— Как, по твоему мнению, я его достану? Приду и скажу: «Не обращайте внимания, я камешек вынесу, и всё?»
Раньше Иттан не подозревал, что Агния настолько наивна.
— Ты вхож в академию, — убеждала она, — у тебя наверняка сохранились связи или старые знакомства. Никто из моих знакомых даже сунуться туда не сможет, а ты…
— И я не смогу. Я — мертвец, — напомнил он невозмутимо.
— Разве тебе не нужны деньги? — мигом отбросила просьбы Агния. — Чтобы выбраться отсюда, чтобы зажить нормальной жизнью где-нибудь сверху? Меня не волнует, почему ты прячешься, но сомневаюсь, что в низине ты осел добровольно. Я заплачу. — Она отогнула ворот походной рубашки и выудила наружу драгоценное колье, уместное разве что на ужине в королевском дворце. Каждый прозрачный словно слеза камень был размером с крупную виноградину. — Аванс.
Замочек долго не расстегивался, и Агния тянула за него, крутила. Камни бились друг о друга, шурша, будто просили не снимать их с хрупкой шейки. Наконец, Агния бросила колье в Иттана, но тот не стал ловить. Оно ударилось о его грудь и рухнуло к ногам.
— Для чего тебе этот камень?
И почему не подойдет любой другой? Магической силой он не обладает; ничем не заговорен, цена ему на любом базаре — одна серебрушка. Если бы не был дарован, выбросили бы давным-давно. А так выбросишь — и своенравные ави обидятся, разорвут всякие контракты.
В общем, его легче хранить на видном месте и изредка протирать от пыли.
— Слышишь? — вдруг спросила Агния и указала на бездну, где копошились подводники. — Скоро они вылезут наружу, и тогда всем нам придется несладко. Интересно, как они выглядят…
— Отвечай на вопрос.
— Я задолжала одному из тех, кто помог организовать мою кончину, — нехотя призналась Агния. — А ему подавай этот камень, и больше ничего. Уж как я упрашивала расплатиться деньгами — ни в какую. Баран упертый. — Она поднялась с камня, понурая и, кажется, переставшая верить, что договориться получится легко. Поняла, что былое очарование утеряно. — Самой мне камень не достать, ну а ты сможешь… если захочешь, конечно. Я зайду на неделе. Безделушку эту оставь себе, в любом случае.
Она ушла в сторону городских развалин, гордо задрав подбородок (в глазах плясал испуг), а Иттан, подумав, поднял колье и всмотрелся в сияющие грани. Безвкусное украшение. Массивное, лишенное утонченности. Зато дорогущее и абсолютно точно не подделка.
Колье он положил на стол Захария — если не вернется, хотя бы посмертно заплатит за лечение.
Нет, ни капли доверия не осталось в Иттане к Агнии и шел он в академию не ради неё. Но всё-таки под покровом темноты заклинанием, известный немногим, прошел сквозь неприступную стену и вслушался в эхо энергии, что разносили камни.
Энергия эта была чистая, светлая, первородная. И совершенно неприятная, трущая словно наждачная бумага, хотя раньше Иттан, как и всякий колдун, упивался ею.
А слепота вновь накатывала. Срочно требовалось поглотить чью-то боль.
— Кого нечистый принес на ночь глядя? — раздалось бухтение за дверью. — Убирайтесь к бесам!
Иттан постучал вновь. Приперло же Клаудию проявить дурной нрав именно тогда, когда по академии, учреждению высшей степени секретности, разгуливал чужак. Вторгшийся туда, между прочим, незаконно, а потому если его обнаружит стража — висеть Иттану на виселице да раскачиваться под порывами ветра.
— Ну кто?! — гаркнула бывшая секретарша, распахивая дверь и встречаясь с невозмутимой физиономией Иттана.
Чудо, но Клаудия разглядела в исхудавшем и бородатом мужчине прежнего начальника. Разглядела и, трагично охнув, начала заваливаться на спину — Иттан еле успел подхватить её за подмышки. Уложенная на расправленную односпальную кровать, секретарша долго не приходила в себя, только моргала и шевелила губами будто выброшенная на сушу рыба.
Она жила в малюсенькой комнатушке, всё пространство которой было завалено одеждой: платья свисали с письменного стола, груда вещей высилась на стуле; между полузакрытых дверец шкафа торчал чулок. О стеклянный абажур единственного светильника бился светлячок, сотворенный магией, и в зеленоватом мерцании побледневшая секретарша в ночной сорочке казалась умирающей.
Наконец, она сказала:
— Вы же погибли…
— С чего ты взяла? — Иттан поскреб подбородок.
— Так об этом всем известно, — всхлипнула Клаудия и сложила ручки на груди, ну, вылитая покойница. — На кладбище есть ваша могила, я лично приносила туда цветы!
— Пустая? — уточнил он с ехидцей.
Клаудия возмутилась:
— Ну а какой ей быть, если вы пали в бою, и тело ваше так и не найдено?
Иттан понимающе кивнул. Логично. Секретарша, кажется, тоже сопоставила отсутствие трупа светлого декана и присутствие его самого, живого и здравствующего. На щеках её проступил румянец.
— Вы не погибли! — С этими словами она вскочила, кинулась в объятия Иттана, да так и повисла на шее, заливая ту горькими слезами. — Я же без вас сама чуть того… не убилась… мне ж без вас жизнь… немила…
Иттан похлопал Клаудию по спине, терпеливо выслушал её причитания. Остановил он слезливый поток лишь тогда, когда девушка вплотную прижалась к его бедру, а её дыхание участилось. Кажется, секретарша решила, что бывший декан, как в книжках о любви, воротился, чтобы вырвать Клаудию из оков быта и унести в страну грез.
— Сядь, — приказал несостоявшийся спаситель, и девушка безропотно плюхнулась обратно на кровать. — Мне жизненно необходима твоя помощь.
— Разумеется!
В заплаканных глазах отразилась щенячья преданность и готовность на всё.
— Пригласи меня, — попросил Иттан.
Никто не смел находиться в стенах академии чародейства и знахарств без разрешения персонала. Иттан сумел обдурить магическую охранную систему на входе, но временно — вскоре та завопит о чужаке, и тогда налетит стража, а с ней прибегут преподаватели (и любопытные студенты). То-то они удивятся, найдя погибшего графа в комнате своей секретарши, да ещё в столь пикантный час.
Клаудия понурилась. Мечты о счастливом воссоединении рассыпались на осколки.
— Да, конечно, вы можете чувствовать себя как дома.
И выплела пальцами охранную руну. Всё, теперь, если соблюдать осторожность и не попадаться на глаза, можно выбраться живым.
— Спасибо. И ещё, не рассказывай никому, что видела меня.
— Почему? — затаив дыхание, спросила Клаудия. — Вы работаете по какому-то секретному поручению? Потому вас объявили мертвым?
— Угу, — коротко, но с важностью бросил Иттан. Душил смех, но изгнанный декан светлого факультета навесил на лицо маску суровости. Возвращение в некогда родные стены взбодрило его, вывело из затяжного падения в бездну. Прибавило уверенности, растерянной после «гибели».
