— Хагрид, ты забыл, что мы их не видим, — заметила Рози и принялась расспрашивать Хагрида о фестралах. Лили слушала вполуха. Снейп много рассказывал ей об этих замечательных животных, и ей снова вспомнились их уроки. «Как это похоже на Снейпа — привязаться к таким зловещим существам», — подумала она, наблюдая за тем, как директор водит в воздухе руками, видимо, гладя фестралов. Потом он развернулся и пошел, но не к замку, а к хижине Хагрида.
Через пару минут раздался стук в дверь, и Снейп, не дожидаясь разрешения, вошел.
— Хагрид, я насчет фестралов… — с порога начал он, но осекся, заметив Лили и Рози.
Девочки встали и поздоровались, причем Лили чувствовала себя очень неловко.
— Извини, я не знал, что у тебя гости, — помрачнев, сказал Снейп и хотел было выйти, но Хагрид остановил его.
— Да вот, Лили зашла попрощаться. А что с фестралами? — обеспокоенно спросил лесничий, заботившийся о благополучии всех живых существ, даже самых неприглядных или опасных.
Снейп косо взглянул на девушек и поёжился, словно от холода, хотя на улице было совсем тепло, а в хижине так и вовсе жарко.
— У них скоро будут телята, — объяснил он, — так что вы прикормите кобыл, чтобы им молока потом хватало.
— Да у меня уже кур почти не осталось, разве только новых покупать… — проворчал Хагрид.
Снейп достал из кармана мантии небольшой мешочек, в котором что‑то звякнуло, и положил его на стол.
— Купите новых, и пусть едят прямо с перьями — им это полезно.
— Знаю, знаю. Завтра схожу в Хогсмёд, куплю. Чаю, может, хотите, директор? — предложил Хагрид, но без особого энтузиазма.
— Спасибо, не стоит, — отказался Снейп. — Не буду вам мешать.
Он вышел, и Лили в окно было хорошо видно, как он, ссутулившись, пошел в сторону замка.
Хагрид тем временем развязал мешочек и высыпал на свою огромную ладонь горсть галеонов.
— Ишь ты, — покачал он головой и принялся пересчитывать монеты, видимо, прикидывая, сколько кур на них можно купить.
— А правда, что Снейп жутко богатый? — спросила Рози, глядя на золото.
— Вот уж не знаю, — покачал головой Хагрид. — Он мне никогда не доверял свои деньги из Гринготса забирать. Не то, что Дамблдор. Для Дамблдора‑то я не только деньги, я и поважнее кой–чего доставлял… — Хагрид тяжело вздохнул и с чувством произнес: — Великий человек был, Дамблдор… А про Снейпа много чего говорят. Сейф у него в банке есть — это точно. А что он в нем хранит — никому не известно. Но я думаю, — Хагрид слегка понизил голос, — что Сами–Знаете–Кто своим слугам щедро платил.
— Снейп не был слугой Волдеморта! — не выдержала Лили.
— Ну, тот‑то об этом не знал, — резонно возразил Хагрид. — Да кто теперь разберёт! Не должен я таких вещей говорить, все ж таки он директор школы. А только до Дамблдора ему далеко… И как он только решился на такое! На самого Дамблдора руку поднять! Я б ни за что не смог, хоть драконам меня отдайте.
— Ну, Дамблдор, наверное, поэтому и попросил не тебя, а его, — философски заметила Лили.
— Оно конечно, да только правду говорят: человека убить — это тебе не с метлы свалиться. Всю жизнь потом помнить будешь. Вот и ему совесть спать спокойно не дает. Тут шел я на днях, поздно уже было, темно, а он стоит у гробницы Дамблдоровой. Долго так стоял, все думал чего‑то. Скоро ведь день тот самый, ну, когда он Дамблдора‑то убил… — Хагрид еще раз тяжело вздохнул и взял очередное печенье.
На Лили его слова произвели очень сильное впечатление. У нее с глаз словно упала пелена. Она вдруг подумала, что, скорее всего, безумная и непристойная страсть Снейпа к своей ученице — всего лишь плод воображения Саймона. Она поверила в неё, потому что ей это было лестно. А на самом деле профессор просто хотел помочь ей; он учил её и видел в ней друга и единомышленника. И у него было множество других причин для переживаний, кроме ссоры с глупой девчонкой, обманувшей его доверие. Он просто вычеркнул её из своей жизни. А она‑то навоображала себе! Думала, что директор страдает из‑за любви к ней…
Лили стало совсем грустно. «Как всё глупо вышло… — подумала она. — Он успел стать моим другом, а я поняла это только тогда, когда окончательно и бесповоротно испортила отношения».
Хагрид, не догадывавшийся об истинных причинах её печали, воспринял всё по–своему.
— Ну, не грусти, — попытался он утешить Лили. — У тебя теперь жизнь совсем другая начнется, скучать некогда будет. Это нам тут оставаться всегда грустно, ну да что поделаешь — такая уж наша работа. Учим детишек, а они потом от нас уезжают…
Хагрид заключил Лили в свои медвежьи объятья, и она была очень благодарна ему за сочувствие, пусть и не по тому поводу.
По дороге в замок она с тревогой размышляла о том, что ждет её впереди. «Ну почему нельзя остаться в школе навсегда, как Хагрид или Снейп, и ничего не менять в своей жизни?» — тоскливо думала она. Экзамены, окончание школы, выбор своего дальнейшего пути, её отношения с Саймоном, который постоянно твердил о том, что им нужно пожениться чуть ли не в следующем году, — всё это требовало принятия очень важных решений. А единственный человек, к советам которого она была готова прислушаться, похоже, навсегда перестал интересоваться её жизнью.
– 11 –
Время, оставшееся до окончания семестра, тянулось медленно, словно кто‑то навел на него чары помех. Снейпу было даже странно представить, что еще несколько недель назад он мечтал о том, чтобы этот учебный год никогда не закончился. Теперь же он не мог дождаться, когда Лили наконец уедет из замка. Видеть её и постоянно сознавать, что она презирает его, жалкого старика, осмелившегося предъявить на неё свои права, было невыносимо.
Жгучая ревность, вскипевшая в нем в тот ужасный вечер, погасла очень быстро, оставив после себя лишь пепел разочарования. Он был готов простить ей даже то, что она привела Саймона на тот берег. В конце концов, она просто хотела, как и он сам, подарить очарование этого места тому, кого любила. Но нет, ей было мало этого, она хотела унизить его, хотела показать ему, что имеет над ним власть. «Всего лишь директор школы!» Смириться с таким оскорблением Снейп не мог. Но и не любить её он тоже не мог. Оставалось лишь надеяться, что когда у него не будет возможности видеть Лили каждый день, ему станет легче не думать о ней.
Снейп сам не понимал, как у него хватало сил заниматься своими обычными делами и исполнять возложенные на него обязанности профессора и директора. Тем не менее, многолетняя привычка держать свои эмоции под контролем сделала свое дело. Внешне он вел себя как всегда, став лишь немного более мрачным. Но с ним и без того случались приступы дурного настроения, так что никто на это не обращал особого внимания.
