Принц встал и огляделся. Может, он все еще спит? А может, ему приснилось все то, что случилось с ним раньше? И правда, встреча с Ариохом очень похожа была на сон. Но раз так, то и все происшедшее с тех пор, как он покинул благословенный замок Эрорн, — тоже сны?
И где же все-таки Ариох? Неужели отбыл по каким-то своим делам в иные миры? Видно, не рассчитал, полагаясь на более длительное действие своих чар. В конце концов, именно поэтому он и желал уничтожить вадагов: не мог их понять, не мог предсказать, на что они способны, не мог управлять их душами с той же легкостью, с какой управлял душами мабденов…
И Корум понял: это единственная возможность проникнуть в ту башню, где Ариох хранит свое сердце, выбраться оттуда невредимым, вернуться к Шулу и потребовать назад Ралину. Теперь его влекла к цели уже не жажда мести. Ему хотелось одного: завершить это чересчур затянувшееся путешествие и обрести мирную жизнь с любимой женщиной в старом замке у моря.
Он в три прыжка пересек зал, взбежал по лестнице на галерею и вскоре оказался на светящемся пандусе. Свет, исходивший от него, сейчас, правда, несколько померк, но пульсирующий оранжевый знак на двери в вышине по-прежнему был виден отчетливо: восемь стрел, расходящихся в стороны из центральной точки: знак Хаоса.
Тяжело дыша, Корум взбежал по извивающемуся спиралью пандусу. Вскоре весь дворец остался где-то внизу, а перед принцем выросла дверь, несокрушимая мощь которой заставила его почувствовать себя жалким насекомым. И он, потрясенный, остановился: он понял, что достиг своей цели.
Знак мерно пульсировал, точно живое сердце, омывая лицо, руки, доспехи Корума золотисто-красным светом. Принц что было сил толкнул дверь, но с тем же успехом могла мышь попытаться отворить дверь величественного царского саркофага. Дверь не шелохнулась.
Срочно требовалась помощь. Корум задумчиво посмотрел на руку Кулла. Сможет ли он позвать на помощь силы тьмы? И чем заплатит им?
Но тут рука Кулла непроизвольно сжалась в кулак и начала светиться столь ярким слепящим светом, что Коруму пришлось отодвинуть ее подальше от глаз. Прикрыв глаза второй рукой, он почувствовал, как рука Кулла поднимается в воздух и ударяет прямо в мощную дверь. Раздался гул, похожий на звон огромных колоколов, а потом такой треск; словно раскололась сама Земля. Рука Кулла на время затихла, и Корум, открыв глаза, увидел, что дверь треснула. То была относительно небольшая трещинка в нижнем правом ее углу, но и ее оказалось достаточно, чтобы Корум смог пролезть внутрь.
— Ну вот, теперь ты помогаешь мне так, как нужно! — шепнул он руке Кулла, опустился на колени и нырнул в трещину.
И очутился на втором пандусе, который вел его куда-то вверх над морем искрящейся пустоты. Странные звуки слышались вокруг, то усиливаясь, то затихая, то приближаясь, то исчезая вдали. В них звучали разные чувства — угроза, слава вечной жизни и красоте, смертельный ужас и невообразимый покой… Корум потянулся было за мечом, но тут же понял: это бессмысленно. И пошел дальше.
Невесть откуда взявшийся порыв ветра раздул его алый плащ. Ветер был то пронизывающе-ледяным, то обжигающе-горячим. Вокруг в пустоте мелькали чьи-то лица, и многих Корум узнавал. Лица были то огромными, то совсем крошечными. И все время за ним следили чьи-то глаза, чьи-то губы раздвигались в усмешке, слышались и замолкали чьи-то печальные стоны. Потом его со всех сторон окутало темное облако. Звон — нежный звон стеклянных колокольчиков — наполнил его уши… Какой-то голос назвал его по имени, а эхо разносило и разносило звуки его имени в бесконечной пустоте. Рядом вдруг вспыхнула радуга, пронизав его своими яркими красками. Но Корум медленно и упорно продолжал подъем.
И наконец пандус кончился. Он стоял на небольшой площадке, как бы висевшей в пустоте.
В центре площадки на возвышении находился странный, ярко светившийся каким-то пульсирующим светом предмет.
В его лучах застыли воины-мабдены. Их тела казались замороженными прикосновением этих волшебных лучей, но глаза жили, и в этих глазах, устремленных на Корума, были боль, любопытство и неясная тревога.
Корум остановился.
Предмет на возвышении был глубокого мягкого синего цвета. Небольшой. Сиявший, как драгоценный самоцвет, которому искусный ювелир придал форму сердца. При каждом ударе этого «сердца» во все стороны разлетались волшебные стрелы света.
Это могло быть лишь оно, сердце Ариоха.
Но приблизиться к нему оказалось непросто. Свидетельством тому были «замороженные» мабденские воины.
Корум сделал один лишь шаг, и луч синего света коснулся его щеки. Щеку точно морозом обожгло.
Еще шаг — и два луча, скользнув по телу принца, заставили его содрогнуться от холода, но все же холод был не настолько силен, чтобы окоченеть. Коруму уже удалось продвинуться гораздо дальше тех воинов. Еще два шага — и лучи градом посыпались на его голову и плечи, но ощущение было, пожалуй, даже приятным. Корум протянул было правую руку, чтобы взять сердце Ариоха, но левая рука, рука Кулла, оказалась проворнее.
— Похоже, в этом мире повсюду разбросаны части божественных тел! — пробормотал Корум и, обернувшись, увидел, что воины ожили, растирают замерзшие лица и неловко вкладывают мечи в ножны.
Корум спросил ближайшего:
— Зачем ты искал сердце Ариоха?
— Не по своей воле. Меня послал один колдун, пообещав мне жизнь, если я украду это сердце.
— Колдун по имени Шул?
— О да! Шул… Принц Шул!
Остальные мабдены согласно закивали:
— Верно! И меня Шул послал!
— И меня!
— Меня тоже послал Шул, — сказал Корум. — Но мне и в голову не приходило, что он столько раз пытался выкрасть сердце Ариоха!
— Ариох просто забавляется с этим Шулом, — прошептал один из мабденов. — Я знаю: сам Шул мало что может, это Ариох дает ему и власть, и могущество, а колдун считает все это собственными достижениями. Ариоху просто нравится так развлекаться; он специально создает себе врага посильнее, с которым можно было бы поиграть подольше. Ему скучно. Но теперь ты завладел его сердцем. Не ожидал, видно, великий бог, что у его игры такой конец будет!
— Да уж, — кивнул Корум. — Впрочем, лишь его беззаботность и позволила мне добраться сюда. Надо еще постараться найти выход из дворца, прежде чем Ариох поймет, что произошло.
— Можно ли нам пойти с тобой? — спросил тот же мабден.
Корум кивнул.
— Только поторапливайтесь.
И они поползли вниз по пандусу, висящему в пустоте.
Где-то посредине пути один из мабденов вдруг споткнулся, пронзительно вскрикнул, отлетел на самый край пандуса и упал — словно поплыл куда-то в сверкающем искрами воздушном море.
