годы он понял, почему они дали ему уйти.
От пошел на юг, вдоль Рав, и еще дальше. Он шел долго, ему некуда было спешить. В каком-то смысле та страшная ночь стала для него освобождением. Его родители давно слились с Непобедимым Солом в вечном сиянии, а друзья, которые так и не поняли его, теперь считали Ота исчадием оборотного мира. Его ничто не держало на земле, которую От, положа руку на сердце, никогда не считал родной.
Он странствовал много лет, видел немало волшебств и чудес. И везде, куда бы он ни приходил, парень продолжал собирать знания, те, что неведомы и попросту не нужны большинству людей. Знания о том, как на самом деле устроен этот мир.
От пересек море Аксаина, долго странствовал по земле воинственных хеттов, пока не попал в великий город Чатал-Гуюк, поразивший его своим величием и обилием древней мудрости. Затем он переплыл Внутреннее море, дважды чуть не погибнув во время внезапного шторма, и оказался в опаленных зноем землях Чени, Нубт и Нехен.
Эти земли удивили его больше остальных. Здесь повсеместно он встречал каменные сооружения, которые не могли быть творением природных сил, однако местные народы едва ли являлись авторами этих шедевров. О, те народы даже не знали письменности и не понимали знаков, что были нанесены на молчаливые остовы давно сгинувшей культуры.
И все же, в чем-то они были гораздо более развиты, чем соплеменники Ота. Они поклонялись древним и сильным богам, целому сонму богов, они строили жилища из камня на земле, а не под ней, в качестве оружия и орудий труда применяли не только камень и кость, но и пластичный золотисто-розовый металл, которого От никогда раньше не видел. Но более всего его поразило то, что здесь одни люди жили свободно, а другие (чаще – с иным цветом кожи) занимали низшее положение и воспринимались словно вещи. От возмутился этим, но не посмел нарушить чужой миропорядок. Не считал себя вправе.
Он быстро выучил местное наречие, и долго странствовал по этой знойной земле, уходя все дальше на юг от морского побережья. В одном из селений, что именовалось Иуну, он встретился с местным мудрецом и был поражен глубиной его сведений о мире, хотя сам мудрец понимал далеко не все из доступных ему знаний и От путался в догадках, каким образом этот человек владел тем, что не мог постичь? Он обучил мудреца особой письменности, которой сам обучился незадолго до этого, изучая таинственные каменные сооружения.
Продвигаясь на юг, От все чаще встречал их. Вскоре, продолжая исследовать древние письмена, он нашел определение формы этих сооружений – пирамида. Местное население ничего не знало о пирамидах, но пыталось возводить аналогичные строения. Некоторые из них становились храмами, другие – гробницами.
От пока не понимал, для чего были нужны исходные пирамиды. Авторы древних текстов не поясняли этого, для них, как понял От, эта информация была само собой разумеющейся и не стоила упоминания. Кроме того, письмена плохо сохранились, многое просто не удавалось прочесть.
Вскоре От достиг города под названием Типерсис, возле которого он обнаружил величайшую из пирамид. Ее восемь граней отражали закатное солнце персиковым сиянием, а навершие было выполнено из металла, на желто-белый блеск которого невозможно было смотреть – таким чистым и ярким он был. От с удивлением обнаружил, что местные мудрецы и правители боятся этого сооружения, хотя тоже возводят рядом свои, похожие.
К этому моменту слава о страннике с севера, о великом учителе, уже распространилась далеко по землям Чени, Нубт и Нехен, и один из мудрецов назвал его Т-от. Тау-знак, подставленный в начало его имени, говорил об уважении и о том, что его считают носителем древнего знания, что в каком-то смысле было истиной. Даже правители этой странной земли, фараоны, выказывали Оту (теперь уже – Тоту) свое почтение и просили совета у странствующего мудреца, обучившего их народ искусству запечатлевать звуки в камне и дереве. Много позже он научит их обрабатывать местную разновидность осоки, изготавливая из нее писчий материал, который будут применять здесь еще тысячи лет.
Каково же было удивление Тота, когда перед входом в Великую пирамиду он обнаружил каменное изваяние Семахра! Изваяние всколыхнуло в его душе память о давно минувших событиях, о его непростительной вине перед родным племенем. Об убийстве лучшего друга, Арга. Спустя века, совсем в другой стране Тот услышит эту историю из чужих уст, измененную, извращенную до неузнаваемости, но все же ту самую историю…
И все же изваяние крылатого пса из мифологии родного племени он воспринял, как добрый знак. Более того, крупицы известных ему знаний о сотворении мира благодаря этой находке начали складываться в четкую картину. Он без страха вошел в пирамиду, удивившись, что вход в нее не охраняется.
Планировка строения оказалась несложной, и очень скоро, сверяясь со своими записями, полученными еще в Чатал-Гуюке, Тот определил, где должно находиться главное помещение. Однако он не нашел входа в него, и стал внимательно изучать обрывочные письмена на стенах. В этой пирамиде было на удивление мало текстов, а те, что имелись, были сильно потрепаны временем, что усложняло их прочтение.
Долгие дни Тот не мог понять ни единого слова, пока не осознал, что эти письмена отличаются от встреченных им ранее, – те же символы обозначали иные звуки, будто взятые из другого языка. Он сверил их с записями, которые скопировал с одной из дощечек, доставшихся ему от Бури. Еще немало дней Тот посвятил кропотливой расшифровке, а когда, наконец, сумел понять написанное, уже без труда нашел главное помещение пирамиды. Нужно было просто отказаться от известной ему геометрии пространства в пользу иного взгляда (который спустя тысячи лет назовут гиперболической геометрией).
В главном помещении, которое было выполнено из неизвестного ему черного металла, Тот обнаружил… ничего. Лишь зеркальные поверхности окружавшего его равностороннего куба были испещрены непонятными символами, которых они никогда не встречал – это были полосы и черточки, абсолютно независимые и хаотичные. Тот многие часы провел в размышлениях и даже не заметил, как помещение продолжило освещаться из неизвестного источника уже после того, как он израсходовал последний факел.
Он не знал, сколько времени провел в тщетных попытках разгадать тайну главного помещения пирамиды. Он забыл о сне и пище, но иногда будто впадал в некое полубессознательное состояние, в котором его разум очищался от мыслей, а тело наполнялось энергией, с которой отступали голод и жажда.
А потом Тот случайно скосил глаза на боковую поверхность и
