Всю дорогу до конца улицы, с длительными перерывами, он читал. Отправляясь же назад, Он доставал ручку, с бумагой и писал письма на свежих листочках. Иногда свои послания он держал при себе до самого вечера, а иногда их забирали немедленно уносил большой белый сокол.
Чрезвычайно занятая птица, размышлял он, наблюдая, как она взлетает в небеса с белым конвертом на ножке. Занятая, и в то же время такая свободная…
Ну а дальнейшие его дела, по возвращению с прогулки, зависели от того, какой сегодня был день. В понедельник, четверг и субботу ему необходимо было делать переливание крови, ради которого он завёл связи в местной больнице. В прочие рабочие дни у него значились иглоукалывание и терапевтический массаж, который проводила одна местная мастерица.
Всё это чрезвычайно не нравилось той самой женщине, которая возле него ошивалась. Временами она грозилась даже сама помассировать ему спинку… Страшные перспективы.
Ну а после всех этих дневных забот его ожидали напряжённые рабочие вечера… Так, какой же сегодня день, подумал он, возвращаясь в своё комнату и посмотрел на календарь… Воскреснье?
Прискорбно.
В воскресенье у него до самого вечера зияла огромная белая дыра в графике. А значит он был наедине лишь с самим собой и страшной болью, которая сжирала его существование. На мгновение он закрыл глаза, но потом сразу же собрался с волей и решил… Почитать.
Возле окна его комнаты, выходящего на улицу, располагалось кресло. Он присел на него, взял книгу и уже было открыл станицу с закладкой, как вдруг раздался какой-то шум и гам…
Он посмотрел в окно и увидел много народа на улице. С одной стороны стояли местные горожане, во главе с мэром, — напротив них грозно улыбалась странный отряд в разношёрстных мундирах. Это были…
Ах.
Точно.
Он вспомнил, что в Китае нынче бушевали Варлорды. И вот один из них послал своих людей собрать с этого захудалого городишки дань. Он даже отправил вместе с ними настоящий доспех — вот он стоит, четырёхметровый великан… Люди Варлорда смеялись и грозили пальцами.
Он приоткрыл окно и услышал:
— …Что значит больше нету у вас ничего? А ну давайте все свои припасы, а не то мы вас…
Мэр побледнел от ужаса.
Он же в свою очередь немного вытянул руку, закрыл один глаз и как бы разместил громадную броню между своими большим и указательным пальцами в поле зрения. Свёл пальцы вместе и закрыл окно.
В это же самое время на улице раздался трек, все тут же повернулись и вдруг увидели, что железный великан исчез… А вместо него на земле теперь лежала совершенно плоская стальная лепёшка.
Кто-то закричал, но Ему уже было всё равно.
Он перевернул страницу.
…
…
…
Мисураги Юй проснулась резко, вся мокрая от пота, как после кошмара. Вокруг девушки стоял кромешный мрак. Собственное дыхание и ноющая боль сотрясали её израненное тело. Ушла по меньшей мере минута, прежде чем она пришла в себя.
Сразу же Мисураги Юй попытался встать… Это было непросто. Девушки потребовалось страшное напряжение воли чтобы поставить себя на ноги, и лишь после этого она глубоко вдохнула и по-настоящему осмотрелась.
Мисураги находилась комнате. Самой обыкновенной, но очень знакомой комнате. Девушка напряглась и тихо вышла за дверь, в коридор, тот самый, с той самой дверцей в кухню и лесенкой на второй этаж с левой стороны… Никаких сомнений — это её горное поместье, но… Как же она сюда попала? Мисураги нахмурила свои толстые брови, — ух как она их ненавидела в детстве, как портили они её такое чудесное лица, как она их пыталась выщипать, чтобы больше быть похожей на маму, и какой дурочкой смотрелась после в зеркальце… Глупый ребёнок.
Ах.
Мисураги едва не упала. У неё подкосились ноги, а горло как будто сдавила невидимая рука. Нет… Нет, этого просто не может быть. Это всё был дурной, горячечный сон. Просто сон!
Никакого парада ещё не было. Он будет только завтра. На нём они убьют Отори Итиро в его чёрно-белом доспехе Гэндзине, схватят его отца Кэидзана и махом начнут восстание… А это всё… Все эти проклятые видения, и это чувство в её руках, как под ними лопается маленький ребёнок и превращается в вскипячённую жижу, и ещё до этого, как в самое последние мгновение страх на его лица сменяет гримаса боли…
Всё это был сон!
И чтобы в этом убедиться нужно всего лишь…
Девушка заскрежетала зубами и потащила себя на лестницу. Её ноги едва шевелились. Почему? Неважно. Мисураги протащила себя на второй этаж, оказалась в просторном зале, пересекла его, встала напротив балкона, открыла дверь с содроганием… И застыла.
На балконе, овеваемом горным ветром, сидел юноша в просторном халате на голый торс.
— Добрый вечер, уже проснулась? — спросил Игорь.
Но девушка его не замечала.
Она смотрела дальше, за горный склон, за деревья, за раскаты оголённых фермерских угодий и на город, который сиял в ночи, как пепелище от костра.
Мисураги Юй свалилась на колени.
Это был не сон.
И как бы в доказательство этому всё её тело заныло, и струйка крови выступила сквозь её повязки.
— Что… — прохрипела девушка. — Произошло?
— Ничего особенного. Тебе длинную версию, или вкратце?
— …
— Пусть так… После того как ты убила ту девочку, — Мисураги передёрнуло. — И её отца, — проговорил Игорь, внимательно наблюдая за её реакцией, — началось восстание.
Очень стремительное. Если тебе нужно оправдать её убийство, то оправдание найти будет просто. Впрочем, не то что бы люди разбирали, кто там погиб. Я помог им оторвать от Синкэна голову, — думаю, в ней осталось немного мозговой жидкости, но не суть, — и велел проехаться с ней по всему городу.
Народу очень понравился этот вид. Даже гарнизон таки дрогнул. А когда оказалось, что твои люди захватили администрацию, он и вовсе сложил оружие. Губернатор сбежал вместе с Кэидзаном. Но мы поймали каких-то других чиновников и повесили их с балкона администрации. Не уверен, что они всё ещё там висят, — в них очень бодро швыряли камни.
Гвардейцы оказались выносливее. Они всё ещё сражаются. Они захватили квартиры и устроили что-то вроде партизанской войны. Забавно, учитывая, что именно они здесь регулярная армия. Так что, наверное, это даже не партизаны, а террористы. Из-за них я и решил перенести тебя в более безопасное место. Ты для них теперь первостепенная цель, но твоим ранам нужна тишина…
Сейчас в городе работают твои люди. Заместитель с красной бородой, помнишь его? Обещал, что завтра к утру или крайний срок к обеду всё закончит и весь город будет твой. Вот и всё, — качнул головой Игорь и вдохнул воздуха, освежить горло после монолога.
Алая Они молчала.
Юноша немного наклонился и улыбнулся:
— Опять же, если ты хочешь как-нибудь оправдать убийство ребёнка, то можешь сказать, что всё это было ради благой цели: смотри, какой красивый костёр мы устроили… Или если хочешь всю вину спиши на Кэидзана. Это он посадил свою внучку в доспех, хотя детям не место на войне. Правда это не совсем была война, скорее просто парад, но…
— Заткнись, — прохрипела Мисураги.
— Сама просила рассказать, — Игорь пожал плечами.
Девушка вскинула голову и снова посмотрела на пепелище на месте города. Стояла тишина. Почти. Шумел ветер и где-то щёлкали цикады.
Мисураги Юй прошептала:
— Тра*** меня.
Игорь развалился на стуле и посмотрел на звёзды.
Нет, всё-таки ему нужно поскорее выучить японский, потому что это звучит слишком смешно. Хотя дело на самом деле было совсем не смешное, а очень даже серьёзное… Мисураги Юй раздирало страшное чувство вины. Это было закономерно с её характером. Наверняка прямо сейчас она вспомнила, не хотела, но вспоминала повадки чёрно-белого доспеха. Как он ревел, вёл себя как испуганный ребёнок, пытался защитить своего мёртвого папу… Он даже не пытался особенно на них нападать, если так подумать, пока они сами на него не полезли… И вот Они всё это вспоминала. И страдала.
