Мне показалось или герцогиня испустила вздох облегчения?
— Тогда что же? — Голос ее оставался властным и спокойным. — Кто или что его убило?
— Пока не знаю. Убийца действовал обычным ножом или кинжалом. Я даже уверен, что смог бы опознать орудие убийства — на металле всегда остается некий след. Избавиться от него можно, только заново перековав лезвие, переделав его во что-то иное…
— Значит, убийца — человек?
— Скорее всего, да. Нежить не пользуется холодным оружием, она рвет свою жертву когтями или зубами и часто пожирает куски плоти прямо на месте, а здесь ничего подобного не было. Нечисть просто не может прикоснуться к кровавому металлу,[15] она пользуется другим оружием. Кроме того, большая часть нежити вообще не в состоянии причинить человеку вред… настолько сильный. Правда, есть еще и нелюди, но нелюдя я бы почувствовал. Нелюди должны были заранее явиться в замок… как-то пробраться в него незамеченными. Нет, убийца — человек.
— «Человек», — со странной интонацией повторила леди Руна. — И кто он?
Будь поблизости душа сэра Робина, можно было бы допросить ее. Но она сейчас слишком далеко. Да и не хотелось мне, если честно, ее вызывать. Молодой герцог практически назвал имя убийцы: «Линда!» — но верить в виновность девушки не хотелось. Не могла она убить человека! Даже того, кто ее пытался изнасиловать. С перепуга, случайно — сколько угодно. А вот чтобы так, хладнокровно резать, нанося удар за ударом, да еще и подготовиться заранее, заманить жертву в ловушку, нарисовать эти знаки… И эта борьба, которая стоила убитому искромсанных ладоней — мужчина сильнее женщины, он бы ее одолел и наверняка остался бы в живых. А то количество крови, которое заляпало все вокруг, вообще могло свести с ума. Кто в здравом уме и твердой памяти притащит на четвертый этаж несколько ведер этой жидкости? Но леди Руна ждала ответа. Отмалчиваться было нельзя.
— Это был кто-то, кого сэр Робин хорошо знал. Настолько хорошо, что, переступив порог комнаты, ничего не заподозрил.
— «Переступив порог»? Вы хотите сказать, что он пришел сам?
— Да. И, может быть, по личной просьбе того человека…
— Отлично, — герцогиня прищурилась, — значит, надо выяснить, кто, где и при каких обстоятельствах видел Робина в последний раз. Поручаю вам это дело, мэтр Йож Белла! Не подведите меня! Я должна знать, что тут творится!
С этими словами леди Руна ушла. Из коридора послышался ее голос, спокойный и твердый, — она созывала слуг, чтобы отдать необходимые распоряжения. А я тихо перевел дух, потому что самого главного вопроса — откуда там столько крови, ведь в обычном человеке ее намного меньше, — герцогиня задавать не стала. И хорошо, ибо ничего обнадеживающего и даже определенного я сказать не мог.
В третий раз я спускался в некрополь уверенно, как к себе домой. Вытертые ступеньки, мрачные своды огромного зала, саркофаги в нишах, запах плесени, сырого камня и тлена, особая аура места — все постепенно становилось близким и даже родным. Настолько, что, поддавшись искушению, я прошелся вдоль ряда саркофагов в нишах, трогая старый камень и очищая от пыли и паутины выбитые на нем руны. Помнится, у меня всегда были нормальные отношения с призраками — дух лорда Вайвора Маса, предка Анджелина, даже проникся дружескими чувствами.
…А тут лежит довольно много народа! Нет, я понимаю, роду Беркана несколько сот лет, но все-таки… Неужели их всех свозили в одно место? Мало ли, где человек встретил свою смерть. Только в главном зале было почти два десятка саркофагов. А ведь имелись и боковые ходы, в другие залы. Мужчины, женщины… Странно, но маленьких детей совсем нет. Из первых двадцати захороненных нет никого, кто прожил бы менее шестнадцати лет. Самая молодая — шестнадцатилетняя герцогиня Лютиана Беркана — судя по надписи, скончалась при родах. Большинство же не дожило до тридцати трех лет. То есть из двух с небольшим десятков покойников, лежавших в главном зале, лишь трое умерли в шестьдесят с небольшим лет. И никого, кто скончался бы в сорок, сорок пять, пятьдесят… Странно, очень странно! На краю сознания зашевелилась какая-то мысль. Что-то уже не так давно довелось слышать…
Покойники, кстати, вели себя неспокойно. Некоторые саркофаги излучали странное сияние. Обычный человек ничего не заметит, но для некроманта, привыкшего видеть невидимое, туманные облака, окутывающие отдельные гробы, было хорошо заметно. Странно! В прошлый раз этого не было.
Ладно, по опыту знаю, что ломать голову, пытаясь вспомнить что-либо, — себе дороже. Мозгу надо поставить задачу, и, пока он бьется над ее выполнением, спокойно продолжать делать свои дела. Чтобы потом — бац! — и в голове вспыхнула идея.
Вот и сейчас, задвинув мысль о том, что с возрастом у представителей рода Беркана творится что-то не то, я вернулся в середину главного зала и разложил на полу свои вещи. Зажег от факела восемь свечей. Восемь — это число Смерти, если кто не знает! Расставил по кругу, начал чертить возле каждой символы. А покончив с рисованием, удобно устроился в центре и приготовился ждать, мурлыча себе под нос формулу вызова и поигрывая ритуальным ножом, чтобы всегда был под рукой, а то ведь не предугадаешь момента, когда понадобится магическое оружие…
То есть только подумал, что придется сидеть и ждать. Ибо еще когда дорисовывал последние символы, в глубине души родилось ощущение, что за мной наблюдают. Неприятное, надо признаться, чувство — о тебе все знают, тебя прекрасно видно, а сам ты не можешь даже определить, с какой стороны придет опасность.
Прошло всего две или три минуты, и издалека послышались шаркающие шаги. Потом во мраке подземелья загорелись два глаза. Пахнуло гнилью и жженой плотью — типичный запах умертвия.
Мой старый знакомец приблизился не спеша. Сначала он крался в лучших традициях страшных историй — шатаясь, подволакивая ногу, издавая глухие стоны и слепо шаря по воздуху руками, словно ища горло очередной жертвы. Белое лицо, вылезшие из орбит глаза, оскал желтых кривых зубов способны были напугать любого. Но стоило ему заметить нарушителя спокойствия, маска «жуткой нежити» слетела, как облако пыли.
— Не-э-эт, — прогудело умертвие, качая головой. — Опя-а-ать ты! Я не понимаю… Тебе что, тут понравилось?
— Ага, — кивнул я, устраиваясь поудобнее. — Тут уютно, тихо, темно. И мухи не кусают…
Умертвие тихо затрясло.
— Шутник, — только и выдал собеседник.
— Работа у меня такая — без чувства юмора просто никуда! Свихнешься тут, общаясь с одними упырями и зомби!
— С вами, некромантами, тоже не слишком-то приятно иметь дело, — неожиданно заявило умертвие.
