— Квинн. Это не поможет, — прошептала Райли, а ее сестра закатила глаза, но уступила.
— Как частенько случается, люди, с которыми атлантийцы спокойно и с удовольствием сосуществовали, обрели жадность, — продолжал Конлан. — Не все, даже не большинство. Только те из них, кого испортила власть. Но этого было достаточно, чтобы протолкнуть идею о завоевании наших земель и завладении тем, что принадлежало нам.
— Да, особенно золото и все ценное, — проворчал Вэн.
— Мы бы справились с этим. Согласно древним свиткам, мы почти справились с этим. Но вот тогда вмешались вампиры, — продолжал Конлан.
Райли содрогнулась.
— Вампиры уже тогда существовали?
— Кровососы существовали с самого начала, когда бог Хаос переспал со своей извращенной дочерью Анубизой, тогда и началась вся эта грязная… — Вэн перескочил на лиричный язык, который был вовсе не знаком Райли
— Они может быть и анэши, но они не понимают древнеатлантийского, Вэн, — заметил Конлан, кривая улыбка пряталась в уголках его губ. Потом юмор исчез с его лица и сменился выражением такого испуга и ужаса, что Райли крепко сжала его руку. Стараясь вытянуть его из ада, который он увидел в своем разуме.
Казалось, это сработало, немного, но Райли все еще видела намек на хищника в жестких чертах его лица. Она решила для собственной безопасности не касаться его эмоций.
Она знала, что не хочет посетить то, что он увидел в своем сознании.
— Анубиза, — выдавил он. — Нечестивый союз Хаоса и Анубизы, богини смерти. Их потомство было предками всех кровососов. Анубиза сама вампир, но, как мы сумели понять, питается скорее негативными эмоциями, чем кровью. Чем они сильнее, тем лучше.
— Как боль от пыток, — прошептала Райли, внезапно осознав, что она видела и ощущала в воспоминаниях Конлана.
Он освободил свою руку и смягчил свое лицо под маской спокойствия.
Фальшивой маской спокойствия, весьма вероятно. Как он сумел пережить это? Как мог это сделать любой другой?
При этой мысли на нее накатило отчаяние.
— Как мы можем победить кого-то, кто считает себя Богиней?
— Она и есть Богиня, — ответил Вэн.
Райли покачала головой.
— Не для меня. Я — монотеист. И признаю только единого Бога. Не то, чтобы я была не согласна с вашими верованиями каким-то образом, но мне необходимо верить, что она не всесильна. В любом случае, если у нее божественные силы, мы пропали.
— Ты забываешь, что нас также ведет Бог. Сила Посейдона превышает возможности Анубизы, — уточнил Вэн.
На нее накатила ярость.
— Ну, а где, черт возьми, он был, когда его принца пытали почти до смерти? — закричала Райли, и, отбросив кресло, она поднялась. — Где ваш глупый Бог Морей был тогда?
Конлан притянул ее к себе и быстро обнял, потом осторожно потянул ее так, чтобы она села к нему на колени, как будто проделывал такое годами.
— Я польщен, что ты бы бросила вызов самому Посейдону, защищая меня, mi amara анэша, — прошептал он ей в волосы.
Ощущение его дыхания в ее ухе разбудило что-то в ней, что-то в нижней части ее живота, а ее мышцы на бедрах напряглись. Если бы Квинн и Вэна здесь не было, и они бы не пялились на них с открытыми в неверии ртами, она бы повернулась на его коленях, и поставила бы приличный засос на Конлане.
Квинн прижмурилась.
— Хорошо. Значит, большие проблемы с людьми, а потом что?
На сей раз ответил Вэн.
— Потом боги ввязались в мерзкую битву и случился катаклизм. Большой, «сама земля могла быть уничтожена», тип катастрофической фигни, которая случается, когда кучка детей начинает драться за свои игрушки.
Райли спиной почувствовала громыхание голоса Конлана в его груди.
— Хотя мой брат практически дошел до богохульства, в основном он прав. Атлантиду силой опустили под воду, чтобы защитить ее и от людской угрозы, и от битвы Богов. Сначала магия, потом смешание магии и технологии скрывали нас от обнаружения эти долгие годы.
Райли, внезапно застеснявшись, соскользнула с колен Конлана и села в свое кресло.
— Вы выходили на поверхность всё это время?
— Нет, не всегда. Нам понадобилось время, чтобы научиться секретам путешествия между нашей землей и поверхностью. Но мы приняли клятву воинов Посейдона. В то время воины ни перед чем бы ни остановились, чтобы найти способ вернуться и защищать людей от растущей угрозы от вампиров и оборотней.
Конлан допил свое пиво, твердо поставил бутылку на стол.
— Наша задача — следить, чтобы вы были в безопасности, даже когда вы стараетесь нам помешать.
Квинн вертела чашку, а потом, казалось, пришла к решению. Отбросив кудряшки со своих глаз одной рукой, она начала свой рассказ.
— Ладно. Я исследовала вас обоих и, насколько я поняла, ваши эмоции говорят мне, что вы не врете. Я говорю, насколько я поняла, потому что, если вы, в самом деле, атлантийцы, совершенно отдельный вид…
Она посмотрела, ища подтверждение, и Конлан кивнул.
— Тогда, возможно, что мои великолепные способности по сканированию эмоций практически ничего не стоят, когда речь идет о вас. Ваши эмоции хоть чуточку похожи на наши?
Вэн начал отвечать, но она подняла руку.
— Нет, не беспокойся. Для меня это правда, и мне нужно следовать своему внутреннему инстинкту, или у меня ничего не останется. И если я сейчас начну сомневаться в моем инстинкте, то, как говорится, игра окончена.
Райли положила свою руку на руку сестры, чтобы подтвердить то, что ее ощущения говорили ей. Квинн говорила правду, которая была для нее очень болезненной. Нервные окончания Райли снова встрепенулись от муки, которая скрывалась за словами Квинн.
— Все нормально, Квинн. Говори все, что нужно. Я здесь, — прошептала она, посылая волны заверения и любви через их личную, сестринскую связь.
— Ну, вон тот высокий, темный и уродливый вон там, назвал нас дураками. Он прав. Не все из нас, но достаточное число прячется под камушком и позволяет переменам произойти, не пытаясь даже бороться, — заговорила Квинн бесстрастным голосом.
Райли поморщилась от эха своих прежних мыслей. Вероятно, Квинн думала, что она тоже была дурой.
— Если человек аполитичен и не участвует в походах до Вашингтона, то это не значит, что он дурак, Квинн, — возразила она. — Кто-то из нас пытается провести перемены на местном уровне.
Квинн кратко обняла ее.
— Я не говорила о тебе, милая. Ты отчаянно пытаешься спасти этих неудачников и отдаешь им двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Я говорю о правительстве.
— Они не неудачники, — тихо ответила Райли. — Это люди, у которых не было основы, чтобы улучшить свою жизнь. Я пытаюсь им в этом помочь.
