Ознакомительная версия.
Она охнула, когда конец шеста ударил по плечу, на миг даже руку опустила, но я не воспользовался моментом, а только нахально улыбнулся… Она зашипела и бросилась снова, я дважды ударил по рукам, она едва не выронила кинжалы, отпрыгнула и смотрела неверящими глазами.
— Что? — удивился я. — Неужели больно?.. Да ты шутишь!
— Сволочь, — прошипела она.
Народ начал веселиться, симпатии разделились, часть за женщину, часть за меня.
На этот раз она действовала расчетливее, но тем самым передала преимущество полностью в мои нежнозагребущие: я успевал увидеть по ее замедленным движениям, какой именно удар готовит, и в последний момент встречал сильным тычком, стараясь бить либо в бедро, либо в плечи.
Однажды я увернулся достаточно ловко, она проскочила мимо, и я с наслаждением хлестнул наотмашь по оттопыренной заднице. Беата выгнулась назад, чуть не переломившись, обернулась, полыхая звериной яростью.
— Ах ты…
На этот раз промахнулась сильнее, я снова ударил по заднице. Народ хохотал, визжал, улюлюкал. Симпатии теперь полностью на моей стороне, к тому же я дерусь простым мужицким оружием, простолюдинам и доступны только колья.
Она пробежала несколько шагов, чтобы не упасть, я изготовился встретить стойко грудь в грудь, таков у меня решительный вид, но снова шаг в сторону, она пролетает мимо, и опять хлесткий смачный удар по заднице, что вызвал бурю восторгов, радостных воплей и злорадного смеха.
Она вернулась, лицо осунулось, мрачное, в глазах горечь поражения, но кинжалы все еще держит на изготовку.
— Сволочь, — прошептала она, — ну, что смотришь… Добивай.
— С чего вдруг? — изумился я.
— Не убьешь, — сказала она тихо, — я тебя зарежу. В спину.
Я задумался, из толпы мне закричали обеспокоенно:
— Добей!
— Она такая!
— Это же зверь!
— Все женщины — звери…
Я подумал, опустил шест.
— Я рискну. Предлагаю ничью. Бой закончен на равных. Ни ты мне порезов не сумела, ни я тебе. Все поровну. Согласна?
В толпе озадаченно умолкли. Она сверлила меня ненавидящим взглядом.
— С чего вдруг?
— Я же сказал!
Она покачала головой:
— С чего вдруг такое… милосердие?
— Мы же дрались не до смерти, — напомнил я. — Так, побаловались.
— Дурак, — сказала она со змеиным шипением в голосе. — Я дралась, чтобы тебя убить. Ты мне отвратителен.
— А я в тебя влюблен, — ответил я. — Такой красивый яростный оскал!.. Такое перекошенное личико!.. Эх, нет зеркала, ты бы сама влюбилась в свое кривое отражение.
Она молча сунула кинжалы в ножны, смерила меня еще раз убийственным взглядом и, круто развернувшись, пошла на толпу. Кольцо мгновенно разомкнулось, с ее дороги спешили убраться так торопливо, что один упал и отбежал поспешно на четвереньках.
Я бросил шест одному из зевак, повернулся и пошел за ней под приветственные кличи.
В гостинице она стянула через голову рубашку и отбросила ее на спинку стула. Обнаженная до пояса, она не стала выглядеть менее женственной, ее тугие мышцы скрыты тонким слоем девичьего жира, и хотя почти незаметен, но с ним она просто сильно развитая милая молодая женщина, а вовсе не удалой боец.
Я присвистнул. Плечи и руки покрыты широкими кровоподтеками, одни совсем черные, другие багровые, это значит, что завтра заиграют всеми цветами радуги, постепенно переходя в нездоровую желтизну, она уходит последней.
— Теперь меня всю жизнь будет мучить совесть, — признался я. — Ты победила.
Она посмотрела с недоумением:
— В чем?
— Выдержала, — ответил я. — И показала, какая я в самом деле сволочь. Так бить женщину все-таки не по-мужски.
Она посмотрела внимательно:
— Да? А то, что ни одного кровоподтека на груди, на животе, на лице?
— Ты что? — ужаснулся я. — По сиськам? Да я лучше сам себя по голове вдарю!.. По животу тоже нельзя, а то вдруг родишь потом урода?.. А я хочу, чтоб дети мои были здоровыми и красивыми. По лицу так и вовсе… Хотя на женское в кровоподтеках любоваться можно тоже. Особенно если сам поставил. Гордость, знаешь ли… Уважение к самому себе. Да и другие уважать начнут, они ж все у жен под каблуками.
Она поморщилась:
— Ладно-ладно, не ерничай. Я, когда мы были в Магистратуре, настаивала, чтобы вернуться обратно, но мне велели сопровождать тебя, пока ты не закончишь здесь.
Она выглядит разозленной, я помолчал, давая время самому собраться с мыслями, а ей чуть остыть, сказал примирительно:
— Да, тебе подложили свинью по имени Ричард, но мне гораздо легче с тобой, чем с кем-то еще…
— Почему? — спросила она свирепо.
— Потому что ты, — сказал я, — красивая женщина, а красивым мы готовы подчиняться без всякого протеста в душе и ее отдаленных фибрах. Кроме того, ты отважная, смелая, храбрая, сильная, умелая, обученная, злая, решительная, коварная…
Она прервала:
— Стой, что-то тебя не туда поперло.
— Да, — согласился я, — это сердце начало воспевать тебе хвалу. Но я подумал и пошел тебе навстречу. Иди, отпускаю. Возвращайся на пост, я в магистратуре скажу, что в няньках не нуждаюсь.
Она буркнула:
— Я не нянька, а проводник.
— Обойдусь, — сказал я твердо. — Дорогу переходить не буду, если никто не переходит, по сторонам поглядывать стану. Так что все в порядке, возвращайся. Привет Энгилфиду.
Она помолчала, начала развязывать штаны. Я целомудренно отвернулся, за спиной слышалось тихое шипение, наконец раздался ее враждебный голос:
— Что с тобой?
— Любуюсь природой, — пояснил я. — Такая огромная луна… У нас почему-то поменьше.
— Да? — спросила она. — А может, ты такой стыдливый?
— Стыдливый? — перепросил я. — Нет, такого изысканного извращения за собой не замечал.
— Тогда чего отвернулся?
Я продолжал смотреть в окно, ответил после долгой паузы:
— Понимаешь… не хочу, чтобы меня мучили муки совести. Я так лупил по твоим булочкам, что сейчас сердце болит от сочувствия. Там черным-черно?
— А ты посмотри!
Я замотал головой:
— Нет уж. Так я просто предполагаю, что там не все… идеально, а так увижу.
Она фыркнула:
— Дело твое.
Слышно было, как прошлепали в сторону кровати босые ступни, чуть скрипнуло, я уловил болезненный стон, который тут же оборвался, а то вдруг услышу и злорадно возрадуюсь.
Я сказал себе, что с нею не ложусь только потому, что не хочу выдавать в себе паладина, тот обязательно залечил бы ее кровоподтеки. Хотя могу сдерживать свою мощь при любом прикосновении или объятиях, но тут не смогу, слишком сочувствую, само из меня изойдет и тем самым провалит мою миссию.
Ознакомительная версия.
