– Надеюсь, поспешность не скажется на качестве выполнения миссии?
Зайрим не заметил приближения арконийца, казалось, тот возник рядом с генералом просто из воздуха. За чужаком через двор целеустремленно шлепал Гверрел.
– Близость Пустоши учит нас всегда быть готовыми к действию. Не волнуйтесь, мы не посрамим честь Серого Братства.
Старший заклинатель протолкался к ним и встал позади арконийца, на манер караула.
Как с удовлетворением заметил генерал, теперь на Гверреле была пусть мятая и затасканная, но форма. Если так пойдет, завтра он ее еще и погладит. Настроен заклинатель был по-боевому. Не смотря на всю свою субтильность, на миниатюрного мага Гверрел смотрел сверху вниз и, кажется, был этим весьма доволен. Аркониец старательно игнорировал назойливую опеку. Зайрим решил принципиально не вмешиваться, пусть друг друга развлекают.
– У меня возник маленький вопрос, к сожалению, я не догадался задать его во время совещания. Как много времени займет поход?
Генерал задумчиво пожевал губами.
– Отряд войдет в Пустошь завтра утром. Дальше все будет зависеть от Следопытов.
Естественно, они направятся в Ганту не по прямой и не галопом, спешка в Пустоши – верный путь в могилу. Возросшая активность демонов также осложнит задачу. В прежних обстоятельствах путь до Ганту занял бы дней десять, сейчас следует добавить еще пару дней на маневры.
– Значит, две недели? – аркониец глубоко вздохнул и прикрыл набрякшие веки.
А ведь на утреннем брифинге он выглядел свежим, как огурчик! Генералу показалось, что следы чудовищного утомления проступают буквально на глазах. Он так засмотрелся на этот процесс, что пропустил насмешливый взгляд арконийца.
– Эликсиры, – охотно пояснил маг. – Они хорошо поддерживают в пути, но потом требуют свою цену. Мне потребуется время, чтобы прийти в себя.
– Извращение, – пробухтел Гверрел. – За которое придется платить годами жизни!
Вам повезло, что вы не загнали себя до смерти.
– И это тоже, – легкомысленно согласился аркониец. – Но в чем-то вы не правы.
При правильном выходе из форсажа, нанесенный организму вред сводится к минимуму.
Что подводит нас к следующему вопросу… Я иду спать!
Он развернулся и ушел. К великому сожалению генерала, Гверрел за ним не последовал. Старший заклинатель было полон возмущения и подозрительности.
– Будь я проклят, если подпущу его к пентаграммам! – пыхтел он. – Явный шпион!
Пусть только попробует здесь ворожить, я сверну его в бараний рог и отправлю Предводителю в конверте, чтобы думал, с кем договаривается.
Насчет шпионской сущности арконийца у генерала были сомнения.
– Да их же ключи, вроде, с нашими не сочетаются. Если бы ему достаточно было одного взгляда, чтобы разобраться, стал бы Предводитель отправлять его сюда пентаграммой?
– Да этот Предводитель… вместе с его советом… офонарели совсем, вот!
Генерал мудро решил не замечать оскорбления верховной власти.
– Контролируйте свои эмоции, капитан, – посоветовал Зайрим заклинателю и с наслаждением пронаблюдал, как тот вспоминает, наконец, о своем звании. – Этот маг выглядит серьезным малым и пробудет здесь еще минимум две недели. Нам необходимо сохранять нейтральный тон. Я и сам не в восторге от присутствия чужих глаз, но плодить врагов Отечества тоже не хорошо. Я запрещаю вам предпринимать что-либо, что он может расценить как оскорбление. Если вы готовы, как самый опытный из наших заклинателей, взять на себя "опеку" нашего гостя, вам придется проявлять такт и дружелюбие.
Маленькая лесть оказала на Гверрела волшебное влияние. Заклинатель приосанился и поправил очки.
– Я готов. За этим человеком надо наблюдать. В арконийской культуре человеческая жизнь и свобода не являются высшей ценностью. Он может выглядеть дружелюбным и мило улыбаться, но в критический момент он, не колеблясь, применит свою магию как инструмент насилия.
Зайрим от души согласился с заклинателем.
– Я не зря назвал его "серьезным" – ни за что не поверю, что в своем деле он новичок. Если ему придет в голову буянить, сможем ли мы его остановить?
Гверрел рассудительно кивнул.
– Не беспокойтесь. Здесь, в Цитадели, я вынужден заниматься только самой простой ворожбой (что поделать, Пустошь!), но, если дойдет до дела, по мастерству я не многим уступлю Предводителю.
Зайрим сумел выдавить в ответ лишь многозначительное "хм".
Я проснулся в очередной раз и попытался понять, что меня насторожило. Было тихо, очень тихо. Эхо больше не доносило до меня журчание водяных каскадов и далекие шаги монстров. Желудок громким урчанием напомнил о себе. Проклятье… Исчезла подсветка на капителях колонн. Погасли кристаллы? Странно, пока я здесь бродил, ни один даже не замигал…
"Проем между колоннами что-то загородило" Понимание этого пришло слишком поздно, в мгновение ока я оказался оплетенным сотней змей, и выдернут из своего убежища. Меня держало на весу какое-то чудовище, напоминающее ходячий треножник. Внутри морды этой твари скрывалось подобие осьминога – короткий хобот, ветвящийся дюжиной широких щупалец с присосками. Вот этой-то штукой ОНО меня и сцапало. Я успел завопить дурным голосом, а потом ОНО спустило меня вниз, в цепкие лапки тварей поменьше. Они облепили меня так плотно, что я не мог пошевелить пальцем, и принялись трясти и ощупывать, наверное, на предмет оружия. Они стащили с меня сапоги с полыми каблуками, серебряный браслет с бирюзовой вставкой и двумя шариками хорошего яда, вытрясли из рукавов и штанин прибамбасы Тени. Короче, забрали все, что пропустили незадачливые тюремщики.
Я нифига не соображал со сна, Тень был полностью парализован одним видом монстров. Может, это все-таки сон? Могу же я надеяться на чудо! По-крайней мере они не пытались меня разорвать…
Они как-то очень знакомо заворошились. Босс идет?
Старшина этого зверинца оказался вполне человекообразным. Только выше меня на две головы. Меня! ЭТО напоминало ходячую стойку с мечами. Железки торчали из него во все стороны, словно языки застывшего пламени, но руки были человеческие – пятипалые и подвижные. Тварь провела пальцем по моей щеке, и старый шрам немедленно зачесался. Это создание ерошило мне волосы, щекотало горло, пыталось проверить зубы, а потом по хозяйски обхватило меня за холку и подвинулось ближе.
Оно хочет… поцеловать? Я визжал, кусался и вырывался, как мог, пока не отрубился начисто.
Очнулся я в камере какой-то ужасно древней тюрьмы. Маленькая комната без окна, с кроватью. Одна стена целиком из длинных прутьев и выходит в коридор. Через нее в камеру попадал свет бледного шара, подвешенного к потолку. В стене – дверь без замка, с запором на внешней стороне, абсолютно недосягаемом изнутри. Никого не было видно, но возникало жуткое ощущение, что на меня сморят в упор. На губах померещился странный привкус. Меня вырвало.
