Девушка непроизвольно улыбнулась самой себе.
Интересно, что с ним случилось? Почему он не ест вместе со всеми? Куда он делся? Может, с ним произошло что-то страшное? А может… его тоже отправили на Бои, и он, так же, как и Хэнк когда-то, не продержался? Нет, исключено. Олиф же видела, как он дерется.
«Да откуда ты знаешь, хорошо он дерется или нет, дурочка? Ты в этом ничего не понимаешь!», — одернула она сама себя.
Но ведь он же сам ее учил защищаться.
Девушка вспомнила, как неоднозначно Лекс проводил ножом по ее телу, как ее платье плавно поехало вверх… как он смотрел на нее.
«Да никак. Все, хватит». — Олиф перевернулась на другой бок.
Заметила настороженный взгляд какой-то женщины. Глубоко вдохнула, снова перевернулась.
«Дура ты», — злобно обругала она сама себя. Ну ведь точно же — дура. Нашла о ком сейчас думать, лучше бы подумала о том, как нарваться на Ринслера.
Олиф закрыла глаза и вновь прокрутила в голове давно придуманный план. Она очень боялась просчитаться и пыталась продумать каждую мелочь, любой поворот событий, в особенности провальный. Девушка пыталась представить себе хотя бы примерные ходы отступления, если все пойдет не так.
Она сама не заметила, как пролетело время.
Наверное, Бои уже кончились, потому что к ним в комнату вошел Песчаник и приказал собираться на кухню. Олиф неохотно села, провела рукой по волосам, повернулась и свесила ноги.
— Не ты, — покачал головой нелюдь.
— Что? — удивилась девушка.
— Тебя вызывает Ринслер.
Сердце внутри нее бухнулось в пятки и забилось там с удвоенной силой.
— Ч-что? Прямо сейчас?
— Да. Слезай.
Голос его не требовал возражений, и Олиф послушно выполнила приказ. Но перед этим едва заметным движением проверила на месте ли нож. Ножик, если быть точнее.
Девушка поймала на себе любопытные и вместе с тем настороженные взгляды. Они буквально проедали дырку в ее спине.
Посмотреть на Фриду она так и не решилась.
Ее вывели наружу, и, схватив под локоть, повели по темным тоннелям. Олиф прикусила губу и уставилась в пол. Все получится. Обязательно. Все обязательно должно получиться.
Они несколько раз свернули, кажется, даже прошли мимо коридора «лапочек» — света было очень много, но девушка как-то отстраненно об этом подумала. Ей было совершенно не до этого.
Внезапно они остановились. Девушка подняла взгляд: точно, коридор «лапочек». Песчаник завел ее в комнату к, кажется, Родинке, и та, без лишних слов, усадила Олиф перед зеркалом. Принялась расплетать прическу, и проводить всякими кисточками по лицу. На удивление, «лапочка» не смотрела на нее осуждающим взглядом, просто двигала руками, словно кукла, не выражая никаких эмоций.
Когда она закончила, то подошла к двери, позвала Песчаника, и тот вывел Олиф, которая снова уставилась в каменный пол, теребя складки платья.
Если бы ее в этот момент спросили: почему? Олиф бы, наверное, не ответила. Нет, не почему она пол разглядывает, а почему именно в этот момент она подняла взгляд. Одним Берегиням известен ответ.
Девушка посмотрела вперед, и сперва даже не сообразила, кого ведут к ней навстречу. Лишь спустя несколько мгновений она распознала в темном силуэте своего старого, язвительного знакомого. Именно того, о котором недавно вспоминала, и того, о котором так неохотно пыталась забыть.
Лекса под локотки вели двое Песчаников, его руки были скованны в тяжелые кандалы. Кажется, он еле ноги переставлял, буквально висел на плечах песчаных нелюдей. Благодаря небольшому освещению, девушка совершенно ясно различила темно алую кровь на лице мужчины.
Он тоже поднял взгляд, и, по-видимому, совершенно не ожидал увидеть ту, которую все-таки увидел. На его лице отразилось искреннее удивление и даже восхищение, а затем он перевел взгляд на дверь, и его скулы напряглись, а зубы сжались до такой степени, что, кажется, даже хруст послышался.
Песчаник открыл дверь в личную комнату Ринслера, и приказал девушке входить.
Олиф не чувствовала ног, ее охватил ступор, она не могла пошевелиться, и очнулась лишь тогда, когда поняла, что ее проводник начинает повышать на нее голос. Девушка сделала шаг вперед, но не удержалась и попыталась оглянуться, однако за ней встал Песчаник и закрыл своей спиной весь проход. Девушка чуть голову не вывернула, пытаясь еще разочек увидеть фигуру Лекса.
В самый последний момент ей это удалось, и, к ее не малому удивлению, мужчина так же смотрел на нее.
Их взгляды пересеклись.
Буквально в эту же секунду за девушкой захлопнулась дверь.
* * *
Ринслер с интересом разглядывал новую девчонку.
Молоденькая, миниатюрная, правда, на внешность не очень привлекательная. Но это его устраивало.
Олиф настороженным взглядом обводила комнату, в которую попала. Какие-то ковры висели на стенах, с ужасными узорам, большая кровать, разместившаяся прямо посередине комнаты, и занимавшая почти все место, старенький сервант, сделанный из давно почерневшего дерева. Казалось, что еще немного, и он просто прогнется под тяжестью кучи графинов с непонятной бардовой жидкостью, которые стояли на нижней полке. Рядом с кроватью лежал ковер, старый, по краям уже прогнивший, но видимо, хозяину нравилось.
— Вина? — подал голос Ринслер.
Девушка перевела взгляд на мужчину. По телосложению он чем-то напоминал Лекса: такой же плотный, только чуть побольше и пошире. В общем, ходячий бугай, больше похожий на бандита, с отросшей щетиной. Может, без нее он мог бы казаться даже привлекательным, но так напоминал пьянчуг из их села, только явно посильнее.
Олиф кивнула на его предложение, приняла бокал, но не сделала ни глотка.
Она мужественно стерпела, как ее любопытно-похотливо разглядывают, и даже почувствовала обиду, когда поняла, что интерес в глазах мужчины плавно угасает.
— Садись, — пригласил Ринслер, указывая рукой на постель.
Прозвучало это грубо, но девушка послушно села. Она старалась дышать ровно, чтобы ни чем не выдать своего волнения.
Надо же, а у него мягкая постель. Олиф всегда о такой мечтала. В голову пришел давно тревоживший ее вопрос: откуда тут это все?! Но он улетучился почти так же неожиданно, как и появился, и его место сменило дикое волнение. Олиф вымученно улыбнулась и попыталась состроить приветливую рожицу.
Но, кажется, играть перед мужчиной было вовсе не обязательно. Ринслер был уже изрядно пьян — похоже, Бои действительно были зрелищными — и явно погрузился в свои мысли. Это помогло девушке осмелеть: он не соображает, а значит, чаша весов с удачным исходом плавно перевешивает.
