- И впрямь бледная, как смерть, - пробормотал кто-то из всадников. - Краше только в гроб кладут. А жалко, девка красивая. С такой потешиться не грех.
- А давай потешимся, глядишь, и румянец появится, - рассмеялся сиплый.
Кастор мысленно призвал на его голову все муки ада, обещанные распутникам. Он осторожно, страшась хрустнуть самой маленькой веткой, невзначай попавшей под ногу, передвинулся за другой ствол дерева, заходя всадникам в спину.
Пятеро вооруженных конных против одного пешего - отвратительный расклад. Худший, какой можно придумать. Он бы не сомневался в исходе схватки с верховым один на один, и даже против двоих на узкой проселочной дороге выйти не побоялся бы. Но трое уже много, а четверо - совсем перебор. Против пятерых же просто не вытянуть. Даже с учетом того - он это сразу приметил - что один из них ранен. Пятый всадник держал руку у груди на перевязи. Грязного цвета бинт почти не выделялся на темной коже куртки.
Ди Тулл машинально покачал головой. Нет, ранение пятого не меняло расклад сил: чтобы порубить одного пешего рыцаря в мелкое крошево хватит и четверых всадников.
Оставалось надеяться, что Андрий сумеет выкрутиться.
- Тебя кто-то обгонял по дороге, мирянин? - задумчиво разглядывая телегу, спросил первый всадник, тот, названный Бэрком.
- Было дело, господин, - угодливо кланяясь, засуетился Андрий. - Двое проехали мимо. Один высокий такой, по всему солдат, и девушка с ним. Молоденькая, прямо как моя Надя. Только краше в разы.
Всадники многозначительно переглянулись.
Кастор задержал в груди облегченный вздох. Пронесет?
- Что-нибудь говорили, спрашивали? - спросил Бэрк, не глядя на селянина и продолжая заглядывать в телегу.
- Солдат спросил - будут ли свороты с дороги до города. А ему как на духу - только один и будет, в деревню мою, в Ежигву. Я-то туда везу девочку свою. Совсем ей худо, пусть хоть дома, в родных стенах помрет.
- Есть у меня одна живительная мазь! - засмеялся сиплый. - Мордашку смазать, и, глядишь, поможет. Только придется потрудиться добываючи...
- Заткнись, - коротко приказал ему Бэрк.
Он, наконец, оторвал взгляд от телеги и внимательно посмотрел на Андрия.
- Что с девчонкой-то, мирянин?
- Лихорадка подкосила, господин - убитым голосом произнес тот. - К знахарке возил, да та не справилась.
Ди Тулл увидел, как расслабились плечи всадников. Даже сиплый что-то пробормотав, тронул лошадь каблуками, заставляя отойти от телеги. Подхватить лихорадку от умирающей девчонки ему не улыбалось.
И только Бэрк не шевельнулся в седле.
- Лихорадка говоришь, - медленно произнес он, и селянин вздрогнул, видя, как лицо его сделалось жестким, а глаза узкими и злыми. - А давно ли от лихорадки платье в крови делается?
- Дык это... кашляют же они, - забормотал Андрий, - С кашлем кровь идет.
Такая ложь могла сойти, но голос его предательски дрогнул, и Бэрк торжествующе оскалился. Рука его вцепилась в эфес сабли, и металл заскрипел- зашелестел в ножнах, освобождаясь от их объятий.
- Где ее спутник?
- Муж ее в деревне, - залепетал Андрий, пытаясь исправить неисправимое. - Это доченька моя, кровинушка.
Бэрк коротко ударил его саблей, и мужик, вскрикнув, упал на колени, хватаясь за голову. Русые волосы потемнели от крови.
- Где ее спутник? - заорал всадник.
Он знал, что удар не был смертельным, поскольку бил тыльной, не заточенной стороной клинка. Прежде, чем зарубить наглого деревенского увальня, требовалось выбить из него все, что тот знает.
Андрий в ответ лишь стонал и плакал, ползая у копыт коня.
"Все кончено".
Кастор сказал себе эти два слова, и все вдруг стало легко и просто: ему не доставить Трофей, но видит небо, он погибнет, исполняя долг. Мир снова обрел целостность.
Экзекутор с решимостью обреченного ломанулся на дорогу через орешник. Всадники услышали громкий хруст и начали тянуть уздечки коней, разворачивая их на шум, однако прежде, чем те успели выполнить команду, грянул пистолетный выстрел, и один из пятерых откинулся назад. Свинцовый шарик угодил ему прямо в висок, выбив крохотное облачко из капель крови и костяного крошева и перемешав мозги в кашу.
Швырнув пистолет в лицо ближайшему врагу, Кастор резво скакнул вперед и нанес сильный колющий удар мечом. Всадник машинально вскинул руку со шпагой, защищаясь от летящего в лицо снаряда, вместо того, чтобы парировать клинок, и это решило его судьбу. Длинное и узкое лезвие беспрепятственно скользнуло вдоль луки седла и вонзилось в пах тому из пятерки, что был с охотничьим ружьем за спиной. Перед тем, как выдернуть оружие, Ди Тулл повернул кисть, проворачивая клинок в ране, и человек протяжно закричал, забился в седле, заливая его кровью. Лошадь не понимая, чего от нее требуют беспорядочные удары по бокам, понесла прочь, едва не сбив ди Тулла с ног.
Мечи считались оружием уходящей эпохи, но в руках умелого бойца они оставались грозным и опасным инструментом смерти.
Увы, на этом преимущество внезапности было исчерпано.
Бэрк рванул вперед. Посадка и манера держать саблю на отлете выдавали в нем опытного кавалериста. И удар он нанес по всем правилам кавалерийской атаки - быстрый, секущий, с внезапной сменой угла в последний момент, чтобы обойти выставленный клинок или мушкет пехотинца, инстинктивно защищающего голову, и чиркнуть его по животу, распарывая мундир и выпуская наружу комок спутанных кишок.
В девяти случаях из десяти такой удар достигал цели, но не сегодня. Рефлексы ди Тулла были отточены бесчисленным количеством схваток против самых разных врагов, и такая уловка была ему знакома. Он парировал. Сталь лязгнула о сталь, и они разминулись, когда конь тяжело пронесся мимо рыцаря. Руки экзекутора загудели от силы вражеского удара, значительно увеличенной за счет скорости и массы скакуна.
Бэрк, выбрав дистанцию, чтобы не опасаться удара в спину, тут же принялся разворачиваться, и положение Кастора стало безнадежным. Один всадник оставался у него за спиной, два других спереди - тут уж без шансов.
Его зарубили бы секундой спустя, но повезло - раненый оказался не таким опытным наездником, как вожак пятерки. Тронувшись с места в сторону рыцаря, он ухитрился выдвинуться так, что перекрыл линию атаки своему товарищу, а ди Тулл, сманеврировав, оказался у него со стороны поврежденной руки. Глухо зарычав на собственную промашку, всадник повернулся и рубанул через голову лошади. Ему пришлось сильно наклониться в седле, чтобы компенсировать потерянные из-за неудачной позиции дюймы и дотянуться до противника.
Удар вышел неловким. Кастор ушел от него ловким пируэтом и, очутившись совсем рядом, благодаря встречному движению лошади, вцепился в рукав врага, а затем с силой дернул, стаскивая на землю. Раненый с криком полетел под копыта.
