— Оракул может помочь ей, — сказал Васен.
Герак непонимающе посмотрел на него. Наконец он сказал:
— Оракул? Тот самый Оракул? Провидец долины?
Васен кивнул.
— Значит… вы двое из аббатства Розы?
Васен снова кивнул. Орсин промолчал.
Герак откинулся в кресле, шумно выдохнул сквозь сжатые зубы.
— Минсер.
Это имя показалось Васену смутно знакомым.
— Минсер? — спросил Орсин.
— Коробейник. Он…
— Толстый, усатый, улыбчивый, — сказал Васен, наконец вспомнив. — Он однажды совершил паломничество в аббатство. Его тётя была больна.
Герак кивнул.
— Двое мужчин забрали его с собой. Они хотели, чтобы он отвёл их в аббатство.
Васен привстал в кресле.
— Что? Зачем?
— Минсер сказал, что один из них ищет Оракула.
Васен встал полностью, вокруг него клубились тени.
— Что ему нужно от Оракула?
— Я… не знаю.
— Мне нужно вернуться в аббатство, — сказал Васен. — И быстро.
— Я тоже иду, — сказал, вставая, Герак. — И Элли.
— Герак, — сказал Васен, пытаясь очень аккуратно сформулировать свою мысль, — мне нужно двигаться очень быстро.
— Значит, будем двигаться быстро. Я знаю местность лучше кого–либо другого.
— Герак… У Герака на лице появилось такое выражение, как будто он ожидал удара.
— Даже не смей говорить это. Не смей. Ты слуга света. Не говори это.
Васен почувствовал на себе взгляд Орсина, почувствовал вес слов, которые сказал Бирну, прежде чем отправиться в Фэйрелм — его призвание заключалось в чём–то большем, чем просто сопровождение паломников.
— Я помогу тебе нести её, — сказал Васен. — Пойдём как можно быстрее.
— Я тоже помогу, — сказал Орсин, поднимаясь.
Вместе трое мужчин быстро собрали импровизированные носилки для Элли и понесли её за собой.
— Это были хорошие люди, — сказал Герак, когда они проходили по улицам деревни, мимо мёртвых.
— У нас нет времени позаботиться о телах, — сказал Васен. — Я помолился над каждым, если это сможет послужить тебе утешением.
Герак ничего на это не ответил, и Васен не мог его винить. Сложно было найти хоть какое–то утешение в разрушении Фэйрелма.
Они тащили за собой волокушу с Элли и двигались так быстро, как только могли. Завидев их, Бирн поднял руку в приветствии. Васен махнул в ответ, и Бирн поспешил встретить их. Его взгляд упал на Герака, на больную женщину, Элли, и он вопросительно поднял брови.
Васен не тратил зря слов.
— В деревне все мертвы, кроме этих двух.
Бирн помрачнел, хотя не казался удивлённым.
— Опускается тьма. Мне жаль, — cказал он Гераку. — Женщина?
— Моя жена, — ответил Герак. — Она… больна.
Васен сказал:
— Виновники идут в аббатство.
Это заставило Бирна вздрогнуть.
— Аббатство? Зачем?
— Они ищут Оракула. Зачем, я не знаю.
— Если они попадут на перевал, духи их остановят.
— Может быть, — ответил Васен, — но рисковать я не собираюсь. Ты не видел, что творится в деревне, Бирн. Это вовсе не обычные люди.
Бирн посмотрел Васену в глаза.
— Что ж, хорошо. Тогда мы остановим их вместе. Пойдём.
Бирн обернулся, но Васен схватил его за плечо и развернул обратно.
— Их остановим мы, — сказал Васен, кивая на Орсина. — Ты должен остаться с паломниками, Бирн.
Бирн сощурился. Он пожевал усы, сплюнул и сказал:
— Как и ты, первый клинок, я поклялся защищать Оракула.
— И мы также приняли поручение Оракула защищать паломников Амонатора. Ты оставишь их на сембийских равнинах? Позволишь им самим искать путь через проведённые в Долинах линии фронта?
Бирн покраснел, снова принялся жевать усы, переминаясь с ноги на ногу.
— Говори, — сказал Васен, и Бирн сказал.
— Тогда оставайся с паломниками ты, — сказал Бирн. — Ты создание мрака, первый клинок. Ты лучше меня сумеешь провести их через него. Даже сейчас с твоей кожи сочатся тени. Даже сейчас ты…
Слишком поздно Бирн осознал, что именно он говорит. Его глаза расширились.
Тени закружились вокруг Васена, но он сохранил безразличное выражение на лице. Он много раз слышал подобные слова или видел их написанными на лицах его товарищей, мечей рассвета. Он был первым клинком, но всегда оставался для них чужим. Как и Орсин, он был паствой из одного человека.
— Я стою в свете, Бирн Ниив. Так же, как и ты.
— Мне жаль, — сказал, краснея, Бирн, но Васен проигнорировал его и продолжал:
— Меня определяет вера, а не моя кровь.
— Я знаю, первый…
— И я служил аббатству и Оракулу куда дольше тебя.
— Да…
Голос Васена становился громче.
— Это моё решение, и ты ему подчинишься.
— Конечно.
— Ты останешься с паломниками.
— Да, первый клинок, — сказал пристыженный Бирн.
Грудь Васена тяжело вздымалась. Вокруг него бурлили тени, почти касаясь Бирна. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и успокоил себя.
— Прости меня, — сказал Бирн, глядя чуть в сторону от лица Васена. — Я говорил опрометчиво, гневно, и сожалею об этом.
— Слова не мечи, Бирн, — ответил Васен. — Я не ранен, и всё забыто.
Бирн расслабился.
— Продолжайте двигаться так быстро, как только смогут паломники. Сейчас Шадовар уже должны знать, что мы где–то здесь. Высматривайте патрули. Высматривайте солдат, когда приблизитесь к Долинам.
Бирн кивнул.
— После того, как ты отведёшь паломников в безопасность, возвращайся в Фэйрелм и позаботься о телах, насколько сумеешь. Они заслуживают того покоя, который мы можем им дать.
— Хорошо, первый клинок.
— Да сохранит тебя свет, — сказал ему Васен.
— И тебя, — ответил Бирн, покраснев.
Несмотря на резкие слова, они обнялись. Васен шагнул к паломникам, но Бирн положил руку на его нагрудник, чтобы остановить.
— Оракул когда–либо делал для тебя предсказание, первый клинок?
— Конечно.
— Что он сказал?
Вопрос застал Васена врасплох.
— То, что предсказал Оракул, личное дело каждого, Бирн.
— Он сказал мне, что я не умру, пока будет стоять аббатство. Таковы были его слова.
Васен сглотнул, кивнул.
— Я не знаю, что с этим делать, — признался Бирн.
— Я тоже, — отозвался Васен. — Позволь мне сказать паломникам, что я ухожу.
— Конечно.
Объяснив положение вещей пилигримам, Васен сказал:
— Бирн, Элдрис и Нальд позаботятся о том, чтобы вы попали на север. Бояться нечего. Да сохранит и согреет вас свет.
Пилигримы сбивчиво ответили на его пожелание, и он повернулся, чтобы уйти, прежде чем они начнут задавать вопросы. Лёгкое прикосновение к запястью заставило Васена обернуться. Там стояла Элора, на её лице было написано беспокойство. Её рука соскользнула, чтобы взять руку Васена.
— Ты сверкаешь, меч рассвета. Несмотря на твои тени. Помни об этом. Хотела бы я, чтобы вы познакомились с моим мужем. Он был хорошим человеком. Как ты.
Её слова тронули его. Он наклонился, взял её лицо в ладони и поцеловал в лоб.
— Спасибо тебе, Элора.
— Я рада, что мы повстречались, — сказала она.
— И я.
— Я тебя не забуду, — сказала она.
— А я тебя, — сказал он и взъерошил волосы Нолла. — И тебя. Береги мать.
— Обязательно, добрый сэр.
И с этим он пошёл обратно к Орсину и Гераку.
— Пойдём.
Прежде чем они отправились в путь, Орсин начертил своим посохом изогнутую черту в грязи перед ними.
— Что это такое? — спросил Герак. — Горизонт?
— Своего рода, — сказал Орсин, и они перешагнули черту.
— Рассвет или закат? — спросил Герак.
— Скоро увидим, — ответил Орсин, и они отправились в путь.
Когда они отошли примерно на расстояние броска копья, Васен обернулся, чтобы взглянуть на паломников. Они готовились выступать, но Бирн стоял в сторонке. Он поднял руку, прощаясь. Васен ответил тем же и отвернулся.
Они двигались так быстро, как только могли, но волокуша с Элли замедляла их.
— Мы идём недостаточно быстро, — сказал Герак, вытирая пот со лба. — Но мы не будем её бросать, Васен.
— Конечно нет, — сказал Васен.
— Как далеко до аббатства? — спросил Герак.
— Два дня быстрым маршем, — сказал Васен. — Нашим темпом — три.
Герак посмотрел на бледную жену, лежащую на носилках.
— Она беременна. Я тебе говорил? Мы долго не могли зачать. Она была так счастлива, когда узнала…
— Я немного потащу волокушу, — сказал Орсин.
— Сам? — спросил Васен.
— Да, — ответил Орсин. Герак шёл рядом с носилками, кончиками пальцев касаясь руки Элли.
Васен понял, что произошло, и знал, что Орсин тоже это понял.
Герак сделал первые шаги к тому, чтобы сказать «прощай» своей жене и ребёнку.
