Но Карин уже ничего не слышала. Она, по-прежнему голося, рванулась к подмосткам. Эмили, как бы защищаясь, протянула руки. Мандрупу удалось стащить с подмостков Тарков, которые побежали к двери.
— Займись Карин, — крикнула Элизабет Вемунду и бросилась вдогонку.
«Теперь она в надежных руках», — подумала Элизабет, штурмуя за беглецами дверь. Когда дверь за ней закрылась, вуаль за что-то зацепилась и с треском порвалась. Даже не обернувшись, она побежала дальше. Ее единственной мыслью было не дать скрыться Эмили Тарк. Эта дама вызывала у Элизабет священную ненависть.
Они пробежали вверх по лестнице. Она гналась за ними по пятам, и, прежде чем они успели скрыться в комнате Эмили, она туда тоже вбежала.
— Что вы, звери, сделали с Карин? — спросила она. — Вы, Мандруп Свендсен, ее…
Она хотела произнести «ее Буби», но не успела. Эмили схватила свою пудреницу, и в следующее мгновение Элизабет утонула в невыносимом облаке, которое, как она знала, было для нее смертельно опасным.
В убийственной нехватке воздуха она различила, как отдаленное жужжание, голос Эмили:
— Быстрее, Мандруп! На то же место!
Кто-то поднял Элизабет на руки. Она, как сумасшедшая, боролась за то, чтобы перехватить хоть немного воздуха. И тут она потеряла сознание.
Внизу в гостиной метрдотелю удалось выпроводить основную массу гостей. Он разогнал также скопившуюся в дверях прислугу.
Вемунд и доктор Хансен тщетно пытались успокоить Карин. Она совершенно потеряла рассудок — не знала даже, кто она такая, размахивала руками и кричала, что сожжет Буде, это скопище греха.
Доктор Хансен воспользовался случаем, чтобы спросить у Вемунда:
— А что же тогда произошло?
— Я никогда об этом не расскажу — слишком велик мой позор.
— Но мы должны об этом узнать!
— Нет! — Вемунд отрезал всякие дальнейшие дискуссии. — У Вас нет какого-нибудь средства, чтобы ее успокоить?
— Здесь нет.
— Тогда возьмем водку.
Он подозвал к себе метрдотеля, который принес большой бокал. Они насильно влили его содержимое в обуянную страхом Карин.
Лиллебрур боязливо подошел к ним.
— Кто она такая?
— Твоя сестра, — коротко ответил Вемунд.
— Моя сестра ? Эта старуха! Ты с ума сошел, — с отвращением произнес Лиллебрур.
— А, заткнись, — сказал Вемунд, не желавший тратить время на пустую болтовню. — Что с Элизабет?
— Она исчезла, преследуя хозяев, — ответил доктор.
— Нет, неужели…
Вемунд огляделся по сторонам и остановил взгляд на полицмейстере, который смотрел на них издалека, не очень много понимая в происходившем. Безумные вопли Карин перешли в приглушенные, невнятные звуки.
— Доктор Хансен, Вы можете сейчас за ней присмотреть? Полицмейстер, идемте, дело не терпит.
Они поспешили в погоню за теми, кто давно уже исчез за дверью. Преследуя беглецов, полицмейстер сказал Вемунду:
— Госпожа Паладин несколько раз пыталась что-то мне сказать, но ее обрывала госпожа Тарк. Что-то об исчезнувшей женщине.
— О госпоже Шпитце, да. Этой задачей мы займемся позже. Сейчас главное — помочь Элизабет. И найти других.
— Они не смогут покинуть усадьбу — мои люди расставлены повсюду.
Они разговаривали, осматривая комнаты на первом этаже.
— Но ведь так много народу покинуло дом, — возразил Вемунд.
— Да, Вы правы. Единственный, кого они должны стеречь, это Мандруп Свендсен. А его легко распознать.
Они продолжали подниматься по лестнице. Вемунд искал комнату Эмили, которая, как он подозревал, скорее всего была местом их укрытия.
В комнате их ждала только не рассеявшаяся дымка. Полицмейстер стал размахивать рукой, чтобы разогнать ее. Он при этом закашлялся.
— Пудра! Хуже не бывает!
Вемунд почувствовал, что подкрадывается тревога. Пудра?
Он посмотрел на пол и увидел блестку от костюма королевы эльфов, в который была наряжена Элизабет. Значит, она здесь была.
Но теперь комната была пуста.
— О, Боже, — прошептал он. — Они схватили ее! Они использовали самое эффективное средство, чтобы вывести ее из строя: проклятую пудру!
Элизабет слышала о марах — чудовищах, сидевших на груди и вызывавших удушье. Она очнулась, одержимая страхом, навеянным не иначе, как марой.
Она стала делать глубокие вдохи, борясь, как сумасшедшая, за воздух, но горло и нос были забиты, жгло в глазах, текли слезы и в промежутках она слышала собственный короткий, отрывистый кашель…
Неподалеку от нее послышался голос:
— Ах, майн либер Готт, вас золль их тун?
Вокруг было темно. Но женский голос был очень приветливый.
Элизабет вспомнила, что с ней произошло.
— Пудра, — хрипло выдавила она из себя и тут же задохнулась от нового приступа кашля. — Они утопили меня в пудре. И они знали, что я ее не выношу.
Госпожа Шпитце — потому что некому было больше быть — перешла на норвежский язык.
— Эти ужасные люди! Они злые, злые и всегда такими были! Я надеялась, что никогда их больше не встречу.
Разговаривая, она пыталась очистить волосы и одежду Элизабет от пудры. Но из этого вышло только хуже — пудра опять смешалась с воздухом и вызвала у бедной девушки новый приступ удушья.
— Не помогает, — констатировала госпожа Шпитце. — Нужно ее вытрясти, а потом отсюда уйти.
Идея казалась разумной, но как раз в эту минуту Элизабет боялась умереть. Голос госпожи Шпитце представлялся таким далеким и отрывистым из-за сильных спазмов легких у Элизабет. Она чувствовала, что вот-вот опять лишится сознания.
Ее тащили по каменному полу. Потом она пыталась сама себе помочь, отползая прочь от опасных крупинок пудры. И вдруг ей стало легче дышать.
— Мы находимся в подвале, — объясняла госпожа Шпитце. — Я втащила Вас сюда и закрыла еще одну дверь. Так будет сложнее нас отыскать — если кто-то и займется этим — но это было необходимо ради вас.
— Спасибо, вы спасли мне жизнь, — выдохнула Элизабет. На самом деле она ощущала сильную боль, но она уже была терпима. — Это госпожа Шпитце, не так ли? Я — Элизабет Паладин из Людей Льда. Сожалею, что втравила вас в это.
— Вы об этом хотели поговорить, не правда ли? — спокойно спросила немка. — Об этих людях?
— Да. Вемунд Тарк и я пытались помочь Карин Ульриксбю поправиться от психической болезни. Но мы сделали только хуже.
Она несколько раз тяжело вздыхала, рассказывая по просьбе госпожи Шпитце обо всем, что произошло, и то, что она знала о прошлом.
— Я должна все знать, чтобы как следует помочь. А Вемунд не хочет ничего говорить.
— Это понятно, — сказала госпожа Шпитце. — Я сама никому не могла ничего рассказать. Я была единственным свидетелем, понимаешь? Но потом я как-то случайно встретила Вемунда года три тому назад. Он обратил внимание на то, что я резко среагировала на его фамилию, и он не отступил, пока я не рассказала ему всю историю. Я рассказала ему, потому что поняла, что ему ничего не было известно об участи Карин Ульриксбю. Он и его младший брат знали, что их мать раньше уже была замужем и что у них была старшая сестра, которая сошла с ума и подожгла свой дом Буде. О сводной сестре нельзя было упоминать в доме мальчиков. Но мое сердце всегда обливалось кровью, когда я вспоминала об этой девушке, поэтому я обо всем рассказала Вемунду. Отличный парень, он воспринял все это очень серьезно.
