– Отпускай, её я покажу тропу
– Пусть лежит, придет в себя, сама уйдет. Но смотри, ежели не туда приведешь, я из тебя, сделаю женщину, – с угрозой произнес воин.
Дадги напали под утро, когда даже самые неугомонные селяне видели не первый сон. Они убивали лишь тех, кто оказывал сопротивление, больше стараясь оглушить бегущих в панике селян, затем связывали и складывали в ряды, словно это были дрова, а не люди.
Дадги возвращались в лагерь в приподнятом настроении, ещё бы такого улова у них не было, пять десятков душ вели они в кандалах. Мысль, что осталось поймать какой-то десяток голодранцев, и они покинут этот край озер и болот, где нет спасения от полчищ комаров и другой кровососущей мошкары, грело душу.
И тут как подарок судьбы, как им казалось на тот момент, дозор идущий впереди засек стоянку купца. В тихой заводи человек двадцать разбили лагерь. Ладья купца дала течь, и была на половину вытащена, на берег, у самого дна виднелось большое смоленое пятно, товар, сгруженный тут же, был накрыт шкурами. На поляне виднелась только одна палатка и больше напоминала шатер, Команда, судя по всему привыкла к походным условиям, предпочитала спать под открытым небом.
– Северяне, – вернувшись, доложили разведчики, – человек двадцать-двадцать пять.
– Командир, может того, не будем с ленгами связываться, – придвинувшись по ближе, прошептал Нирос, десятник с которым Дхим не один год ходил в походы, – уж дольно они мстительны, да и воины хоть куда.
– Ты понимаешь что предлагаешь? Если я уйду сейчас, во всех станах только и будут трепаться о том, что Дхим из рода Има, имея за спиной шестьдесят копий испугался двух десятков торгашей? – процедил сквозь зубы Дхим.
– Погоди командир, я совсем о другом, – начал оправдываться Нирос, не ожидавший такой реакции от командира.
– Замолчи, – почти прошипел Дхим, – ещё одно твоё слово и ты будешь болтаться на одной из веток этого дерева.
Десятник, покачал головой, но все же отошел подальше, зная вспыльчивый нрав командира.
Глова рода тяжело вдохнул, вспоминая это. Сам себе он мог признаться, что прислушаться к мнение других не было сильной чертой его натуры. Слава богам сейчас рядом с ним Зухр, который не раз сдерживал его гнев, и брал на заметку толковые идеи. Но тогда его не было рядом, и он подгоняемый гордыней не послушался совета опытного воина.
Легкость, с которой дадги захватили деревню, вскружила голову. Дхим решил атаковать лагерь северян, не дожидаясь, пока те уложатся спать. Дадги напали, разделившись на три части, когда солнце было в зените.
Они с воплями, выскочили из леса, метая на ходу свои легкие дротики, благо ленги почти все были без брони. Однако преимущества от внезапной атаки они получили минимальные. Северяне в отличие от селян не поддались паники. Они быстро оценили происходящие, успев организовать оборону, об которую разбилась первая волна нападающих. Тяжелые мечи Ленгов пробивали доспехи дадгов, словно те были из бумаги. Когда нападавшие отступили, на песке осталось лежать несколько тел. Северяне раздвинули щиты, и на дадгов выскочило несколько Ленгов. Они своими огромными боевыми топорами, буквально выкосили последние ряды отступающих дадгов, а затем так же быстро исчезли за щитами своих товарищей.
Дхим тогда впервые встретился с такой породой людей, которые не боялись умереть в бою, но в тоже время не спешили этого делать, заставляя дорого платить за каждую каплю своей крови.
Всего за несколько тинок отряд дадгов потерял больше людей, чем за весь поход.
Дхим поморщил нос от воспоминаний. Ему едва хватило силы воли, чтобы не уйти ради сохранения отряда.
«Поступи он тогда так и, не стоять ему сейчас на борту корабля, плывущему на встречу его мечты», – подумал Дхим.
Копье северянина пролетело возле уха Дхима, он даже ощутил ветерок от него.
– Возьмите этих доходяг и выстроите их перед строем, – приказал Дхим, указывая на пленников. – Нирос отбери самых лучших метателей. Приставь к ним помощников и отдайте им все дротики. Дхим построил воинов и сам встал в первый ряд.
Северяне не решились убивать ни в чем неповинных людей. Они рассыпались по поляне, выманивая на себя нападавших, тут то численный перевес и сыграл решающую роль в окончании боя.
Дхим понимал бой, его воины выигрывают, но цена победы оказывалась слишком большой. Орудуя секирой он, сквозь кровавую дымку битвы, видел как пал ещё один его воин, кровь ударила в голову, и Дхим бросился на северянина, который только что отправил в мир иной, ещё одного дадга. Ленг, вызвавший гнев будущего правителя дадгов, стоял в заляпанной кровью убитых им врагов рубахе, вооруженный небольшим топором в одной руке, и кистенём в другой. Дадги толпились вокруг него, образовав круг и любой, кто решался переступить незримую черту этого круга, падал на землю с проломленной головой.
Дхим с ходу напал на северянина. Он обрушил на него целый град ударов, но Ленг выдержал атаку предводителя дадгов, при этом он ещё успевал отражать удары других дадгов.
Дхим через несколько мгновений понял, что недооценил своего противника, на сей раз ему противостоял воин, который в совершенстве владел оружием, которое держал в руках. Прошло совсем немного времени как они сошлись в схватки, а ему едва не снес голову утыканный шипами шар на цепи. Противник, пришедший в себя от первых атак, теперь не позволял Дхиму свободно вздохнуть, удар за ударом пробивал бреж в защите дадга. Появившиеся раны, хоть и были не опасны, потихоньку кровоточили, делая его слабей с каждой каплей.
Цепь кистеня обмотала древко секиры, северянин рванул, и оружие выскочила из мокрых от пота рук Дхима. Ленг занес топорик для окончательного удара. В этот момент звуки исчезли, время словно затормозилось.
«Вот и все», – пронеслось в голове у Дхима, ноги подкосились, и он упал на колени.
Лезвие топора неумолимо приближалось. Дхим, словно зачарованный не мог отвести глаз от сверкающей на солнце стали, застыл в ожидании смерти. Но вместо короткого мига боли и последующей за ним мрака на Дхима обрушились звуки, время вернулось в своё обычное состояние. Мимо пролетело несколько петель брошенных арканов, и северянин упал стянутый веревками.
Дхим встал, огляделся, схватка с торгашами закончилась, лежащий перед ним был последним живым из северян.
– Почему? – спросил Дхим.
– Тебе не понять, – спокойно ответил северянин.
– Ты прав мне не понять, да и не хочу, я понимать ради чего ты позволил своим людям умереть.
– Они не умерли, – усмехнулся ленг.
– Что? – не понял Дхим, и оглянулся, поляна по-прежнему была завалена трупами.
