- Кто это? – Подскочил заинтересованно я, - где искать?
- Она тоже из тех, кто был изменен Кирсновским. Я сторонюсь ее, как и более низших творений того человека.
Та самая девушка с маской на лице, о которой обмолвился как-то химеролог. Вспомнить бы еще, что он тогда говорил. Да вот только боюсь, что голова от этого еще сильнее разболится. Вернусь в отель и сразу пойду к патологоанатому Дмитрию, как к единственному знакомому. Все равно не успею до ночи со всеми навалившимися сегодня на меня делами дойти до больницы.
- Так сторонишься, что готов прыгать в окно с третьего этажа, - с восхищением сказал я, - ты как вообще это провернул? Был у тебя какой-то магический трюк, из-за которого ты тогда не разбился?
- Не было. При падении я сломал ногу и, может быть, несколько ребер. – Сказал он и с тазиком в руке прошелся до выхода из комнаты. Вернулся уже без ноши, но в свежей тельняшке.
- И ты вот так уковылял просто? – С недоверием я покосился на его ноги, которые не были похожи на недавно сломанные.
- Стараниями Кирсновского я не чувствую боли, а мои раны затягиваются буквально на глазах. С переломом мне не трудно уйти.
- Особенно учитывая рассказы про то, как тебя привезли изрешеченного пулями в морг, а ты встали и ушел оттуда, - мне хотелось похлопать таланту Кирсновского создавать суперсолдат, даже на секунду забывая про свое страстное желание наказать химеролога за нападение его зверушки на меня.
- Этого не было, - решительно отрезал гойдиец в тельняшке, присаживаясь на колени посреди комнаты.
- Как это? – Нахмурился я, - мне рассказывал очевидец тех событий. У него было точное описание тебя и твоей одежды.
- Ни разу на моей не такой долгой памяти в меня не стреляли так, чтобы потом нужно было везти в морг. С моего пробуждения в доме Кирсновского и до этого момента ничего подобного не случалось.
- А как тогда ты объяснишь, что тот человек был уверен в том, что видел это собственными глазами?
- Он мог соврать, кто-то мог выдать себя за меня, либо… - Ханпал пожевал губу и шумно вздохнул, - либо его попросили это сказать.
- Ты имеешь ввиду темного духа? – Уточнил задумчиво я, вызывая у однорукого гойдийца нервные оглядывания.
- Это может быть кто угодно, но и… Я зажгу огонь? – Не дожидаясь ответа мой собеседник достал из кармана штанов часть механизма мушкета, чтобы высечь искры для красного светильника.
- Почему ты его так боишься? – Спросил я, с улыбкой наблюдая за его действиями.
У меня никак не получалось определиться с отношением к той фигуре ворона в ночи. Вроде бы она по своей сущности должна быть каким-то порождением тьмы и ужаса. Но почему-то в пещере на острове оно мне помогло с химерой. Раз тому духу от меня нужно что-то получить, то уместным будет выслушать это предложение. Не жить же в страхе перед темнотой, как Кирсновский и этот Ханпал.
- Я не выполнил его задание, - ответил однорукий и чуть успокоился, когда увидел огонек внутри светильника.
- Дух тебе поручил убить Кирсновского?
- С чего ты взял? – Удивился однорукий.
Когда вопрос касается того темного духа, то к гойдийцу начинают возвращаться чуждое ему человеческое поведение. Самые яркие эмоции у него были всегда, когда речь заходила о той сущности.
- Я видел табличку с его фамилией и моей.
- Нет, не это задание… Была вторая табличка, в которой мне поручили прийти вечером в подвал одного дома. Но я испугался и до сих пор не смог пересилить себя сходить в то место.
Ханпал зябко поежился и принялся зажигать один за одним случайные источники света.
- В морг! – Высказал догадку я, но получил вопросительный взгляд, - там же написан некий «мертвый дом», который, должно быть, подразумевается как морг.
- Я не помню в точности то место из послания. Может быть и так, а может «мертвый дом» имелся ввиду как слова из языка народностей кимгийцев.
Здрасьте, приплыли. Решать загадки мне еще не хватало. У меня голова раскалывается от простых попыток подумать о чем-либо, а тут нужно разбираться в иносказательных выражениях народа, который похож то ли на корейцев, то ли на китайцев, а то и вовсе монголов.
- Можешь еще что-то рассказать о том темном духе? – Спросил с надеждой получить еще немного крупиц информации.
- Нет, и не желаю узнавать о нем больше, - покачал головой Ханпал.
Поболтать еще о чем-то я был, конечно, не против, но меня сейчас дожидался в жандармерии мальчик. Пока я не придумал, куда его пристроить. Может быть попросить Марту, чтобы она поговорила с графом Тетеревым насчет временного приюта для него. В городе должны быть какие-то специализированные заведения для беспризорников. Однако вряд ли среди них найдется магическое училище для сирот. Потому покровительство такого серьезного человека может повлиять, чтобы его не определили в гадюшник с не сильно отличающейся от притона на улице Хлебная обстановкой.
Я собирался откланяться и покинуть этот гостеприимный дом. Однако напоследок решил спросить мнение Ханпала о том, как мне лучше поступить с мальчиком.
- Знаешь одного мальчишку из притона на Хлебной, который имеет магические силы? – Поднимаясь на ноги, спросил у однорукого гойдийца. – Я его отвел в жандармерию.
- Не знаю, - его взгляд был полностью прикован пляшущим пламенем одной из горящих ламп.
- Те бандиты говорили про него и про то, что в жандармерии есть свои люди, - сообщил я.
- Значит ему лучше там не оставаться, - Ханпал произнес слова, с которыми я был совершенно согласен, - другие члены узнают, что ты связан каким-то образом с ним и попытаются через него на тебя выйти.
Сказанный одноруким гойдийцем вариант пугал своей реалистичностью. Нужно прибегнуть к помощи Тетерева, даже учитывая его отношение у Любомирским. Громкое имя графа поможет отвести угрозу от мальчика. Кто посмеет обидеть человека под такой внушительной защитой? Уж в такие титулы я верил больше, чем в помощь от генерал-губернатора Лазарева, которого по такому поводу тревожить не стоило.
- Прощай, Ханпал, еще свидимся.
Однорукий гойдиец в ответ мне коротко кивнул.
Была одна небольшая проблема: в Покров мне лучше не соваться. Прокладывать путь нужно таким образом, чтобы выйти через Предместья в Чащу, южную часть города. Сделать это можно было только при условии хорошего ориентирования на местности и нормальной карты. Вот только Предместья на карте из киоска и вовсе не обозначались.
Чтобы не проплутать до самой ночи по району местных, я вернулся обратно в дом. С грехом пополам Ханпал мне смог объяснить самый удобный маршрут до жандармерии.
Кимгийцы в Предместьях с опаской смотрели на мой одновременно грозных и жалкий вид. Волосы-то я отмыл, но одежда по-прежнему оставалась пыльной и в мелких прорехах. Еще одна причина вернуться в ателье, но в этот раз по прямому назначению того здания. Не только же заниматься расследованием происхождения черного сахара в том месте. Хотя этим мне сейчас хотелось заниматься меньше всего.
Либо мне неправильно объяснили путь, либо я по дороге что-то умудрился напутать, но вместо Чащи вышел в крайний южный район Покрова. Махнув рукой на такую оплошность я пошел напролом. Благо никто по дороге мне никто в форме с шашками или в плащах с револьверами не встретился.
До жандармерии я добрался без сложностей. Закатное солнце подкрашивало белые декоративные колонны на фасаде здания в нежно-розовый цвет. В окнах уже виднелся теплый свет ламп и свечей.
В этот раз решил заходить с задней части здания. Под крики и угрозы толстой уборщицы протолкнулся в дверь, которую та открыла, когда вышла выливать грязную воду после мытья полов. Пройдя к нужной двери, я без стука ввалился в кабинет.
От всех служащих оставалось только трое мужчин в белых муднирах, скучающих и зевающих после долгого рабочего дня. Митя свернулся клубочком на двух приставленных рядом табуретах и сопел во сне носом.
- Вставай, пора в дорогу, - растормошил я мальчика.
