А сова на плече риттера проорала вовсе непонятное:
— Ирка, ты их надолго обездвижила? Что? Всего на полтора часа? Мало, добавь ещё! Да и плевать, что сердца начнут останавливаться… не у всех же!
Гуго де Пейн, продолжая лупить молниями с кончика меча, тем не менее не забывал почтительно внимать посланцу небес, разговаривающему с богами. Лишь в одном месте позволил себе уточнить:
— Простите, сэр сова, вы говорили о времени.
— Да, у вас есть часа два, чтобы повязать пленных.
— Весь хирд?
— На ваше усмотрение, остальных можете перерезать. А сейчас извините, дела… Подвиги ждут. До свидания, сэр риттер!
Известие о сокрушительном разгроме горсткой храбрецов целого гномьего хирда долетело до столицы Груманта быстро — ровно за столько времени, сколько понадобилось гонцу сэра Эммануила де Пейна, чтобы добраться до Лютеции и передать герцогу Ланца подробный отчёт о невиданной победе, подтверждённый списком взятых трофеев. И ещё в письме старый риттер спрашивал совета — как поступить с пленными гномами, каковых насчитывалось больше двух с половиной тысяч. Залитая для сохранности мёдом голова командующего хирдом штандартен — мастера Монделла Орбака прилагалась к отчёту в качестве подарка.
Сувенир выбросили на помойку, а упомянутого в письме юного риттера Гуго де Пейна сэр Джеронимо приказал срочно доставить в столицу, и зачислить в университет.
— На какой факультет? — осведомился ещё не оправившийся от ран ректор. — Несомненно, его способности являются выдающимися, но они не относятся ни к одному из разделов магии. Как быть, сэр?
— Организуйте новый.
— Какой и зачем, сэр? — Ректор внезапно замолчал, осознав сказанную только что глупость. Что значит, какой? Да какой угодно! Ведь новый факультет, это не только студенты, но и должность декана с солидным жалованьем, новые преподаватели, дополнительные учебные корпуса и лаборатории. И можно будет подумать о переименовании университета в Академию, как в Империи. — Простите, мы конечно же исполним ваше приказание, сэр Джеронимо.
— Это на что вы намекаете, позвольте полюбопытствовать?
Ректор выпрямился в кресле, случайно потревожив раненую руку, и открыто посмотрел герцогу в глаза:
— Не намёки, сэр, совсем не намёки. Я открытым текстом говорю, что пришла пора сесть на трон и примерить корону. Мы же не хотим ввергнуть Грумант в пучину междоусобиц?
Ланца прошёлся по кабинету, заложив руки за спину, и ответил только после долгого размышления:
— У нас нет ни короны, ни трона. Всё осталось там, в сгоревшем королевском дворце. И тело Его Величества до сих пор не найдено. Да, я тоже не хочу междоусобиц, но быть обвинённым в незаконном захвате власти… увольте, господа.
Находившийся тут же граф Форбарра со злостью стукнул кулаком по столу:
— Захват, это одно, а подобрать бесхозную корону — совсем другое. Две большие разницы, как вы любите повторять, любезный дядюшка.
Герцог поморщился, но не от упоминания поговорки, а от неприсущей племяннику злости.
— Пока не разберём завалы, ни о какой коронации не может быть и речи! Подождём, твою мать…
— А вот народ ждать не хочет, — негромко заметил ректор, продолжая баюкать перевязанную полотном руку. — Кто присылает депеши из провинций именно на ваше имя, разве не народ? Он уверен в вас, сэр Джеронимо, и уже видит на престоле Груманта. Заранее, ага…
С такой постановкой вопроса герцог тоже не согласился:
— Отчитываться передо мной, как перед командующим армией королевства, их прямая обязанность.
— Обязанность военачальников, начиная от десятника и выше, но никак не у простых риттеров, являющихся чужими вассалами. Заметьте, сэр Джеронимо, — тут ректор хитро прищурился. — Даже старый бунтовщик граф Людвиг Оклендхайм прислал с голубиной почтой сообщение, что графство отбило нападение гномьих банд, и сейчас занимается отлавливанием разбежавшихся коротышек. Так же он испрашивает дальнейших приказов. У вас испрашивает.
— Когда?
— Да прямо сейчас.
— Я не про это. Когда пришло письмо от графа?
— Буквально перед нашим совещанием, сэр.
— Хм… — герцог опять прошёлся по кабинету. — Интересно, что же там случилось у старого чёрта?
— Выясним.
— Не сомневаюсь, что выясните. Но с коронацией мы всё равно подождём!
Иван тоже вспоминал графа Оклендхайма. Удивительно, но за короткое время пребывания в теле виконта, он привык воспринимать сэра Людвига как отца, а отсутствие известий из графства беспокоило и заставляло тревожиться. В замке почти нет гарнизона, если не считать многочисленных с недавних пор гостей, и при правильной осаде гномьими войсками укрепления не устоят. Конечно, допрос бригаден — мастера показал, что коротышки пройдут стороной, но и бродячие банды представляют серьёзную угрозу. Во всяком случае, могут разорить окрестные деревни, и это сильно ударит как по кошельку, так и по общему престижу графа. Мол, взялся защищать народ вооружённой рукой, так изволь соответствовать светлому образу народного защитника. И неважно, что налоги до последнего времени уходили на погашение задолженностей банку братства Маммоны.
Беспокойство Ивана передалось фон Бюлову, но барон более всего опасался возвращения виконта в родной замок. Очень уж сэру Люцию не хотелось терять из виду перспективного студента, способного испепелить молниями половину гномьего хирда. Это какой же аргумент в вечном споре с империей получается! А если вдумчиво исследовать феномен Оклендхайма — младшего, то может быть получится пробудить магический дар и у других?
В том, что жалкие фокусы, именуемые сейчас гордым словом «магия», на самом деле таковой не являются, фон Бюлов уже понял, но нисколько не разочаровался в своих прежних занятиях. Наоборот, именно нынешняя должность позволит занять в истории место выдающегося учёного, открывшего новые грани в благородном искусстве. Стать предтечей и провозвестником великих героев и спасителей Груманта… что же почётнее?
Ирка переживала по другому поводу — ведьме было жалко отдавать славу победителей хирда «Блюминг Великий» какому‑то там захудалому риттеру, и ничего не получить взамен. Где оркестр, где восторженные толпы, где брошенные под копыта коней букеты цветов? Даже не удалось собрать с коротышек трофеи, что огорчало больше всего.
— А ведь могли продать железо в столице, — жаловалась рыжая норвайскому риксу. — Там тонн тридцать было, не меньше.
— Ира, солнышко, — пытался объяснить Вова, — у нас совсем иная задача. Как бы мы такую кучу по всему королевству таскали?
