Владыка вампиров красиво рассмеялся:
— Для чего было столько лет поддерживать Долуса? Чтобы погубить все в один миг? Какая нелепая игра!
— Тем не менее, она удалась!
— Вообразил, что можешь говорить от имени Миры Вако, Линтер? — равнодушное тёмное пламя плясало в глазах вампира, монотонный звучный бездушный голос без труда перекрывал шумную трапезу другого огня, уничтожавшего старинный особняк. — Старуха просто сошла с ума…
— Не вообразил… Сейчас я действительно говорю от ее имени! — прошептал Винсент.
Дэви прожёг его взглядом, но ничего не сказал. Обернувшись крылатой тенью, вампир улетел, двое последовали за ним.
Винсент не следил, куда направились вампиры. Он смотрел на пламя огромного костра. На втором этаже один за другим вспыхивали жёлтым квадраты окон. Это был конец дома Вако.
После пошлой, но необходимой драки с Гектором руки всё ещё непроизвольно сжимались в кулаки, и сердце билось с болезненными, долгими перебоями, будто не могло решить, стоит ли ему жить теперь, когда нет Миры. Нет Миры! — пока еще не слишком больно от этих слов, будто шок после ранения. Боль придет позже, а за ней — принятие и смирение, если только эта рана не убьет его раньше…
Он почти не лгал Дэви: сейчас Винсент был защитником Миры. Все его действия и слова преследовали одну цель: спасти, исцелить — пусть уже не ее, но память о ней. Ведь ее тень все еще была рядом. У этой тени были те же усталые печальные складки в уголках губ и то же глухое отчаяние в глазах. Винсент не хотел отпускать ее… такой.
От дыма слезились глаза, но вдыхать этот горький воздух ему было… приятно? Теперь он подлинно знал, каково это, стоять на последней черте, каково это, утратить всё. Этот миг приходил и раньше, но угасал, прежде чем Винсент успевал насладиться его вкусом. Всегда приходил некто, и вновь заключал его в клетку. О, этот миг, когда обретаешь свободу, миг, когда расправляешь крылья и взлетаешь! И оттуда, с высоты, ты вдруг видишь всё так ясно и чётко, как ни на одной фотографии. И ты понимаешь, что знаешь ответы на все старые вопросы…
Кристина стояла рядом, прижав лоб к решётке ворот и схватившись за неё обеими руками. Винсент тронул её за плечо:
— Крис, что в городе?
Девушка вскинула голову:
— Местная ячейка Гроздьев устроила шествие от восточной окраины Короны. Они поджигают дома старой знати, челядь убивают. Не знаю, как далеко они успеют пройти, но я видела, как они бесновались в старом доме Реддо. Они отреклись от Короля Вернира!
— Интересно…
Кристина прерывисто вздохнула, глядя на пламя. В серых глазах девушки плясали его отсветы:
— Интересно? Это всё на руку Дэви!
— Вовсе нет. Если "Гроздья" и мистиков стравить сейчас, когда они не набрали и десятой доли потенциальнй мощи — это будет буря в стакане воды, легко гасимая. И те, и другие выйдут из неё помятыми и утратившими большую часть своих политических очков. Я думаю, Мира понимала это, поэтому в Доне нарочно дразнила Дэви, чтобы он вывел своих мистиков в бой раньше времени. Она всё понимала и всё рассчитала. Разуверившись в сказке, она хотела уничтожить вампиризм оружием Гектора и попутно исправить ошибки, ведущие к политической войне. Вела свою игру, поставив ставкой свою душу… — он опять не выдержал, схватился за голову. — Мира, Мира! Не учла она только того, что я встречу её экипаж на ночной дороге прежде, чем она доберётся до Макты — своей конечной цели.
— Но, если скоро будет бой, как же мы пойдем без оружия Гектора? Зачем ты сжег его, Винс?
— Путь Гектора — плохой путь. К тому же я все понял… — он оставил Кристину, крикнул:
— Гесси!
Давид обернулся.
— Что вы нашли на Пустоши?
— Макта затаился в руинах дворца, тень Первого разрастается… И все же я поддерживаю твое решение уничтожить оружие Миры — это опасный путь.
— Ничего. У нас есть другое оружие, правильное! Я всё понял только что. Латэ прекратил исследования Дара, потому что в Орден пришёл Ульрик Корвус — неизвестный Арденс и надежда Земли Страха. Латэ хотел, чтобы он остался последним Арденсом и явился бы к Макте сам, таким образом, встав на место Избранного.
— Что?! — Гесси был встревожен. Он, наверное, думал, что друг тронулся умом…
— Поговорим об этом позже.
Винсент заметил, что в дрожащих руках до сих пор сжимает стопку дневников Миры. Он наугад открыл один. Страница была заложена письмом. Адресатом на конверте значился Винсент Линтер.
Он торопливо передал дневники Кристине, вскрыл конверт. Нет, это было не завещание и не прощальная записка. Старое неотправленное письмо молодой вампирши своему Избранному.
"Помнишь сказку, которую я рассказывала тебе в детстве? Об Избранном и его Даре? Мы живём в странном, безумном, больном мире, но я верю, любовь к этой легенде мы оба пронесём через года. Мы и сами, хотим того или нет, уже герои этой сказки, вслед за нами она пойдёт с книжных страниц в реальный мир, новым солнышком осветит Землю Страха… Ты можешь не верить мне сейчас, главное, что верю я. А, может быть, когда-нибудь разуверюсь я — тогда ты меня поддержишь, любимое дитя моей души. Поддержишь и вновь выведешь меня к свету. Сказки — неискажённое отражение реальности, и, как всё неискаженное, способны на истинное волшебство. Однажды наша сказка преобразит этот тёмный мир".
В доме гулко грохнул второй бидон керосина. Значит, огонь добралась до тайника за зеркалом — сердца старинного дома Регины Вако… Винсент прошёл вдоль решётки, пока не стало видно окно комнаты Миры, и тут остановился. Он прижался лбом к холодной решётке ворот, как прежде Кристина. Он смотрел, как искорки выпархивают из открытого окна и, возносимые ветром, застывают на небосводе новыми звёздами.
Он шептал:
— Я закончу нашу сказку, сохраню твою мечту. А ты лети и ничего не бойся: твою ложь я простил, твоя слабость сожжена. Твоя душа светла, как и прежде. Лети…
…Дом сгорел до основания, исчез, но долго ещё являлся видением всем, проносящимся по Карнавальной улице в экипаже: кошмарный призрак его скалился из-за почерневших от огня деревьев сада. Останки Миры захоронили в Доне, на кладбище за церковью Рафаэля.
После последнего сражения с Дэви и Мактой, Донат переехал жить к Винсенту, в домик на краю Вастуса. Часто к ним в гости забегала Кристина. Когда пройдёт срок траура, она непременно станет госпожой Линтер, а пока… В самом начале зимы, зайдя к ним рано утром, Кристина застала Винсента у окна. Ночью выпал первый снег, и мир был укрыт ярким и чистым белым покрывалом.
— Мне снился странный сон, — сказал мужчина, не повернувшись. — Снилась Мира… Я почти не видел её черты — всё затоплял свет, но я знал: это она. Мы разговаривали. Впервые в жизни не нужно было соблюдать дистанцию. Никакой стены не было меж нами, никаких тёмных призраков прошлого. Такая чистота, как эта, за окном…
