Я взял пальто, которое поначалу бросил на спинку стула, и направился в комнату.
— Постой, — произнес Риддл. — Пожалуйста, погоди. Мне бы хотелось, наконец, расставить всё по своим местам. Почему я до сих пор здесь? Ты нарисовал портрет, чтобы узнать место моей могилы. Я рассказал тебе и Поттеру то, что смог услышать, уловить и понять, находясь в другом мире. Почему ты не уничтожил рисунок? Ответь, будь так любезен.
Я вытащил палочку. Риддл молчал, глядя на меня спокойно и выжидающе.
— Или ты оставил меня, чтобы подвергать унижениям? Чтобы Поттер имел возможность оскорблять меня и после смерти? Объясни, зачем я тебе нужен? А если не нужен — уничтожь портрет, поскольку то, как ты себя ведешь, тебя недостойно.
— Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы судить, что меня достойно, а что нет.
— Я знаю тебя лучше, чем тебе бы хотелось, а если ты немного подумаешь, то поймешь, почему. Давай решим этот вопрос. Идти мне отсюда некуда, разве что бродить там, — портрет указал на темноту у себя за спиной, — но это еще менее приятно, чем мое теперешнее положение.
— Я не обещал проявлять к тебе милость — ведь и ты в свое время ее не проявлял, — я указал палочкой на портрет. — Так что пока ты мне нужен, будешь висеть. И жаловаться у тебя нет причин: тебя здесь никто не оскорбляет и не унижает. С тобой общаются; более того, к твоему мнению прислушиваются. А если я не докладываю тебе все, что происходит в моей жизни — извини, Риддл, но на исповедника ты не тянешь.
Не дожидаясь ответа, я ушел в комнату и закрыл за собой дверь. Этот мирный, просящий о снисхождении, если не о сочувствии Риддл нравился мне гораздо меньше, чем Темный Лорд, которого я знал при жизни: манера поведения портрета была нехарактерна для Волдеморта — не он эксплуатировал подобный доверительный тип общения.
В ожидании Тао я переоделся, разжег камин и уселся напротив, глядя в огонь, пылающий так неистово, что через десять минут в комнате стало невыносимо жарко. Я не менял температуру; иногда мне лучше думалось, если я был разозлен, заходил в тупик, или когда привычное состояние тела и ума менялось, позволяя вдруг увидеть то, что раньше было скрыто, и взглянуть на знакомое под другим углом.
Но под каким углом не смотри на невыразимцев, получалась не слишком приятная картина. Два дня назад, когда я пришел поговорить с вернувшимся из Италии Бруствером, в кабинете меня ожидал не только министр, но и Уильям Буни, охранник сознания премьера. Его присутствие было почти ожидаемым, хотя мне казалось, что невыразимцы станут работать тоньше. Что ж, в таких вещах приятно ошибаться.
— Уильям, рад вас видеть, — я протянул Буни руку. Тот привстал и, коротко кивнув, пожал ее своими ледяными твердыми пальцами. — Министр, — я взглянул на Бруствера, застывшего в своем кресле, словно восковая фигура. — Как там Италия? Еще не утонула в дождях?
— Если так пойдет и дальше, то возможно всё, — пробурчал в ответ Бруствер. — По крайней мере, Англию давно пора перестать называть страной туманов. Пусть Европа себе этот титул забирает.
— Что ж, — я поудобнее устроился на стуле и сцепил пальцы в замок. — Ждете от меня откровений, или в них больше нет нужды?
— Нужда есть, — произнес министр, ни разу за это время не поглядев на Буни, словно его здесь и не было. — Но то, что тебе сказала премьер, было, мягко говоря, не информативно. Признаться, я ожидал большего.
— Вполне вероятно, она просто не может объяснить, в чем дело. Она сказала — проблема слишком сложна, а это значит, что проблема слишком сложна для магглов, поскольку они имеют дело с последствиями колдовства. Я понимаю, что у вас, Кингсли, нет времени следить за жизнью неволшебников, но вы‑то, Уильям, должны знать ее как никто другой…
— Я не вижу причин для введения надзора за аэропортами, — ответил Буни, то ли не обратив внимания на мою иронию, то ли не поняв ее. — Правда, мы могли бы консультировать их МВД и летные службы, давая сводки вероятностей терактов или крушений, но с террористами они справляются сами — по крайней мере, за последние два года ни в Британии, ни в Европе никому не удавалось взрывать самолеты, — а что до крушений, они не просят, ну и мы не слишком рвемся. Нам только лишняя работа, а выгод никаких.
— Террористы — действительно первое, что приходит в голову, и будь это они, премьер бы так и сказала, — продолжил я, обращаясь главным образом к Буни. — Наркотики, перевозчики информации, контрабанда — все эти проблемы она могла бы объяснить. — Я взглянул на министра. — Вы случайно не интересовались последней статистикой по миграционным потокам магглов и колдунов? — Бруствер нахмурился, и я добавил: — Ладно, только колдунов.
— Я не могу успевать везде, — отрезал Бруствер. — Насколько мне известно, демографических проблем у нас нет.
— Разумеется их нет, но только не за счет коренного населения! Вы когда последний раз были в Хогсмиде? Лет через пять он станет индийским, а по другую сторону железной дороги — пакистанским. И там вы уже не сможете отделить колдовское сообщество от неволшебников, потому что в восточных культурах они традиционно живут вместе.
— Мы знаем об этих тенденциях… — начал Буни, но я поднял руку, останавливая его.
— Сейчас речь не о них. Проблема премьера, как мне кажется, связана с тем, что хотя страна пытается закрыть границы, людей в ней становится все больше и больше.
Буни даже побледнел от волнения.
— Черт возьми, кто‑то возит нелегалов! Вы правы, вы совершенно правы… и она, — Буни несколько раз кивнул, — она поняла, как это происходит! Терминалы — идеальные портальные; там, среди этой суеты, можно кучу народу переправить… Но почему вы не заметили нелегальных перебросов? Сеть должна была их засечь.
— Я не говорил, что это порталы. Они могут аппарировать вместе с колдуном… или, например, перевозиться в транспортных самолетах… Тут есть варианты, можно думать.
— Но как она поняла? — Буни не давала покоя сообразительность премьера. "А вот ты почему этого не понял?" подумал я, но вслух сказал:
— Это только версия, сделанная на основе нескольких статистических данных и анализа политики Лондона за последний год. Хотя в странах Европы ситуация во многом схожая: там, где нет Сети, полно портальных, которые никто не контролирует, и люди просто растекаются по стране, пересекают открытые границы и исчезают. Наверняка тут действует целая организация — оформление документов, жилье, и так далее.
— Прибыльный бизнес, — подал голос Бруствер. — Удивительно, что вместе с эмигрантами сюда не забрасывают и этих сумасшедших радикалов…
— Кингсли, а вы знаете, что большинство взрывчатых веществ не способно выдержать аппарацию и портальный переброс? — спросил я. — Они вообще не очень стабильны при взаимодействии с магией.
