Майор любил зиму. Зима у него всегда ассоциировалась с мирной жизнью и безопасностью. Потому что на задания он как правило отправлялся в жаркие страны. Почему-то все горячие точки находились именно в жарких странах. Или в странах, где климат не так суров…
Глава 24
Это было щекотно и немного раздражающе. Но если прислушаться или точнее причувствоваться, то можно было понять, кто именно и о чём говорит.
Как я и предположил, к Оринэ тоже применили чары глухоты и слепоты. К счастью, допрашивать начали не с неё. Преподавателей решили оставить напоследок, а первым делом допросить учеников. И не спеша пошли по рядам, по порядку.
Был правда один скользкий момент. Кто-то из этой четвёрки сказал, что у него ощущение, будто в его чары что-то вмешивается, но он не уверен. Наверняка почувствовал моё вмешательство. Чувствительный, блин!
Ответил ему старший, что это вряд ли. Единственный маг, который смог бы тут что-то сделать, это Оринэ, но её способность совсем в другой сфере, да и не будет она действовать против дисциплинарного комитета, она себе не враг. А остальные здесь в этой аудитории ни на что не годный сброд, которому ещё расти и расти!
Забавно, Райко он тоже ни во что не ставил.
Да, лаборант был не решительным, но я бы не сказал, что он какой-то слабый и беспомощный. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление. Хотя я о его магической способности ничего не знал. Но вряд ли Оринэ взяла в лаборанты кого-то средненького. И уже тем более — слабого мага.
Что ж, излишняя самоуверенность представителей дисциплинарного комитета нам только на руку. Пусть и дальше недооценивают нас — тем меньше будет к нам внимания.
Я слушал, что отвечают мои соученики, и с радостью отмечал, что все говорят одно и то же, как под копирку. Значит, моя магия сработала как надо!
Когда очередь дошла до меня, вдруг оказалось, что я и вижу, и слышу. В том смысле, что нормально — глазами и ушами.
Я проморгался для виду и попросил повторить вопрос. Но потом рассказал всё то же самое, что и все, кто говорил до меня.
Снова погружаясь в беззвучную темноту, я думал о том, что с одной стороны, мы с дисциплинарным комитетом заинтересованы в одном и том же — выяснить, как именно ниндзя попали на территорию академии, какая у них цель, что за секретное оружие, которое может принимать вид императора, как это работает, есть ли у них ещё что-то подобное, что они успели сделать и кто их союзники на территории нашей академии магии?
А с другой стороны, методы, с которыми допрашивали меня и моих соучеников, однозначно ставили нас с дисциплинарным комитетом по разные стороны баррикад.
Поговори эти парни с нами по-человечески, я бы, может, поделился с ними своими догадками и наблюдениями. А так — только факты и ничего кроме фактов. К тому же факты не все, а только те, которые они хотят услышать.
Последней допрашивали Оринэ.
Она сказала, что ничего не знает. Работала в лаборатории, когда Райко принёс ей банку с запечатанной в ней ледышкой и попросил отнести в хранилище. Что в банке, она не знает, исследовать не успела. А потом почувствовала силовое поле и прибежала, чтобы спасти эксперимент по императорской программе. И не уверена, что успела спасти, вполне возможно, что и образец, и данные исследований из-за воздействия силового поля потеряны…
Голос Оринэ был надменный и властный. А говорила она с нескрываемым презрением. Но отвечала на все вопросы, которые ей задавали, так что, повода прицепиться к Оринэ у дисциплинарного комитета не было.
Что ж, старший парень из этой четвёрки был прав — Оринэ действительно не ссорилась с дисциплинарным комитетом. Но она рассказала далеко не всё! К тому же все, словно сговорились, не упомянули ни Макото, ни Даичи с Реном. Может, про них забыли? Или тут что-то ещё?
Наконец, допрос закончился, и ко всем вернулись слух и зрение.
Ребята сидели слегка пришибленные. Думаю, каждый из них успел почувствовать себя вне закона. И некоторых это напугало — я видел растерянные и испуганные лица.
Отменив чары слепоты и глухоты, представители дисциплинарного комитета развернулись и ушли. Даже не извинились. Ублюдки.
Но самое мерзкое было в том, что часть класса поднялась и направилась к выходу.
— Нет! — крикнул я. — Нам нельзя выходить из лабораторного корпуса!
Ко мне тут же повернулся хмурый Нофу и сказал:
— Я уже один раз задержался в учебном корпусе. Больше не хочу.
Я вспомнил, как пристёгнутый к стенду и утыканный датчиками Нофу высушивал огромный аквариум. Как исследовали магию пиромага Хикару и создающего кристаллы Цуёши. Или того типа, который растворил рубаху Ёсико — он, кстати, тоже был в классе. Имени его я так и не узнал. И не собирался.
Я хорошо помнил, что им пришлось пережить ещё вчера тут, в этом корпусе, в соседней аудитории. И я понимал парней. Однако, и позволить им уйти к щупальцам Кутуруку я не мог.
Я повернулся к учительнице:
— Оринэ-сэнсэй, скажите вы!
Она кивнула и громко произнесла:
— Сядьте, пожалуйста, на свои места!
Она попросила вежливо, и тем не менее, довольно-таки жёстко.
Парни остановились, но возвращаться на свои места не стали.
Они не подчинились ей!
Возможно, сыграло то, что её допрашивали наравне со всеми. Эти ублюдки из дисциплинарного комитета в момент разрушили авторитет учительницы. Во всяком случае у части нашей группы.
— Что? — спросил у неё Хикару.
— Кто хочет сейчас выйти, пусть уходит, — всё так же жёстко сказала Оринэ.
Я попытался было возмутиться, но учительница выставила руку, мол, помолчи!
Ну я и захлопнул варежку, так и не успев её как следует раскрыть.
А Оринэ-сэнсэй повторила:
— Кто хочет сейчас выйти, пусть выходит. Как только придёт ваш куратор. Он отведёт вас куда там вам нужно по расписанию…
— На обед! — сказал Цуёши.
— На обед, так на обед, — повторила Оринэ и добавила: — Но я хочу, чтобы вы знали, уйдя из лаборатории, вы можете подвергнуться нападению. И там, на улице мы вас защитить не сможем.
— Что происходит? И от чего нас нужно защищать? — спросил Матакуши.
— От того, с кем ты общался в карцере! — встрял я.
Матакуши глянул на меня, а потом на Оринэ-сэнсэй.
Она кивнула, подтверждая мои слова.
Матакуши задумался.
Я усмехнулся — у него есть чем думать? Я считал: у него давно мозги заржавели.
— А как же обед? — спросил Кинпатсу. — Я про тех, кто останется в лаборатории. Мы обедать будем? И если будем, то когда? — И добавил: — Просто уже есть хочется…
Кинпатсу остался сидеть за столом, даже не встал! Он доверял мне, и меня это радовало.
Однако, вопрос с обедом был важный. Как и с ночлегом. И у меня не было ответов на эти вопросы.
И, похоже, у Оринэ-сэнсэй — тоже. Потому что она нахмурилась и сказала:
— Что-нибудь придумаем.
— Без меня, — сказал Цуёши и пошёл на выход.
Следом за ним вышли Хикару с Нофу и тот парень, имя которого я так и не узнал.
Потом на выход потянулись ещё несколько человек.
Что интересно, среди них были ребята и в арестантских рубахах, и те, которые прибыли в академию магии из своих домов.
Из аудитории вышла примерно половина.
Я смотрел им вслед, и у меня были двойственные чувства. С одной стороны, мне хотелось взять каждого за грудки и потрясти хорошенько, чтобы мозги встали на место. А с другой, — меньше народу, больше кислороду.
И тем не менее, настроение у меня испортилось.
Даже то, что Матакуши вернулся и сел за стол, настроения мне не улучшило.
Когда последние парни вышли на улицу, я сказал Райко и Оринэ:
— Надо бы как-то наши вещи из общежития сюда принести. Там тёплая одежда и вообще.
Говорить про оружие я не стал. Нофу и Цуёши были из комнаты Кинпатсу и Изуми, и они не захотели остаться с нами. Будем надеяться, что они не станут лазить по чужим вещам. К тому же Матакуши, как ни крути, а ночь в карцере провёл, и Кутуруку к нему свои щупальца приложил… И он остался с нами!
