- Остался еще Мордерми, - повторил он.
Они спустились с башни. На пороге входной двери киммериец заметил небольшую горстку пыли и несколько кусков заржавленного металла, который быстро рассыпался под ногами.
Солдаты покинули дворец. Остались только те, кто надеялся успеть чем нибудь поживиться. Шум толпы приближался, скоро она будет здесь.
Никем не остановленные, они прошли во дворец. Меч Конана был обнажен, но это оказалось ненужным. Последняя Гвардия исчезла, оставив прежних господ на милость тех, кого они угнетали. Зная, что милости не будет, последние защитники разбежались кто-куда.
Конан уверенно направлялся к покоям Мордерми; он хорошо знал дорогу. Толкнув дверь, он очутился на половине короля Зингары.
Мордерми был занят тем, что перекладывал наиболее дорогие драгоценности из сундуков в объемистый мешок, явно печалясь о том, что не может захватить с собой все. Король Зингары был одет в грязный костюм простолюдина и заношенный плащ. Свалявшаяся пудра придала его волосам грязно-пепельный цвет. Голова была обмотана окровавленным бинтом. В этом обличье он вполне мог затеряться в толпе и ускользнуть от расплаты.
- Тебе нужно было бежать с остальными крысами, - громко сказал Конан. - Или капитанская крыса покидает корабль последней?
Мордерми оторвался от своего занятия.
- А, это ты, Конан. Уже здесь? Я думал, восторженные объятия встречающих несколько задержат твое триумфальное шествие.
- Твои доброжелатели уже готовы к новой коронации. Ты помнишь предыдущую? Конечно, сначала нужно провести церемонию отречения.
Мордерми сбросил маскарадную повязку.
- Я рад, что именно ты, Конан, пришел брать меня в плен. Я знаю, ты человек чести, и я могу считать тебя своим должником.
- На что ты надеешься, Мордерми? На всем белом свете не сыщется такой длинной веревки, чтобы увязать мешок с твоими преступлениями.
- И это мне говорит мятежник, которого я спас от виселицы? - в голосе Мордерми зазвучала боль. - Я думал о тебе лучше, Конан. На нашем с тобой счету столько преступлений, что, попади мы в руки правосудия, нас бы вздернули уже сотню раз.
- Я друзей не предавал, - отрезал Конан.
- О, господи! Если бы я мог исправить свои ошибки! Ты был прав, Конан. Я должен был убить стигийца в первую же ночь, как он появился здесь. Он опутал мой разум ложью и коварством. Я убежден, что он управлял моими желаниями с помощью колдовства или дурманящего зелья.
- Единственный дурман, который отравил твой мозг - это ненасытная жажда власти. Каллидиос, как и все мы, был лишь пешкой в твоей игре. Но чем больше ты получал власти, тем ненасытнее становились твои желания. Я любил тебя до того, как жажда власти помутила твой рассудок. А может быть, эта зараза жила в тебе все это время и ждала удобного случая вырваться наружу. И ты дождался часа, когда смог всадить нож в спину своих друзей и по их мертвым телам подняться на престол.
- Прекрасная речь. Ты делаешь успехи, Конан, - сказал Мордерми с издевкой. - Сантиддио был прав - ты альтруист. Ну ладно, зови своих людей. Я отдаю себя на суд народа.
- Каких людей?! - рассмеялся Конан. - Дворец пуст. Кроме нас здесь никого нет. Сантиддио ведет свою армию по улицам Кордавы. Мы с Дестандази перелезли утром через крепостную стену и разрушили колдовские чары Каллидиоса. В этом ты нам помог, убив Сандокадзи - в противном случае, нам бы не удалось уговорить ее сестру прийти сюда. Неужели бедная Кадзи верила тебе все это время, пока на ее шее не затянулась петля? Ты знаешь, что она заставила нас с Сантиддио дать слово, что мы не убьем тебя?
Конан в своей горячности уже сказал слишком много. Выражение лица Мордерми изменилось, и он быстро нажал какой-то рычажок, спрятанный под крышкой стола. Не раздумывая, Конан издал крик и бросился вперед.
Пол за его спиной провалился, обнажив темное зияющее отверстие, на том месте, где только что ступала нога киммерийца.
Дестандази, еще не пришедшая в себя после изгнания духов, не успела среагировать на его крик. Приглушенно вскрикнув, она провалилась в предательскую западню.
Одним прыжком Конан очутился возле стола, сбросив мешок с сокровищами на пол. Мордерми проворно отскочил в сторону, выхватывая на ходу шпагу.
- Я вижу, ты все еще предпочитаешь широкий меч, варвар, - засмеялся предатель. - Хочешь получить еще один урок фехтования?
Ослепленный гневом, Конан бросился на него, едва не пропустив встречный удар шпагой. Отбив легкое лезвие, он рубанул наотмашь. Мордерми со смехом отскочил.
Гнев мешал киммерийцу сосредоточиться. Мордерми почувствовал это и старался посильнее раззадорить варвара, чтобы он окончательно потерял голову и не раздумывая бросился в атаку. Тогда Мордерми мог остановить его своим коронным ударом.
Конан непрерывно теснил своего противника. Пока еще ни один клинок не попал в цель. Конан вращал тяжелым мечом с такой скоростью, что Мордерми не рисковал раскрыть свою защиту и контратаковать. Ему не раз приходилось наблюдать киммерийца в деле, поэтому он предпочел избрать тактику выжидания, чтобы нанести удар наверняка.
Шум во дворе усилился, и Мордерми понял, что тактика выжидания играет в пользу Конана. Он должен был немедля поразить своего соперника, или все пути к отступлению будут для него закрыты.
Внезапно Мордерми увидел возможность для контратаки. Конан нанес очередной сильный удар, и когда лезвие его меча оказалось внизу, Мордерми сделал резкий выпад. Шпага должна была пронзить сердце киммерийца, но в последний момент варвар повернулся, и тонкое лезвие проткнуло толстую мышцу плеча.
Конан издал стон, резко рванулся и тонкий клинок сломался.
Мордерми отпрянул назад, но Конан успел перехватить его свободной рукой и с силой ударил рукоятью меча в лицо.
Теряя сознание, Мордерми рухнул на пол. Стоя над ним Конан брезгливо вытащил из плеча обломок шпаги и отбросил прочь.
- Вот она, твоя дворянская игрушка, - сказал он. - Я бы прикончил тебя с сотней таких булавок в шкуре.
Лицо Мордерми представляло собой сплошную кровавую рану. Его нервы не выдержали.
- Ты поклялся, что не убьешь меня, - взмолился он. Вид киммерийца, с кровью, льющейся из раны, и глазами, полными бешеной злости, не предвещал ничего хорошего.
- Я не убью тебя, - ответил Конан. - Иначе я сделал бы это давно, а не старался обезоружить тебя с риском для жизни. Ты сам сказал, что я человек чести, и я сдержу данное слово.
Толпа уже ворвалась во дворец. До Конана доносились звон разбиваемых стекол, треск дверей на первом этаже. Скоро толпа заполнит весь дворец. Конан уже видел это однажды.
