Он вывел Мишку в коридор, быстро отыскал нужную дверь. Даже дотронуться до неё не смог. Перенастроив зрение, Он обнаружил изощрённейший узор абсолютно незнакомой системы безопасности. В комнату могли войти только члены семьи. Послать Мишку, чтобы тот вынес спрятанное явно от Него? Не получится. За парнем в таком состоянии надо постоянно следить, направлять его движение — а значит, оставить на нём свой след. Система не пропустит.
Дурачки так и не поняли, что отец их обманывает.
Ненависть к отцу не погасла, только к ней начало примешиваться уважение. Он ощутил опасность, исходящую от того, кого считал безобидным. Дурачки уверяли, что отец превратился в милого уютного домоседа. Самое смешное, что Он не нашёл в них следов направленного убеждения. Отец, видимо, не решился вложить в дурачков искусственное мнение о себе.
Запомнить: отец — хороший актёр.
Он выводил Мишку в прихожую, когда уловил в комнате женщины сонное движение. И внутренне ощетинился. Попробуй только выйди! Он не отец — церемониться не будет.
… Ангелина заглянула в щель, образованную дверью, как она считала, бесшумно. И вернулась в постель, убеждённая, что сын сам, по доброй воле, идёт с сыном Леона. И — так надо. Необходимо.
… Ещё вечером Он приметил напротив подъезда, среди других, машину, имеющую отношение к Его отцу. Потом Ему сказали, что она из сыскного агентства. Сейчас Он "приказал" водителю и его сменщику выйти и потопать в подъезд. Мишка сел на переднее, пассажирское место, Он — на место водителя.
Два сокола ночными тенями влетели в открытые окна машины и сели на Его плечи. Переход показался практически незаметным, но сердце у Него едва не оборвалось, когда машину чуть тряхнуло на ухабистом участке дороги и голос сзади сердито сказал:
— Кто ты такой, чёрт бы тебя драл!
Растерявшись впервые за всё время прогулки по реальному миру, Он взглянул в зеркальце. За спиной сидел ровесник Ему и Мишке, почему-то странно знакомый. Возмущённое лицо, сердито насупленные брови — и Ему захотелось грязно выругаться. Только смысла уже не было: Он вёз домой не только "брата", но и его дружка. Как его там? Вадим?.. Он тихо зарычал, но сдержался.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СНЫ
Начиная с момента пробуждения, он постоянно находился в вялом полусне, хотя спал теперь помногу и глубоко. Сны снились событийные, и он подозревал, что ни одного настоящего сна, сна по недавним впечатлениям, он не видел. Едва он закрывал глаза, память подсовывала частички прошлого. А вот о чём он не подозревал, так это о неусыпном внимании парней, напряжённо слушающих его сонное бормотание, из которого они вылавливали весьма содержательные реплики и восстанавливали по ним нужные эпизоды.
Занимались с ним всегда двое. Он слабо удивлялся, почему остальные беззастенчиво дрыхнут, потом забывал о своём удивлении, более-менее приходил в себя. Потом начинался урок. Ребята терпеливо, маленькими порциями, впихивали в него информацию. Обычно сначала они расспрашивали его от и до о снах, он рассказывал — они поправляли, добавляли, объясняли. В конце концов, он чувствовал, что этот эпизод и в самом деле становился собственностью его жизни. Он не вспоминал. Просто событие становилось до боли знакомым что-то вроде дежа вю. Гнетущее впечатление хорошо забытого фильма.
Теперь он чувствовал себя библиотечным стеллажем с полками, зияющими пустотой. Правда, на одной из полок одиноко скособочились, чтобы не упасть, несколько книг. И с каждым днём эта полка пополнялась…
А после расспросов начинался собственно урок. Разница в том и в другом была большая. О снах его допрашивали с пристрастием, а восстанавливали его способности, или знания о них, с большой осторожностью. В скором времени он свыкся с мыслью о себе, как человеке весьма опасном, и время от времени прислушивался к себе с невольным беспокойством. Но вялость быстро тушила огонёк тревоги, и он послушно брёл по реальности, ведомый надёжными друзьями.
1.
Володька довольно хихикал, ловя удобный миг и принимая патетически-монументальную позу. Изображал памятник, когда Брис отворачивался. А Леон опускал глаза и с трудом удерживался от идиотской ухмылки — аналога раздавленной улыбки: уж больно хорошо Володька изображает, с чувством.
— Разыгрались, как пацаны, — недовольно и несколько отстранённо проворчал Брис. Он всё ещё собирался с мыслями, видимо, раздумывая, с чего начать занятие.
Володька дурашливо вытаращил глаза — нас поймали?! — и тут же его лицо мгновенно поменяло несколько гримас от панического ужаса до выражения ангельского терпения. Леон, не выдержав, фыркнул: у парня настолько подвижная физиономия, что хотелось, чтобы непрерывное гримасничание продолжалось. Вообще, на Володьку смотреть приятно: из таких парней впоследствии получаются любимые детьми папы или дяди. Нетрудно представить его обвешанным визжащей от восторга детворой. Высокий, сутуловатый, он здорово похож на медведя, особенно если учесть его привязанность к свободной одежде, под которой скрывалось неожиданно сухощавое мускулистое тело.
— Раз уж вы хихикаете, начнём в том же тоне, — медленнее, чем обычно, заговорил Брис. — Итак, Леон, представь, что этого весельчака залепили в снег, а потом вознамерились убрать от него лишнее и соорудить из него Деда Мороза. Поднимай ладошки, поднимай, не стесняйся обхлопывать Володьку. Теперь осталось обшлёпать снег вокруг него, чтобы обровнять… Так, нежнее… Представь, что смотришь на себя по видео с замедленными кадрами… Слушай ладони, чувствуй сопротивление…
— Мамочки мои, — тихо высказался Володька, — а силища-то у парня… Брис, может, хватит? Я долго не продержусь.
Леон "обшлёпывал" воздух вокруг Володьки и с нарастающим испугом чувствовал, как уплотняется пространство под его ладонями. Мало того — он уже ощущал разность в этой плотности. Ещё секунда — и он отшатнулся. С плеча слетел Вик, сердито чирикнув от резкого движения хозяина, со всего маху севшего на край бассейна… Но мощная волна информации продолжала топить Леона. Зажмурившись и стиснув руками уши, он пытался отрешиться от беспорядочного потока сведений от Володьки и о Володьке. Не получалось, и он, кажется, прошептал: "Пожалуйста…", взглянув в ту сторону, где, по его предположению, находились парни.
Стремительный — по-дирижёрски что-то ловящий и сворачивающий — жест Бриса. Оглушительная пустота — "Будто из "зеркального лабиринта" выскочил". Володька, бледный, вытирающий мокрое лицо. И Брис, теперь уже сам играющий в лепку Деда Мороза над Володькой.
— Ну, ты его раскурочил, — покачал головой Брис, — как консервную банку ржавым ножом… Хотя я сам дурак, технику безопасности не соблюдаю…
