Лира вновь коснулась Ульрика, но он опять не поднял на нее взгляда.
— Ну, вперед, — сказала Солен. Ульрик прищурился:
— Чуть дальше в обороне Дэви только что образовалась дыра, — уверено сказал он. — Там можно прорваться без боя.
— Откуда вы знаете? — с сомнением спросил охотница. Лицо Ульрика искривила гримаса боли:
— Чувствую.
Они прошли еще дальше. Действительно: здесь туман Макты словно взбесился. Он вспучивался огромными пузырями, хлестал плетьми. Все охраники разбежались или были поглощены. Макта сам расчистил последнему Арденсу путь. Ульрик без раздумий бросился к черной стене — Лира не успела ухватить его за рукав. Солен бросила взгляд на охотников, дерущихся в отдалении, и последовала за ним.
Ульрик вытянул руку и коснулся тумана. Вблизи это было сложное переплетение струй чёрной тени. Лира видела, как муж отдёрнул руку, будто это прикосновение обожгло его.
— Ульрик! — она подлетела к нему, когда он шагал в туман, схватила за руку. Солен улыбнулась им, сейчас — без капли надмености герцогов Реддо, и все трое окунулись в чёрную реку ненависти Макты.
Струи тумана не были бесплотны. Едва новые пришельцы шагнули в тень, они взвились и оплели их тела. Их разъединяли, растаскивали в разные стороны. Лира отчаянно цеплялась за руку Ульрика, но тот словно не хотел её удерживать. Его рука безвольно болталась.
"Или он уже без сознания?…Мёртв?"
Лира крикнула — и пожалела об этом: привлечённый теплом дыхания отросток тени зашарил по лицу. Прикосновения были обжигающе холодными.
Ноги оторвались от земли. Её несли куда-то. Лира ещё цеплялась за руку Ульрика… пальцы… но он вдруг дёрнул рукой — и освободился.
— Ульрик!
Вокруг всё было: переплетение чёрных лент. Солнце едва-едва пробивалось в крохотные промежутки между тьмой, но его лучи быстро гасли, внизу была непроглядная темень. Ног не видно, будто ты сама вырастаешь из этой тьмы… Справа, там, где исчезли Ульрик и Солен, вдруг что-то ярко вспыхнуло — молния пронзила тьму, и молнией же пришла догадка: кто-то из охотников достал серебряный меч из ножен! Лира дернула было свой, но струи тумана, как лозы, тут же оплели руку и вырвали клинок. Она осталась без оружия, одна. Её волочили куда-то, опутанную чёрными лентами тени, замёрзшую и ничего не понимающую.
"Не может быть, чтобы со всеми здесь было так! Чёрт, тот мальчишка, Донат, проходил туман до самого дворца Макты! Что же это со мной?!"
— Прочь, нежить, — неуверенно проговорила охотница, и ещё одна чёрная лента тени сейчас же закрыла ей рот ледяным поцелуем.
Защита оставила Лиру, как предрекали злые охотники! Однако она не чувствовала угрозу в этой странной, лёгкой и всесильной, скользящей тени. Туман тёрся об ноги охотницы огромным, но добродушным зверем, касался раскрытых ладоней, будто подставлял холодную голову под её ласки. В сердце Бездны не было ненависти для Лиры. Ленты тени понемногу нагревались от тепла тела смертной и уже не обжигали. Их узел постепенно ослабевал. Скоро Лира сдёрнула с себя несколько оборотов ленты — и она вся рассыпалась чёрной пылью в пальцах. Охотница была свободна.
Туман стелился вокруг в страшном безмолвии. Единственным звуком был стук её перепуганного сердца, перебиваемый редкими всхлипами дыхания. Единственным ясным ощущением кроме слуха было ощущение положения тела в пространстве: Лира стояла в кромешной тьме, опустив руки. Она не озиралась, осознав свою полнейшую беспомощность. Так глупо! Рванулась за Ульриком, почти безоружная, а он бросил её!
Она застыла на месте, и туман вокруг замер, будто ждал следующего её движения. Он колыхался от её дыхания. Тень проклятия carere morte тянулась к смертной, полной такой сладкой жизни, и кровь исцелённой закипала от близости бессмертного прошлого, утраченной вечности…
Этот туман был квинтэссенцией проклятия carere morte. В нём было собрано всё, чем были вампиры. Здесь всё было — Макта и его память. Память, которая тянулась сквозь вечность всех потомков Первого. Туман расширялся и сжимался в такт сердцу смертной, сужая вокруг неё кольцо. Лира чувствовала, как холодные пальцы тени уже гладят кожу, бесцеремонно лезут под одежду, туда, где тонкая кожа дрожит от бешеной пульсации сосудов.
…Ей явились три фигуры. Двое мужчин и женщина, все в старинной одежде разных эпох. Мужчина постарше, в рясе монаха, был, несомненно, Атер-алхимик. Лира узнала его глаза и по-женски тонкие, изящные руки. Он чертил таинственные символы, прорезающие чёрный туман огненными линиями. Мужчина помоложе был бледен, как carere morte, но его глаза были пронзительны не по-вампирски. Избранный! Тот, что стал Великим вампиром. Он напоминал повадками Винсента и Ульрика одновременно. Юноша поклонился Лире, когда понял, что узнан. Женщина была Регина Вако.
Все трое были голосом Бездны прежде Лиры и все с улыбками смотрели на последнюю, отмеченную Бездной. Потом они одновременно чинно поклонились ей, и Лира почувствовала некую гордость, поняв, что они считают её равной.
Она поклонилась в ответ. Тогда призраки обратились крылатыми тенями и поднялись в небесную тьму, пронизанную тонкими лучами света. Лира взмахнула руками, и туман потянулся за этим движением, образовав два огромных крыла. Она взмахнула ещё раз… Взлетела.
Солнце тонкими нитями просачивалось сквозь плетение тумана, но Лира летела прочь от солнца, туда, куда толкало её сердце — к руинам дворца Макты. Туда же летели и её предшественники — Лира порой замечала краем глаза три тени, черные в чёрной мгле. Странный полёт — не видно ни земли, ни неба, будто во сне. Обострившийся в темноте слух улавливал шепотки, стоны… вскрики. Это Бездна шептала, стонала, кричала на разные голоса… На тысячи, миллионы голосов! Здесь, в Её сердце была собрана память всех когда-либо существовавших carere morte, и все они сейчас говорили, торопились рассказать Лире свою историю, прежде чем пустота пожрёт их. Лира изнемогала. Скоро она опустилась, обхватила голову руками. Туман уже не вставал двумя крыльями — оплетал маленькую скорченную фигурку коконом. Чужие образы закружились перед внутренним взором Лиры.
…Ночи Большой Охоты в Карде. Кровь заливает мостовые, струится под мостом. Так вот почему Несс всегда пахнет кровью! Огромное безликое чудовище шарит по улицам Карды в поисках жизни: то Дэви ведёт тучу своих подданных. Владыка один не следует зову своей пустоты, он — не лапа и не глава чудовища, но дрессировщик, ведущий его на поводке. Дэви холоден и рассудочен. Но и его лик закрыт маской — маской крови…
…Иные охоты в ином городе… Другой масштаб, но тот же кураж — то охотятся столичные дикари! Они милы, эти мальчики и девочки, даже в страшных крылатых тенях. И они так заразительно смеются над зрелищем агонии, что их не хочется ругать. Юные, свободные, крылатые…
