– пёстрые рейтузы с красной шёлковой подвязкой и розово-бирюзовый узорчатый дублет из бархата, отделанный таким количеством кружев, которым не могла похвастаться даже скатерть банкетного стола. Всё это буквально кричало о том, что обладателю сего великолепия чуждо чувство стиля… пока наблюдатель не замечал, что это чувство было не единственным отсутствующим. Глаза маленького человечка закрывала широкая чёрная повязка, а в руках он держал короткую трость.
Мэйв готова была подпрыгнуть от неожиданности, когда осознала, что это всего-навсего Фейкаблук – а точнее, Почётный Лорд Дозора Сэр Фейкаблук Сметливый. (Король Пинч наградил своего приятеля-следопыта за преданную дружбу, поставив во главе городской стражи). Этот плут снова подкрался к ней незамеченным. За все те годы, что она знала его, волшебница так и не привыкла к его неслышной кошачьей поступи. Лишённый зрения всего-то двенадцать месяцев назад, полурослик всё также перемещался невероятно тихо и невесомо.
- Я бы предположил, - протянул Фей, слегка склонив голову и ориентируясь на звук шагов женщины, - что, когда ты закончила обмен любезностями с кучкой щёголей, начался твой «оспенный смех». Ты же не принялась опять за старое, а, Мэйв? Что по-твоему скажет король Пинч, если до него дойдут слухи о том, что его старая соратница накладывает проклятия на его же подопечных?
- Вероятно, он скажет, что у меня имелись на то причины – как и ты, - огрызнулась волшебница. – Они получили, на что напрашивались.
- Ну не все же! – стук трости участился, когда полурослик ускорился, стараясь держаться рядом. – Опять маги?
- Да, опять маги. – лицо Мэйв, покрытое лёгким пьяным румянцем, покраснело ещё больше. Она помчалась по залу – смерч из возмущения во плоти. – У них нет никакого права говорить все эти вещи обо мне – только не после всего, что я сделала для Анкапура. Ни один из них не был готов сражаться с Манфериком, или совершать другие подвиги. А я была – и ни единая душа не потешалась тогда надо мной. Проклятье оспы – меньшее из того, что они заслуживают.
- Конечно, Мэйв, ты права, - ответил Фейкаблук с циничностью, скрывающей под собой неподдельное сочувствие. – Всё же, если ты будешь проклинать людей направо и налево, начнутся вопросы. Может статься, они поверят, что началось поветрие.
Клацанье металлического наконечника об гладкий пол придавало словам Фея бодрый оттенок.
- Я пошлю чуму на каждого сукиного сына.
- Может быть, нам с королем придётся заняться одним из тех «вылечи-их-всех» дел. – Мэйв нечасто настолько зацикливалась на какой-либо идее, но когда такое случалось, Фей знал – будет много огня и дыма, прежде чем её отпустит. – Что скажет Пинч?
- И на него чума!
- Может быть забавненько, - хмыкнул полурослик.
Они шли бок о бок ещё какое-то время. Их беседа угасла, под конец увенчавшись образом их повелителя – настолько повелителя, насколько они готовы были это признать – покрытого гнойными нарывами. Изображение было болезненно притягательным, но оба собеседника знали, что никто из них не допустит такого.
- Выпьем? – повинуясь сверхъестественному чутью, Фейкаблук направился в одно из боковых ответвлений, ведущее к его покоям.
- … Почему бы и нет? – согласилась Мэйв, решительно послав всё подальше, несмотря на рассвет. Всегда есть время для выпивки.
Почти не ощупывая дверь, полурослик отомкнул замок и увлёк свою спутницу внутрь.
Спустя бутылку (а может и две – никто не считал), маг и следопыт вернулись к вопросу уважения.
- У них нет права, - пожаловалось Мэйв в пятисотый раз, а ушам Фея казалось, что может и в тысячный. Она размахивала кубком, забрызгивая поверхность старинного стола – который, между прочим, был вырезан из первосортного бронзового дерева в одной из далёких деревенек Чульта и преодолел весь долгий путь до теперешнего расположения на спине какого-нибудь несомненно экзотического животного. Утреннее солнце – а день уже вовсю разгорался – сверкало отражением в золотых капельках.
- Дорогая, вот что тебе нужно, так это один из этих…как их… крысёнышей… зверёнышей... – вяло предложил полурослик. Он оторвал свою болтающуюся голову от стола, на котором «просто отдыхал», пока колдунья поглощала всё больше порций вина. Хотя он не мог этого видеть, звучный «гулк» от очередной проглоченной кружки заставил его побледнеть как полотно.
- Крысёныши?
Фейкаблук попытался кивнуть, но это только сделало его зеленее.
- Ну, знаешь, крысы, совы, лягушки – все эти маленькие зверушки волшебников.
- Фамиларргх… - невнятно промямлила женщина, сделав ещё глоток.
- Точно. Они есть у всех тех выскочек. Мэйв, тебе тоже стоит заполучить кого-нибудь.
- Фамильяра? – чародейка покатала слово на языке, словно доброе вино, обдумывая идею. – Это должен быть кто-то хорошенький. Никаких жаб.
- Никаких жаб, - сдавленно повторил её собеседник.
- Где-то тут у меня был свиток… - Мэйв размышляла, прорабатывая в голове детали плана, словно готовясь к преступлению. Смутно удовлетворённый, Фей откинулся на стуле – и продолжил движение, сверзившись на пол.
Находясь без сознания, полурослик никак не мог слышать (и уж конечно видеть), как женщина выкатилась из дворца навстречу утреннему свету. Она заморгала, как осоловевшая глубоководная рыба, заплывшая на ярко освещённое мелководье. Уже очень давно она не вставала по утрам; то, что она вышла на улицу в столь ранний час – до полудня – свидетельствовало об исключительности момента. Всё же она была полна решимости преодолеть любые, даже столь абсурдные трудности, только бы достичь цели.
Уверенной походкой колдунья отправилась в сторону чумазого уюта берегового района Анкапура. Это был самый нижний из районов, презираемый добропорядочными людьми – что, впрочем, не мешало им каждую ночь болтаться там, наслаждаясь тавернами, ночлежками и публичными домами. Прибрежные бордели представляли собой серые маленькие здания и как будто не существовали, давая посетителям ложное чувство уединения и свободы, хотя на самом деле немногое из того, что в них происходило, не доходило потом до чьих-либо ушей. Те, кто подоверчивее, обнаруживали себя после этого скомпрометированными жертвами шантажа. Нужно быть коренным жителем – нет, не Анкапура, но самого квартала – чтобы надеяться уберечь свои дела здесь от чужого внимания. Царившая здесь атмосфера была как раз тем, что хотела сейчас Мэйв – её настоящим домом.
Пусть она и прибыла в этот город издалека, большую часть своей жизни она провела как раз в таком окружении. Каждый город, претендовавший на какое-то величие, имел свою версию анкапурских доков. Более того, он
