— Пусть сначала мне заносит, а уже потом к завучу прется! — сказала она брызжа недовольством — Я тоже должна знать, с какого по какое число, а не бегать за этим к завучу! — от вернулась к своему столу сообщая, что аудиенция окончена.
Закончена? Значит валим! Теперь надо найти место, где бы перемену переждать и не запачкаться. Или — прогулять. Нет!
— Вот… — вырвалось у меня синхронно с округлениям глаз до предельно доступных величин — Это… — больше слов не нашлось, ведь я вдруг стал целиком и полностью мокрым.
— Хи, хи, хи, хи…
Детские шалости! Идиотские! Глупые! Как я мог о них забыть? И прейти в школу в нарядном платье. А не как обычно, в чем похуже. Теперь весь мокрый! Платье все мокрое! И ладно хоть это просто вода! В воздушный шарик налитая, и наголову уроненная.
Старый детский трюк! На косяк недозакрытой двери кладут, человек открывает — на голову получают. И тем, кто подобное дело на дверях на лестницу устраивает, даже глубоко насрать, кто станет их жертвой!
Ладно хоть это была просто вода. Без мыла, без пены для бритья… хотя она всё равно воняет — наливали явно из горячего крана. Жесть! Это платье ведь еще и скукожиться может, если будет сохнуть вот так просто! Да и не хочется мне его сушить на себе, скрываясь где-то от общественного мнения. Или забить на это мнение?
Ладно, тупик… нет, у двери на чердак тусуются два нарика с сигарами. Девятый класс, явно не тут, но лезть к ним в компанию — увольте. К завучу ломанутся? Найти кабинет русского и там отсидеться? Вариант. Но пока буду искать… неужто реально придется домой утекать?
— Эх.
Домой не домой, а на улицу точно. Тихонько выскальзывая… или просто сказать, что под дождь попала? На улице то он как раз и есть! Пусть будет так! Пошел искать кабинет языка.
Нашел, подождал начала уроков стоя у двери в коридоре. Как дурак и с чистой шеей, но зато за это время подсохло платье и даже вроде не село. А с началом занятия, и уже в кабинете, узнал, что языки тут походу никто в хлам не любит. И на русский, как и на английский, половина класса просто не приходит.
Вернее, мужская половина. Девочки то по большей части все как были на математике, так и сюда перекочевали. А вот из пацанов остались только одни ботаны. Злобный очкарик с первой, какой-то крендель со среднего ряда, его сосед мелкий мальчуган, что на химии бегал раздавал листочки, и тот мальчишка, что был соседом Романа Скворца.
Правда хоть я и подсел к нему за парту, беседовать со мной он отказался. Зашуганный совсем, бедняка. Да еще и девки чуть ли не всем коллективом смотрели в мою сторону как-то уж больно подозрительно недобро. Да и на паренька этого, тоже, косились.
Глава 24 — Школьница
На физ-ру я естественно не пошел — утек домой! В три, вместе с мамкой, пожаловал на гимнастику… откуда меня выгнали, сказав, что раз я от физ-ры освобожден, то какая может быть гимнастика?! Отправили, опять таки, домой, сказав, что и на посмотреть приходить сугубо как совсем поправлюсь. И я, разочарованный немного, вернулся на съёмную квартиру.
Узнал, что мы оказывается вновь переезжаем! Батьке дали новую нору нежданом. И тоже служебную, но чуть ближе к школе и папиной работе. Пусть и дальше от метро, в совсем каких-то лютых дебрях необъятной столицы.
— С которой мы опять съедим через две недели? — не смог сдержать я себя от тонкого намека.
— Нет доча, не съедим. — приобнял меня папа, а я порадовался, что уже успел снять это долбаное дорогое платье, над которым весь день протрясся как лист — Туда мы переедим уже надолго, если не навсегда. По крайней мере, пока я буду работать, та квартира точно будет наша.
— Это хорошо. — улыбнулся я подобному.
Но разочаровался, что придется вновь поковать вещи, и разведывать подходящие для тренировок турники в округе. По всем соседским дворам, и даже подворотням, ибо не во дворе нашего текущего дома, не в том, в котором расположилась хрущевка тетушки, я так и не увидел ничего путного за исключением покорёженного железа. Даже у самого простого турникета была выломана перекладина! Не говоря о том, что брусья обратились в брус — куда делся второй, исторически не ясно.
Следующий школьный день прошел для меня без каких-либо сюрпризов, неожиданностей или эксцессов. Если не считать невыполнимой миссии «получи все нужные книги по всем предметам в библиотеке у сварливой старой ведьмы в коже человека», или того, что я все же поймал платьем жвачку из-под парты. Или эта конкретная прилепилась из-под лавки?
Неважно! В отсутствии желания носить в школу дорогие вещи я уверился на сто! Спустил всю имеющеюся наличность на какой-то ширпотреб с блошиного рынка не далеко от школы… потратил три часа своей жизни на стирку до прихода родителей, и еще столько же на повторную стирку после их явления. Потратил еще неопределенное количество часов на объяснения от куда у меня эти вещи, и откуда у меня деньги на них. Получил по затылку.
Но все же в школу на третий день пошел в относительно приличном и относительно чистом. Курточка, юбочка, блузочка, гольфы до жопы… Чую уже завтра мама прикупит мне колготки с начёсом — без них она и жизнь мою не смыслит! На ноги я правда одел всё же излишни дорогие туфли, кое как переборов в себе желание натянуть батены резиновые сапоги.
Площадка пред школьным гардеробом больно маленькая! И вечно заполнена народом, что толкается, шпыняется, кричит, визжит, а я себя еле сдерживаю, чтобы кому-нибудь не заехать, даже просто мимо проходя. Рефлексы, однако! Порой работают даже в ином теле и переодеваться, а тем более — переобуваться, там точно не в кайф. А куртку… её можно и на заднею парту бросить! Так все дети класса делают.
Но день однако преподнес сюрприз — урок труда! На котором никто явно и близко не собирался трудиться. По крайней мере, в женской его половине. Даже учительница! Она раздала девчонкам модные журнальчики, что тут же разбились по группкам, растаскивая журналы по кучкам, и благополучно свалила в неизвестном направлении.
— Это что, новая мода такая? — отвлек меня голо от дум тяжелых.
Чем занять себя на весь урок? Отжиманием? Или приседанием.
— М? — не понял я вопроса одной подошедшей девчонки.
Что подошедшей не как плебей, в одну персону — с эскортом! Практически со всеми ученицами класса в кильватере! За исключением пары страшил, спрятавших свои невзрачные лица за яркие обложки модных журналов от греха подальше. И сейчас все дружно, вставши полукольцом вокруг сидящего на одиноком стульчике и чутьли не посреди кабинета — посреди, но у стенки! Мной, нависли как взрослые над нашкодившим ребенком.
— Вы посмотрите — оттянула она мою футболок пальчиками — блузка с надписью «лохушка»! Наверняка последний писк сезона!
— Хи-хи-хи — обозначили прочие девахи свою позицию и дружеская улыбка с моих уст тут же исчезла.
Что-то мне подсказывает, что меня пришли раскулачивать..
— А юбка, клетчатая, махровая — наверняка шедевр Гуччи! Восемьдесят, нет семьдесят! Второго года. — поддержала подругу еще одна краля, подойдя с боку, задирая мне подол, ехидно улыбаясь.
И новый взрыв гомерического хохота, а моя улыбка обратилась в своё перевернутое отражение. Точно раскулачивают.
— Ну и конечно… — заводила класса потянула руку к моим волосам.
Захват за запястье, рывок руки вверх, привставая с насиженного места, и подножка итак начавшей терять равновесие девчонке. Оказавшееся мгновенно в воздухе тело, аккуратно ложу на бетонный пол придерживая за руку рукой и за ноги ногой.
Немая пауза.
— А ведь говорила, что люблю драться? — выдал я, ставя ногу на шею поверженной противнице, пресекая попытку в стать и всё же отпуская её руку.
Блин! Ну и синячище же у неё уже тут будет! Уже вон красное, как… а ведь я… нет, хруста н ебыло — ничего не сломал.
— Говорила. — обвел я кабинет притихших модам — Так что не обижайтесь — в следующий раз всех дружно рядом положу, надену каблуки по тоньше, и сверху потопчусь. Вставай давай, болезная! — едва сдержал рефлекс, чтобы не пнуть поверженную заводилу, как любого нормального поверженного противника.
