— Вообще‑то я тогда защищался, — пожал плечами Вова. — А кто старое помянет, тому глаз вон!
Но вопреки обещанию, он двинул соперника в челюсть. Никто удара и не заметил — со стороны показалось, будто один из норвайцев сам по себе подпрыгнул на месте, а потом повалился спиной на ближайший столик, где бедолагу тут же наградили пустой глиняной кружкой по голове. Стремление пнуть слабого заложено в человеческой природе, и это ничем не исправить. Разве теми же самыми пинками?
— Ах ты гнида казематная! — рикс сгрёб в охапку любителя драться пивными кружками и отправил к короткий полёт к опорному столбу. Столб, как ни странно, выдержал. — Ноги выдерну!
Виконт Оклендхайм со вздохом снял перевязь с мечом, и вопросительно посмотрел на сэра Люция:
— Ваше баронское достоинство не пострадает от участия в небольшом развлечении? Но только не говорите, что не желали устраивать эту драку. Ну так как?
Фон Бюлов в который раз поразился проницательности молодого человека, и принялся засучивать рукава камзола:
— Лечение за ваш счёт, сэр Джонни.
— Разумеется, сэр Люций.
Удача свалилась на сотника пограничной стражи Карла Гржимека неожиданно. Он часа три мотался пешком по улицам в безуспешной попытке найти место для неторопливых раздумий о перспективах карьерного роста в обществе пары — тройки бутылок красного полусладкого прошлогоднего урожая, и всё никак не находил. Бородатые отродья нечистого пожгли в столице не только все приличные питейные заведения, но даже от неприличных не оставили камня на камне. Знал бы, что так выйдет, то ещё бы целый хирд с землёй смешал.
Кстати, именно доклад об уничтожении пограничниками его заставы чуть ли не десятой части гномьей армии вторжения и послужил поводом для вызова Карла в Лютецию. Примчавшийся курьер вручил письмо. в котором герцог Ланца лично поздравлял героев, намекал на резкое повышение, открытым текстом сообщал о награждении «Звездой Чести» четвёртой степени, и требовал прибыть на аудиенцию как можно скорее. К счастью, Его Светлость не соизволил обозначить точные сроки, поэтому Гржимек никуда не торопился. Когда ещё доведётся попутешествовать в собственное удовольствие за казённый счёт?
Ну а так как любой приличный командир не забывает о подчинённых, то сотника сопровождал Томас Блумберг, бывший кашевар и нынешний заместитель. А чего ему торчать на развалинах заставы?
Вот Блумберг первым и отреагировал на вылетевшее из окна и упавшее на Карла тело:
— Командир, да тут у них драка!
Гржимек, потирая ушибленное плечо, рассматривал распластавшегося по мостовой человека с надетым на голову помятым медням котелком:
— А нам какое дело до их драки? Или не терпится кулаки почесать?
— Так ведь это… — попытался объяснить удивлённый непонятливостью командира Томас. — Если дерутся, значит пьют. Нутром чую, что кабак именно тут. Да вот же и пивная кружка на вывеске нарисована!
Карл с сомнением хмыкнул — закопчёный рисунок на ржавом щите скорее напоминал кучерявую нечёсаную голову чернокожего дикаря с южных островов, но никак не вожделенную ёмкость с пивом. Но решил довериться нюху опытного пограничника:
— Тогда нужно зайти.
Принять решение оказалось гораздо проще, чем его осуществить.
Принять решение оказалось гораздо проще, чем его осуществить. Следующее тело вылетело из ресторации вместе с дверью, сбив с ног замешкавшегося Томаса. Но нужно отдать Блумбергу должное — он почти успел отпрыгнуть в сторону, и запущенный неизвестным орудием снаряд нанёс пограничнику незначительный урон. Ну что такое отпечаток чужого каблука на лбу? Тьфу, плюнуть и растереть. Плюнуть, естественно. на обидчика, и его же растереть по булыжной мостовой.
Гржимек, недолго раздумывая, ввинтился в опустевший проём и громко спросил, стараясь перекричать шум потасовки:
— Извините, господа, я вам не помешаю?
Какой‑то горожанин со следами размазанной по лицу каши попробовал возмутиться бесцеремонному вторжению постороннего человека и бросился в атаку с пустой бутылкой в руке, но был повержен метким броском глиняного кувшина. Огромный норваец с бритой наголо головой улыбнулся своему удачному попаданию, и приветливо кивнул Карлу:
— Если вы решите встать на сторону добра, сэр, то, конечно же, не помешаете. Присоединитесь к веселью?
— А кто у нас сегодня будет добром?
— Мы, естественно. Видите вон тех дворян и прекрасную рыжеволосую леди? Добрее их не найдёте во всём Груманте!
Но принять участие в битве со злом Карл не успел. Спокойный голос со стороны отсутствующей двери невероятным образом перекрыл грохот и вопли, и был услышан всеми без исключения:
— Ну и что за херня здесь происходит, господа?
Норваец недовольно скривился:
— Как обычно… пришёл поручик Ржевский и всё опошлил.
Сотник пограничной стражи обернулся и встретился взглядом с Его Светлостью герцогом Джеронимо Ланца, без пяти минут Его Величеством королём Груманта.
— Некуда лишнюю энергию девать? Так я найду ей применение.
— Ну здравствуй, столица ненавистной Империи! Вот и мы!
Эмоциональное восклицание виконта Оклендхайма встретили ухмылками, но без комментариев. Только норвайский рикс пробормотал что‑то неразборчивое про пафос, лозунги и передовицу газеты «Пионерская правда», за что получил локтем в бок от рыжей ведьмы. Риттер фон Тетюш и полковник Гржимек дипломатично промолчали.
Впрочем, Джонни и не ждал комментариев, увлечённый видом раскинувшегося вдоль побережья и уходящего в невысокие горы города. Города, в котором предстояло жить и учиться ближайшие четыре года. А ещё Оклендхайм — младший вспоминал напутственные слова Его Величества Джеронимо Первого, сказанные в день отъезда.
Монарх выразился прямо и недвусмысленно:
— Ваня, учёба учёбой, но… но если через четыре года от того гадюшника хоть что‑нибудь останется, Родина тебя не поймёт. На вас можно надеяться, сэр Джонни?
Тогда и прозвучал ответ, заменивший любые клятвы и обещания:
— Почему бы нет, Лаврентий Борисович? Мне никогда не нравились города с названием Лунгдум. И Карфаген должен быть разрушен!
Конец первой книги
