— Вы действительно верите ему?
Джинн провёл рукой по коротким красным волосам, не представляя, как много правды они могут сказать. Существовали законы, жёстко контролирующие всё, что было связано с Третьим, и лишь безумцы пытались их опровергнуть и доказать, что сальватор вовсе небезгрешный. Он действительно был небезгрешным, но стал таковым исключительно ради сигридцев, которые смогли спастись во время Вторжения. Или просто потому, что его сильно бесили слабые, двуличные люди, которые бежали от тёмных созданий и всю ответственность перекладывали на одного сальватора.
— Тебе следует формулировать вопросы чётче, — наконец произнесла Ветон, вальяжно присаживаясь на стул.
Пайпер для чего-то кивнула, поджав губы, и, подумав всего несколько секунд, выпалила:
— Почему вы верите Третьему?
Ветон разочарованно покачала головой.
— Он спас нас, — пожав плечами, ответил Джинн.
— Это я уже слышала. Как и то, что он предал миры, вступив в сговор с тёмными созданиями.
Ветон напряжённо переглянулась с Джинном, сохранявшим спокойствие. Он понятия не имел, от кого Пайпер услышала это всё, но не был удивлён. Если одни считали Третьего спасителем, то другие — предателем, погубившим миры. К счастью, правду, тщательно оберегаемую многочисленными клятвами, знали многие. Если и были люди, считавшие Третьего союзником тёмных созданий, то они либо давно умерли, сдавшись перед этим жестоким и негостеприимным миром, либо примирились с мыслью, что избавиться от Третьего значительно сложнее и опаснее, чем уверить его, что они на его стороне.
— Я никогда не слышал, чтобы Третий помогал им во Вторжении, — с расстановкой ответил Джинн, улыбаясь.
— Откуда взялись эти глупые слухи? — раздражённо пробормотала Ветон.
— Да разное бывает, — отмахнулся Джинн, — не переживай. Ну, милая, ещё вопросы есть?
Ветон нахмурилась, смотря на него исподлобья. Она была старшей целительницей, сильнейшей и мудрейшей из всех в Омаге, но даже она не болтала чересчур много. Она могла потребовать ответов от Третьего или же рассказать о нём кому-то другому, но не выходя за рамки. Джинн же не был ограничен. Он знал, что две клятвы ни в коем случае нельзя нарушать, и, если дело касалось их, был предельно осторожен. Но разве он мог отказать себе в удовольствии немного испытать самого себя и свою верность? В конце концов, именно из-за Третьего и Пайпер он был вынужден вернуться в Омагу, именно из-за них он не раз столкнулся с тварями, желавшими истерзать его. И именно из-за них он до сих пор не принял ванну, о которой мечтал уже несколько часов.
— Катон сказал, что Третий истребил Лайне. Это правда?
В помещении повисла тишина. Джинн слышал, как в соседних комнатах ученицы и помощницы Ветон занимаются своими делами и даже болтают чуть громче, чем нужно, словно демонстрируют, что совсем не подслушивают. Сейчас их голоса казались оглушительными. Как и треск пламени в сотнях свечей большой люстры под потолком. Из коридора доносились торопливые шаги слуг, советников и лордов. Ветер куда более милосердный, чем на дальнем севере, завывал за окнами.
Ветон молчала, зная, что не имеет права отвечать на этот вопрос. Это была вторая клятва, которую она дала, поступив на службу во дворец Омаги.
— Задай какой-нибудь другой вопрос, — всё с той же миролюбивой улыбкой сказал Джинн.
Пайпер откровенно опешила, но, поразительно быстро взяв себя в руки, спросила:
— Как зовут Третьего?
Вряд ли она действительно хотела задать именно этот вопрос — Джинн был уверен, что всё не так просто. Эта девушка, свалившаяся как снег на голову, знала больше, чем показывала и говорила, и подбирала вопросы таким образом, словно точно знала, о чём они не могут сказать.
Ветон не скрывала своего страха. Джинн знал, что она умная и не станет болтать, нарушая первую клятву, но в такие моменты волей-неволей вспоминается, как некоторые смельчаки шли против правил, а потом лишались языков и беззвучно рыдали, когда Третий или кто-нибудь из его приближённых ломали любителям поболтать пальцы. Джинн сам как-то сломал пальцы рыцарю, который едва не бросил в Третьего нож, проклиная и его, и его род. Это был очень глупый рыцарь.
— Третий — это Третий, — разведя руки в стороны, ответил Джинн.
— Но у него же должно быть имя, — неуверенно произнесла Пайпер.
— Третий — это Третий, — повторила Ветон, выпрямляясь. — Идите, у меня ещё много работы.
Джинн не скрывал своего разочарования от такого предательства: теперь ему придётся самому отбиваться от вопросов Пайпер до тех пор, пока она великодушно не решит оставить его в покое или пока кто-нибудь не передаст новый приказ от Третьего. Если бы он только знал об этой девушке чуть больше, чем ничего, то, возможно, он бы не возмущался. Но Джинн не любил уделять внимание слабым магам, не внушающим доверия людям и смельчакам, почти бросившим вызов Катону. На самом деле Джинн бы восхитился смелостью Пайпер, если бы не знал, что в тот момент она была немного не в себе.
— Это что, какой-то страшный секрет? — продолжила Пайпер, стоило только Джинну с огромной неохотой вытолкнуть в коридор и закрыть за ними дверь.
— Третий — это Третий, — устало повторил Джинн. Он огляделся, надеясь, что их никто не услышал, и свернул налево. Шаги Пайпер мигом раздались за его спиной.
— Ты же не попугай! В чём тайна?
— А в чём тайна того, что ты — сальватор? — резко остановившись, пошёл в наступление Джинн. Он не был раздражён вполне логичными вопросами, обществом Пайпер или необходимостью временно стать её сопровождающим, что ясно читалась в приказе Третьего. Но он знал, что не может обойти клятву, и потому любопытство Пайпер лишь тратило её силы и его терпение, которое, к сожалению, не было бесконечным. — Почему ты не хотела, чтобы об этом кто-то знал?
— А тебе бы понравилось, если бы все вокруг смотрели на тебя только с надеждой? — огрызнулась Пайпер, встав на носочки, чтобы выглядеть чуть более грозной.
На Джинна и так смотрели с надеждой, ведь он был одним из сильнейших магов, посланником мира и тем, кто поддерживал связь между крупными городами. И у него было чувство, что на него смотрели с надеждой и раньше: возможно, до того, как он оказался в Сигриде. Он бы обязательно подумал над этим, но оказалось, что Пайпер не закончила.
— Да я понятия не имела, что существует магия, сакри и сальваторы! — прошипела она, взмахнув руками. — Я была сальватором всего неделю, когда чёртов Маракс зашвырнул меня в темноту…
— Не призывай чертей, — поучительно напомнил Джинн.
— …а очнулась я уже здесь!
— Насколько мне известно, в Икасовой крепости тебя приняли довольно тепло.
Пайпер отошла на шаг и присвистнула.
— Если под тёплым приёмом ты понимаешь мою несостоявшуюся казнь — то да, меня приняли тепло.
— Об этом я не слышал.
Кто мог отдать такой приказ? Точно не сам Икас, особенно если он знал, кто перед ним. Но что, если не знал? Кто тогда мог приказать казнить Пайпер? Немного подумав, Джинн пришёл к выводу, что это могла быть только Клаудия. У Магнуса не тот уровень авторитета, Эйкен ещё ребёнок, а Стелла — это Стелла. Третий, насколько он знал, был сильно истощён после месяцев, в которые он предавался самобичеванию и пил без остановки, передаче части магии кому-то, кого хотел спасти Арне, и закрытию бреши, неожиданно появившейся на дальнем севере.
— Почему тебя хотели казнить? — стараясь звучать непринуждённо, поинтересовался Джинн.
— Не знаю, — на выдохе произнесла Пайпер и собрала руки на груди. Джинн заметил, как повязки под её новой чистой рубашкой, выданной Риас, натянулись. — Они что-то говорили о ведьмах и сокрушителях…
— А, вот в чём дело, — расслабленно отозвался Джинн. — Сокрушитель не уничтожил тебя, но в тех землях частенько находили ведьм, сумевших обмануть зачарованную сталь. Клаудия просто приняла тебя за одну из них.
— Всего лишь? — с нервным смешком переспросила Пайпер.
— Ведьма мёртвых никогда не ошибается, но если она не слышит голосов за чужими спинами — значит, дело плохо.
