай, Викор, а чего он сказал про то, что ты не такой, как все? — вкрадчиво спросил меня Каран. — Что это там за дальняя родня?
— А я знаю? Мало ли что у собаки в голове? — хмыкнул я и предположил: — Может быть, я как-то по запаху отличаюсь! Вот Бабакана сразу по запаху определить можно, а еще по тому, как из его бороды мусор всякий сыплется. Скоро мыши заведутся… ты бы помылся пошел, что ли? Бабакан скорее им всем родня — лохматый, пахнет псиной и рычит громко!
— Что, сговорились с этим типом несчастного гнома мучить? — осведомился Бабакан. — Завтра, завтра помоюсь! Вот нежности какие, псиной пахнет! Радуйтесь, что не дерьмом!
— Ну нам только этого еще не хватало! Спасибо, Бабаканчик, что хоть этого нет, в штаны не гадишь, — нарочито поклонился гному Каран, и они зашлись радостным смехом.
— Ладно, ребята, пойду-ка я тоже сполоснусь… Аранна, пойдешь со мной? — спросил я.
— Нет. Брр… как ты можешь купаться ночью, в такой холод, да еще в неизвестном месте. А если кто за ногу схватит и утащит? Нет уж, я лучше побуду у костра. А может, на берегу посидеть, постеречь тебя?
— Не надо. Не хватало, чтобы меня стерегли. Что касается того, что кто-то меня утащит… Так если начнут тащить, чем ты поможешь? Вот то-то. Да не бойся, я днем смотрел — там дно просматривается, вода чистая, прозрачная, рыбки плавают, со мной ничего не случится. Кто-нибудь еще пойдет? Нет? Эх, мерзляки вы все!
— Тебе-то не привыкать, — буркнул гном, — ты сам рассказывал, что у вас снег по нескольку месяцев. Небось навострился плавать в ледяной воде, а мы существа нежные, цивилизованные, не можем терпеть такое безобразие.
— Это ты-то цивилизованный, — фыркнул Каран, — да ты давно ли научился…
Я не стал дослушивать, чему там научился Бабакан и чем он не владеет, встал и зашагал в темноту, к реке, находящейся метрах в тридцати от костра. Ближе мы располагаться не стали, наученные горьким опытом, — обычно из воды как раз и лезла всякая гадость, чудовища да монстры.
Реку и правда я проверил сегодня, как только мы остановились на постой, — она была неширокая, чем-то напоминала Хопер, но, в отличие от нашей казацкой реки, казалась очень глубокой — где-то дно просматривалось, а где-то глубина, возможно, достигала и больше десяти — пятнадцати метров, что для небольшой речки очень много. Скорее всего, она проходила по скалистому руслу и за сотни, а может, и тысячи лет выбила в горных породах узкое и глубокое ложе. Не было видно и того, чтобы у реки были какие-то старицы — вот как текла она в этом русле, так и течет все эти века. Подумалось: а может, ее русло вообще искусственное? Почему оно описывает такую ровную дугу, сделанную как по линейке?
Мне захотелось проверить это, потому я и собрался нырнуть вниз. Видел я в темноте отлично, и для меня не составляло никакого труда разглядеть, что делается на глубине.
Я разделся, сложил одежду на берег, оглянулся на пылающий невдалеке костер, сфокусировал «ночное зрение», после чего все стало зеленоватым и двуцветным, и погрузился в воду, спрыгнув с твердого каменистого берега.
Течение было довольно сильным, но спокойным. Я поплыл брассом, не напрягаясь. Добивался лишь того, чтобы держаться на одном месте, хотя меня течением все-таки сносило вниз по реке.
Я опустил голову в воду — подо мной проплывали какие-то блоки, как будто на дне находились искусственного происхождения строения, или это были пакеты из сланцевых пород. Вдруг сбоку от меня мелькнула какая-то тень. Рыба? Огромная рыба? Мне только крокодила не хватало, с запоздалым сожалением подумал я, и вдруг какая-то сила мощным рывком утянула меня под воду.
От неожиданности я выпустил целый сноп пузырьков, у меня сразу застучало в голове: воздух! Воздуха! Я стал отбиваться ногами, руками, изгибаться, бить по схватившим меня лапам, — нет, ничего не помогало. В меня вцепились своими отростками несколько существ с такой силой, что заболели ноги, как будто схваченные стальными обручами. Я забился, теряя сознание. Только одна мысль колотилась у меня в умирающем мозгу: жить! Жить хочу! Дышать! Воздуха! Воздуха! И я не выдержал и вдохнул ледяную воду, заполнившую мои легкие…
Легкие? Легкие ли? Моя грудь мерно поднималась и опускалась, пропуская через себя холодную бодрящую жидкость, я посмотрел на свои руки — они превратились в ласты, как будто я был Ихтиандром и смотрел на себя со стороны.
Тело видоизменилось — грудь стала очень широкой, почти треугольной, ноги утончились, но заканчивались ластами, как у аквалангиста. Пальцы тоже имели перепонки. Я мысленно ощупал себя — слава богам, хоть мужские причиндалы были на месте. Это меня позабавило, я засмеялся, выпуская пузырьки воздуха из жаберных крышек на груди. Те, кто тащил меня, остановились, подплыли ко мне, осмотрели меня и закивали головами удовлетворенно, потом один из них показал — следуй за мной! — и гибкими движениями заскользил вперед, как тюлень. Я попробовал повторить то, что он делает, вначале неуклюже, потом все более уверенно, и последовал за ним.
