чужакам, ходящим ночью возле куреней, так что провожатый был необходим. Глухонемой оставил его в ста шагах от каравана и дальше он пошёл один. При возвращении на стоянку Химчена окликнули караульные. В ответ он произнёс условленное слово и показал медную бляху с выбитым на ней знаком.
– И чего это тебе не торгуется честно при свете дня. Ты словно безбожный радхон шастаешь в темноте. Смотри, как бы святые покровители торговли не отвернулись от тебя,– пробурчал один из караванщиков.
– Ты же знаешь,– жалобно промямлил Химчен,– у меня старый больной отец, и потому-то я так долго искал для него этот целебный жир.
– Ладно, укладывайся, завтра с рассветом тронемся обратно.
Укладываясь, Химчен заметил, как среди лагерных костров мелькнула рослая фигура одного из тайгетских караванщиков.
– Эге. Видать не только я что-то купил этой ночью,– ухмыльнулся себе под нос ченжер.– Честные торговцы… Сами-то…
Он и не подозревал, что человек, который укладывался спать в нескольких шагах от него, является злейшим врагом Империи Феникса. Принеси он известие о нём, то смог бы безбедно существовать до конца своей жизни. Но тайный соглядатай не ведал этого и, смежив веки, устало забылся тревожным сном.
Глава 16
Едва забрезжил рассвет, как от Темябека прибыл бек Учжуху звать послов на приём. Те, к немалому удивлению последнего, собрались довольно-таки быстро. Поверх расшитого халата из синего шёлка Джучибер надел богато украшенный лёгкий куяк с лакированными чешуйками и позолоченными клёпками. Его шапка была оторочена мехом рыси – в знак того, что он происходил из ханского рода. Белтугай оделся точно также, только его халат был зелёного цвета, а на голове был белый войлочный колпак, шитый серебряными узорами с золотой кистью.
Прихватив с собой дары, предназначенные для кагана табгаров и его беков, Джучибер с Белтугаем сели на коней и двинулись следом за Учжуху. По обеим сторонам вдоль всего пути к куреню самого Темябека стояли табгарские воины в полном боевом снаряжении. Вскоре посольство оказалось перед жилищем повелителя табгаров. Джучибер и Белтугай направились к самой юрте, а Байрэ остался с воинами позади, возле кольца юрт, опоясывающих курень.
Темябек ожидал послов в своей юрте, крытой белыми войлоками, где собрались все беки, старейшины и багатуры табгаров. Изнутри юрта была выложена шелковыми тканями красного и синего цвета. Пол устилали крашенные войлоки и ковры. Каган табгаров восседал на низком деревянном троне, крытым белыми войлоками, у задней стены юрты, расположенном напротив входа. По правую руку от него сидел его старший сын и наследник Кулджин, слева – верховный шаман табгаров и гуз-дадов – знаменитый Киях. Остальные места занимали тридцать два знатных бека, каждый из которых был начальником над тысячью воинов.
Миновав многочисленных караульных, замерших у входа в жилище кагана табгаров, коттеры и орхай-менгулы оказались перед лёгкими решётчатыми дверями, занавешенными пологом. Войдя в юрту, послы, в знак уважения приспустили пояса с оружием и поклонились Темябеку.
Широкое, скуластое лицо кагана табгаров обрамляла чёрная с проседью борода. На левом виске к уху тянулся шрам от старой раны, полученной им некогда в схватке с коттерами. Он багровел, когда Темябек начинал гневаться. Чёрные глаза с подозрением взирали на окружающих из-под высоких бровей.
На руках кагана были витые серебряные запястья с чеканным узором, а на среднем пальце левой руки красовалось золотое кольцо, украшенное зеленоватым изумрудом. На широкие плечи, поверх жёлтого халата, расшитого золотыми драконами, была наброшена роскошная шуба.
– Нойоны, старейшины и багатуры народа коттеров желают хозяину этой юрты счастья и всяческого благополучия, а также шлют тебе эти дары,– торжественно провозгласил Белтугай.
Двое нукёров, вышли из-за спины послов. Один из них держал на вытянутых руках несколько отрезов цветного шёлка, а второй серебряный чеканный поднос с двумя кубками, наполненных жемчугом. Они сложили дары к ногам повелителя табгаров, и вышли из юрты.
– Пусть никогда не оскудеют твои пастбища травой,– продолжал старейшина коттеров,– а джут и мор обойдут стороной ваши кочевья.
Темябек степенно кивнул головой, и послы уселись на предложенное им место. Перед ними поставили чаши с кумысом. Затем, по знаку кагана все присутствующие взяли свои наполненные чаши, и выпили в честь послов.
– Всем ли вы довольны? – утирая жирные губы, спросил Темябек.– Гость в юрте – радость хозяину. Вы долго ожидали встречи со мной, но великому небу было угодно только сейчас свести нас с вами.
– Здоровы ли вы сами и ваши родичи? – продолжал Темябек, переводя свой пристальный взгляд с одного коттера на другого.
Всё-таки тот караванщик-тайгет был прав,– мелькнула догадка у Джучибера. Только сейчас он заметил, что Темябек, несмотря на жару, кутается в новую шубу из тугрских соболей, какими торговали гейры на майдане Барги, а на голове Кияха была шапка, сшитая из драгоценной шкуры саблезубого барса. Рядом с ним лежал бубен, сделанный из редкой шкуры скиппера. Одна только шуба стоила двух-трёх хороших косяков дойных кобылиц. На поставце рядом с троном под правой рукой кагана, лежал небольшой топорик. Джучибер вспомнил, как почти точно таким же чеканом в юрте Есен-Бугэ любовался Содохай. Изделие такого мастера как Чулун невозможно не узнать.
Кроме того, ещё одно обстоятельство заставляло его внутренне насторожиться. Обычно рядом с каганом слева должны сидеть его жёны или хотя бы дочери, а сейчас в юрте не было ни одной женщины. Джучибер исподлобья обвёл глазами всех сидящих в юрте. Заметил, как на тонких губах шамана Кияха играла злая улыбка. Тем временем, Темябек, казалось, забыл о своём вопросе.
– Благодарим тебя за гостеприимство, каган,– учтиво ответил Белтугай. Он косо зыркнул на Джучибера, замешкавшегося с ответом.– Хвала небу и
