— Ни мне, ни тебе. Улыбайся теперь… во сне. Надо было оставить на растерзание морпехам.
— Не будь кровожадным, — одернул приятеля Сашка Буратино. — Не красит.
— Нет во мне кровожадности, — быстро возразил Николай и впервые за два дня улыбнулся, собираясь пошутить. — Только мелкая злобная мстительность.
За спиной послышались радостные хлопки в ладоши. Вдоль правого борта стояли и наливались торжествующим оранжевым цветом «зеленые человечки», любуясь в иллюминатор разгромом американской базы.
ГЛАВА 31 ОХОТА НА ЧУДОВИЩ
С симпатией к аристократам духа,
но не дальше второго стакана:
из-под аристократической бородки
крысиный носик начинает проглядывать.
Наблюдение «по жизни»
Вернувшись с боевой вылазки, завалились спать прямо в экранолете и пропустили рассвет и начало охоты на озерных монстров. Китайцы старались не шуметь, рассчитывая управиться со зверо-рыбо-ящерами до нашего пробуждения, чтобы лишний раз не светить перед посторонними свои методы и приемы работы с дикой природой.
«Нашла коса на камень», и желтолицые узкоглазые сыновья Поднебесной вид имели обескураженный и бледный. Толклись и кружились по песку вокруг высокого парня в ярко-зеленом комбинезоне.
— Исследователь и создатель, — обиженно отворачивая глаза, пояснил очнувшийся Федор. — Штатный биолог фактории.
— Догадался, — я пожал протянутую руку, — Уже наметил пути разрешения ситуации?
— Евгений-Женек, — представился парень двойным именем. — В режиме осмысления.
— Консилиум не нужен?
— Из кого? — парень скептически окинул взглядом меня и Сашку, задержался взглядом на розовом, но сильно помятом лице Федора, презрительно хмыкнул и вновь уставился на монстров.
Бригадир браконьеров Лю Синь стоял на одном колене и, ловко работая автоматической аптечкой, обрабатывал и зашивал глубокую рану на левом бедре.
— Клыком царапай, — коротко пояснил, заметив мой взгляд. Пройдя машинкой пятисантиметровый шов до конца, брызнул антисептиком и наклеил бактерицидный пластырь, той же машинкой сшил разрезанную штанину.
— Молодца, — я показал большой палец правой руки, отмечая хорошую выучку парня.
Остальные китайцы, беспорядочно жестикулируя, визгливо обвиняли друг друга в неумении и нерасторопности, и часто пинали совершенно измятый, покореженный, побитый катер-глиссер. Вторая посудина стояла на берегу в целости и готовности бороздить водную гладь, но никто из звероловов не спешил занять в ней место.
Из маловразумительного ора удалось выяснить, что озерные обитатели не поняли и не приняли желания китайцев превратить их в добычу. Напротив, проявили себя агрессивной хищной стороной, с активной наступательной тактикой и признаками осмысленных совместных действий.
— Ми думал, гоним звери на мель, а это они отгородили нас от берега, — размазывая грязной ладонью по потному лицу темные разводы, горестно поведал Лю Синь. — Мал-мал, прорвались; чуть не сожрали, однако.
— Зверюшек в милосердии упрекать не приходится, — подтвердил Федор.
— И обратите внимание, — академически приосанившись, поделился наблюдением Евгений-Женек. — Индивиды не стараются уйти от конфликта, а, наоборот, провоцируют развитие конфронтации.
Федор фыркнул, сдерживая смех, и отвернулся в сторону озера. Два десятка темно-зеленых спин, с выступающими гребнями позвонков барражировали по краю мелководья. Время от времени одна из туш выметывалась-вздымалась из воды почти на два метра над поверхностью, стараясь отследить действия толпящихся на берегу браконьеров.
Всегда предпочитаю общение равного с равным. С художником говорю, как художник; с космонавтом, как космонавт; с депутатом, как спикер…. шутка; с ворами — «ботаю по фене». Теперь требовалось заставить конструктивно думать обремененного апломбом, заскоками и амбициями «остепененного ботана».
Всякое слово против у «юных» докторов наук традиционно считается покушением на основы и беспощадно подавляется в зародыше. Откуда такая боязнь оппозиции? Может быть, от неуверенности в себе? Пришлось думать лишнюю минуту.
Населяющие Меларус не достигшие тридцатилетнего возраста ученые люди: кандидаты, доктора наук и академики, никогда не отказывались выслушать и оспорить чужое мнение, благо (или беда), имели любимое свое.
Постороннего «носителя мнения» ревниво отслеживали, внимательно выслушивали и беспощадно «расстреливали» убедительными аргументами, неопровержимыми доводами и умозрительными фактами, зачастую в ущерб делу. Идеи таким ребятам приходилось подавать осторожно, чтобы не заподозрили покушение на их ученое реноме.
— Женек, я правильно понял, что монстры сожрали в озере все живое и теперь голодны, как крысы в бочке?
— На голый крючок схватят, — схохмил Сашка Буратино.
— Биолога наживим, — отметился подначивающим баском Федор. — Чтоб в будущем семь раз отмерял, а потом начинал мерить вновь.
— Голодные крысы в бочке начинают жрать друг друга, — примирительно вмешался я. — Вот, если бы кто-то придумал, как натравить зверей друг на друга.
— Интересная и своевременная мысль. Надо спровоцировать каннибализм, — Евгений-Женек, найдя решение, радостно прыгал, суетился и дергал китайцев за рукава. — Доставай гранатомет.
Лю Синь торопливо отдавал подчиненным команды. Потеряв терпение, бросился к экраноплану сам и вернулся с толстомордой бронебойной базукой. Эффект от выстрела превзошел ожидания. Бьющаяся в агонии полуторатонная туша монстра и смешивающаяся с водой кровь привели стадо в неистовство. Клыки и зубы чудищ разили направо и налево. Все сражались против всех. Водная гладь там и здесь взрывалась вылетающими черными телами, с вцепившимися в нее двумя-тремя собратьями. В этой сваре не было друзей и союзников. Каждый рвал и стремился сожрать каждого.
Взбудораженная поверхность озера покрывалась сбитой в островки и «шапки» розовой пеной, расплывающейся в стороны от кипящего центра событий. Непрекращающийся рев и предсмертные вопли животных резали слух жуткой обреченностью и выворачивающей душу тоскливостью.
Я тронул возбужденно вздрагивающее плечо Лю Синя, глазами указал на катер-глиссер и на звериное побоище. Парень недоуменно огляделся, потом спохватился; закричал отрывисто и пронзительно визгливым голосом, побуждая команду браконьеров к действию.
Китайцы работали слаженно. Крюками и веревками подхватывали ослабевших израненных животных, торопливо буксировали на мелководье и отправлялись за следующим. Меньше чем за час девятнадцать темно-зеленых туш зверо-рыбо-ящеров громоздились вдоль береговой черты.
