— Ты вгонишь меня в могилу! — недобро сверкнул глазами мужчина, пришедший в библиотеку по следу из одежды. — Обсуждаю я, значит, с советниками вопросы продовольствия, и тут стучится к нам смущенный стражник со словами: «Вы камзол нигде не теряли?» Что я должен был ему ответить?
— Что ничего не терял и вообще оно само, — дернула плечом я, сидя в том самом камзоле и листая справочник по боевой магии.
Жуть какое неудобное одеяние, ещё и колючее.
— Почему нельзя было просто попросить?
— Так неинтересно, — не стала обманывать.
Вместо того, чтобы отчитать меня по полной программе (и отобрать вещи, отправив восвояси голышом), Эдвард рассмеялся.
Кажется, он смирился с тем недоразумением, которое избрал своей истинной парой.
Как говорится: видели глазки, что выбирали, теперь ешьте, хоть повылазьте.
Кстати, магия моя полностью восстановилась.
Стэн вернулся в город спустя десять дней после того, как Эдвард отпустил мистера Пирса. Когда я спросила брата про лекаря, тот коротко ответил:
— О мертвых либо хорошо, либо никак. Не задавай вопросов, малявка.
Конечно же, я хотела подробностей, но Стэн был непреклонен. Он умел хранить тайны. Нужное качество для главы правосудия.
Кстати, чтобы успокоить взволнованных граждан, о поимке убийцы сообщили. Разумеется, никто не сказал про императорского лекаря и про то, что ему не суждено сгнить в тюрьме. По официальной версии убийца был найден и навеки заточен в камеру.
Горожан это устроило.
Джон выжил. Ну а куда бы он делся?
Когда я зашла к нему со стопкой приключенческих романов, то обнаружила сидящую у кровати Тину. Хрупкая восточная красавица щебетала и кормила телохранителя с ложечки. Так умильно. Он больше её раза в три, но лежит, не сопротивляется.
— Доброе утро, Виктория! — помахала девушка ложкой, смущаясь. — Всё никак не выдавалось возможности поблагодарить тебя за… за всё. Спасибо… и… — она замялась. — Пожалуй, оставлю вас.
А затем выскользнула за дверь вместе с ложкой.
— Это то, о чем я думаю? — проводила долгим взглядом Тину, посмотрела на полупустую тарелку.
— Оказывается, в смертельном ранении есть свои плюсы, — сыто потянулся Джон и потрогал перебинтованный бок. — Сначала Тина приходила ко мне из жалости и благодарности, а потом как-то завертелось, и она решила остаться. Как думаете, госпожа, у нас есть шанс на будущее? Она ведь из знатного рода, вдруг её родители взбунтуются.
— Не переживай о родителях. Лучше очаруй девушку не только дырявым боком, но чем-нибудь ещё.
Он как-то загадочно заулыбался. Боюсь даже представлять, чем конкретно собрался покорять Тину мой телохранитель.
Впрочем, не так важно.
Пусть хоть стишки ей похабные зачитывает. Не зря говорят, что девушки любят ушами.
Мои рога то появлялись, то исчезали, но вскоре у обитателей замка они перестали вызывать бурные эмоции. Ну, рогатая невеста и что с того? С кем не бывает. Хотя в первые недели я то и дело замечала, как обслуга поправляет ожерелье из чеснока, когда проходит мимо меня.
Кто вообще сказал, что от моего присутствия им поможет чеснок?!
Наивные.
В общем, суматоха улеглась, не сразу, но при дворе воцарилось спокойствие.
Тем вечером мы с императором тренировались. Я вертелась, чтобы не огрести мечом, Эдвард в ответ отпрыгивал от моих заклинаний.
— Насколько помню, ты всегда мечтала стать боевым магом, — хитро улыбнулся он, обманным маневром заставив меня подставиться под удар. — А ещё я помню, что скоро тебе исполнится двадцать лет. Самое время подать заявку на зачисление в академию.
— Ты дашь разрешение?
— Тори, — он покачал головой, — ты не заложница этого замка, не моя пленница. Ты вольна поступать так, как вздумается тебе самой. Конечно, дам. Зачем забрасывать мечту? Уверен, ты станешь прекрасным боевым магом. Мне заранее жалко преступников, которым не повезет с тобой столкнуться.
Почему-то его слова не обрадовали меня, а огорчили. Может быть, из-за легкости, с которой Эдвард согласился отпустить меня? Да, я могу учиться днем, а вечером возвращаться к нему, но…
— Есть одно условие, — добавил император загадочно, отбросив меч и прижав меня к себе. — Маленькое, но обязательное.
— Какое?
— Мы поженимся до твоего двадцатилетия, иначе я сойду с ума от ревности, отпуская тебя в академию. Тори, посмотри на меня, — пришлось поднять взгляд, и Эдвард серьезно продолжил: — Ты согласна выйти за меня замуж? Готова ли стать императрицей?
Его голос одновременно был мягок и тих, но он же разбивался о стены громовыми раскатами.
Впервые в жизни я не нашлась, что ответить.
Хоть и представляла, что однажды это случится, но реальность выбила почву из-под ног.
— Я люблю тебя и буду любить всегда, — мужские губы коснулись виска, скользнули к щеке. — Пока моё собственное сердце бьется, пока в крови есть магия и даже когда её не станет. Доверься мне. Позволь прожить с тобой долгую и счастливую жизнь.
Он осыпал моё лицо поцелуями, шептал, шептал, шептал. Дурманил. Затягивал в свои сети.
Я тоже любила этого человека. Безоговорочно. Без возможности освободиться. Пусть нас и объединила демоническая кровь, но мы повязаны не только пустой страстью, не желанием насытиться друг другом.
Это другое. Гораздо глубже. Многограннее. Сложнее.
То, что дарит великую силу и одновременно делает нас самыми слабыми людьми на свете.
Сложно представить менее подходящее место для обручения, чем тренировочный зал. Но именно там я дала согласие стать женой Эдварда Третьего в имени, великого правителя шести земель.
Вскоре новость о грядущей свадьбе разнеслась по всем уголкам страны, и через несколько недель во дворец прибыли мои родители.
Не оттягивая тяжелый разговор, я спросила у мамы о том, что случилось со мной в детстве. Она не скрывала: моя родная бабушка добровольно принесла себя в жертву. Решила умереть ради внучки.
Я совсем не помнила человека, который подарил мне величайший дар — жизнь. Знала, что она погибла рано, но не догадывалась, что из-за меня…
Что ж, ради её памяти я постараюсь не растратить этот дар попусту.
Элоиза благословила наш брак, заявив, что теперь её сын в надежных руках, и она наконец-то сможет уехать подальше от столицы вместе с любимым человеком. Императрица-мать даже представила Рика на торжестве в честь нашей помолвки.
Разумеется, это вызвало всплеск удивления и негодования в высшем обществе. Но Элоизе было плевать. Вскоре шум, не получив развития, утих. Какой смысл сплетничать о тех, кто так глубоко счастлив, что не замечает чужого недовольства?
— Ты знал, в кого влюблена твоя мама? — вечером после торжества спросила я у Эдварда.
Мы стояли на балконе, который выходил на императорский сад, и смотрели на крошечные огоньки. Вечно бодрствующий город сиял. Меня согревала куртка Эдварда, сам император уперся руками в бортик и задумчиво смотрел вдаль.
— Разумеется, — кивнул он. — Она счастлива, это главное.
Мне нравилось изучать его черты. Как в первый раз. Всегда находя что-то новое, удивляясь, восторгаясь. Мой будущий муж красив, но меня всегда восхищало его внутреннее величие. Оно проглядывалось в мелочах, исходило дикой, необузданной энергией.
— О чем задумалась? — В глазах Эдварда мелькнул шальной блеск.
— О том, как мне повезло однажды наткнуться на тебя в подворотне.
— Кто ещё на кого наткнулся, — хмыкнул и добавил серьезным, полным искренности голосом: — Люблю тебя.
Всегда два слова, но какие важные. Каким тоном они произнесены! До мурашек.
— Я тоже тебя люблю, мой император.
Небо усыпало звездами. Столица гуляла, отмечая помолвку правителя и «той рогатой бестии». Впереди нас ждала долгая и счастливая жизнь, полная событий и приключений.
Нас ждала прекрасная свадьба (посреди которой у меня появятся рога), двое детишек, мальчик и девочка (после первых родов я дала обет целомудрия, но после супруг напомнил мне, почему это глупая затея). Меня ожидали боевые задания, а его — вопросы государственной важности.
