Глаза Остена чуть прищурились:
— Здесь нет никакой тайны — уважаемый Миртен. Вначале был обычный спор, но потом, узнав то, что о вас говорят сведущие люди, я решил, что мы можем быть полезны друг другу…
Как только с губ Олдера сорвалось слово «полезны», Дейлок облегченно вздохнул — слова Остена явно указывали на то, что перед Миртеном стоит не безумец или — того хуже, какой-нибудь сумасшедший от страсти влюбленный (руки Ириаланы просили и такие), а умный, преследующий свои, пусть пока и неясные цели человек, с которым можно и нужно договориться… За долгую жизнь при дворе Дейлок поднаторел в самых разных союзах и сделках, так что такие вещи он чувствовал едва ли не нутром… Иметь же в союзниках сильного Знающего было выгодно — никто в роду Митрен не обладал подобными способностями, а нанять для своих нужд можно было в лучшем случае среднего колдуна… Вот только веры таким наемным отребьям у Миртена не было ни на грош… Тут же, похоже, ему неожиданно выпал шанс обзавестись выгодным союзником… Ощутив под ногами знакомую, твердую почву, Миртен мгновенно почувствовал себя увереннее, и спросил:
— Значат ли твои слова, то, что дар, которым ты владеешь, послужит и моим интересам?
Остен склонил голову — именно так, как и положено просителю:
— Вы все поняли верно, уважаемый Дейлок…
Видя такое смирение, Миртен слабо улыбнулся.
— Это хорошо… Но что нужно тебе нужно от меня — за исключением дочери, конечно…
— Ваше влияние… — Олдер снова поднял голову и Дейлок, вновь ощутив пристальный, тяжелый взгляд Остена, снова почувствовал себя неуютно. — Мне нет дела до дворцовых интриг, но я уже видел, как военачальники становятся заложниками чуждых им игр сановников и вельмож… Я хочу просто спокойно делать то, что умею — приумножать в походах славу Амэна, но когда я стану тысячником, мне понадобится союзник среди советников Владыки… Я осознаю — что пока — это просто слова. На войне может случиться всякое, но если я умру, вы спокойно отдадите Ириалану замуж во второй раз. Если же она к этому времени понесет от меня ребенка, то он, скорее всего, унаследует мой дар, так что вы в любом случае окажетесь в выигрыше…
Когда Олдер закончил говорить, в саду ненадолго воцарилась тишина, а потом Дейлок, одарив Остена совершенно новым, оценивающим взглядом, произнес:
— Я думаю, что нам стоит все подробно обсудить, Остен… — и, мгновенно входя в роль любезного хозяина, добавил: — Присаживайся, сейчас я потороплю своих сонь, чтобы они принесли вина…
Дальше сговор между Олдером и Дейлоком шел уже так, как положено, и через два дня Остен был представлен своей невесте. Вот тогда то и произошло то, чего не ожидали ни Миртен, ни сам, поставивший все правила сватовства с ног на голову, сотник.
… Когда Олдер увидел неторопливо спускающуюся к нему по лестнице Ириалану, то понял, что ему бессовестно солгали. Завоеванная им невеста была не только самой красивой девушкой Амэна, но и всего Ирия. Такого совершенства лица и тела Остен, уже давно успевший оценить прелести многочисленных, благосклонных к щедрым на деньги и ласку воинам, красоток, не видел никогда.
Стройная, тонкая, но при этом наделенная самыми соблазнительными формами фигура, плавные движения, лилейная кожа и белокурые, роскошные волосы. Лебединая шея и чистое, безупречное лицо. Нежные губы восхитительного, чуть капризного рисунка, правильный нос и большие, ярко-голубые глаза под изогнутыми луком бровями…
Одетая в светлое, расшитое серебром платье подчеркнуто-простого кроя, Ириалана казалась сошедшей с небес Звездной Девой — ее сияющая красота была просто ослепительной, и Олдер, не в силах противостоять этому блеску, не только ослеп, но и и оглох почти ко всему…
Удивление и возмущение слишком поздно узнавшего о дерзкой помолвке двоюродного брата Дорина, шепотки за спиной, сбежавший из Милеста, дабы не платить проигрыш, Рогги прошли как-то мимо Олдера, ни капли его не взволновав.
Остен жил ожиданием грядущей свадьбы и считал каждый час до следующей встречи с Ириаланой… Ири… Именно так Остен называл свою невесту, а прикосновение к ее тонким пальчикам, кажущимся совсем детскими в загрубелых, мозолистых ладонях сотника, делало его счастливым…
Много позже, воскрешая в своей памяти события того времени, Олдер не раз пытался вспомнить, о чем они говорили, но в памяти остались лишь обрывки малозначащих, подходящих к случаю фраз, удушливый запах распустившихся во внутреннем дворике цветов и улыбка Ириаланы…
Совершенно особенная, как ему тогда казалось… Вначале Ири опускала глаза, и видно было, как трепещут ее длинные, загнутые вверх ресницы, а потом в уголках розовых губ девушки зарождалась улыбка — робкая, точно утренняя заря… И подобно той же заре, она с каждым мгновением становилась ярче…
Именно эта улыбка и была ответом Ири на большинство вопросов Олдера. По хорошему, сотнику следовало насторожиться уже тогда, но он, охваченный водоворотом чувств, все списывал на стеснительность своей невесты…
Между тем, подготовка к свадьбе шла полным ходом. С деньгами, несмотря на то, что торжество грозило стать на редкость пышным, затруднений не возникло. Часть расходов, решив, что подобный союз пойдет на пользу всем Остенам, взял на себя Дорин. Олдер согласился с этим — ему еще предстояло обустроить поместье так, чтобы Ири чувствовала себя на новом месте не хуже, чем дома, а это уже само по себе было непростой задачей, ведь Миртен купался в роскоши…
До свадьбы оставалось всего две недели, когда Дейлок, неожиданно для Олдера и Дорина, еще больше расширил и так не малый список гостей, взяв на себя немалую часть расходов, а Олдера стал прилюдно именовать дорогим зятем. Это было странно, но над причиной столь неожиданной любви Миртена к будущему родственнику долго ломать голову Остенам не пришлось.
Разгадка странного поведения Дейлока оказалась до обидного проста, хоть и узнана из третьих рук. Во время одного из малых советов князь Арвиген, подняв голову от бумаг, одарил Дейлока холодным взглядом своих змеиных глаз и поинтересовался, правда ли то, что он отдает свою единственную дочь за Гейбора.
Этот неожиданный, заданный тихим и ласковым голосом вопрос Владыки, заставил Дейлока сжаться. Быстрый взгляд по сторонам подтвердил, что недавний союзник и несостоявшийся, благодаря вмешательству Остена, родственник так и не появился в совете, и это могло означать лишь одно… Оставалось лишь гадать, был ли Гейбор достаточно мнителен для того, чтобы уничтожать все письма сразу… Или напротив — хранил, дабы использовать впоследствии?..
