Астах замолчал, потупив взгляд. Молчали и все остальные. Первым прервал паузу Таракан.
— Простите, уважаемый, моё любопытство, но почему не стало царя и всей его семьи?
— Ээээх, парень, почём мне знать, — тяжело вздохнул старик, — не ты один задаёшь этот вопрос. Многие не понимают этого и до сих пор, а только погибли они все в неравной схватке с разбойниками-пиратами. Антиохова дружина тогда малость не поспела.
Отец исподлобья взглянул на сына и снова многозначительно замолчал. Таракан перехватил этот тревожный взгляд и понял, что не пришло время ворошить это тёмное дело. А пока нужно перевести разговор на другое.
— А ведь я знавал одного лодейщика по имени Ратмир Борятинович. Уж не он ли отличился в битве на реке Великой?
— Кажись так его и звали, — уже веселее отозвался старый хозяин дома.
— Вот бы мне с ним повидаться! Мне как раз нужен хороший лоцман, чтобы провёл мой кораблик в верховья Великой.
— Где он сейчас, я не знаю. Ни к чему мне. А вот в порту можно поспрашать, человек он в своём деле не последний, наверняка кто и подскажет.
— Это хорошо, я разузнаю.
— Да тебе могут и не сказать, чужой ты, — предупредил старик, — с Мышатой тебе надо. Помоги другу сынок.
— Об чём разговор, батя, вот завтра поутру и отправимся, — с готовностью согласился сын.
— И правда. Утро вечера мудренее, — подвёл итог Астах, — поздно уже, укладываться пора. Мать, стели гостю на печи!
Они сидели на берегу у корабельных сладов, в том месте, куда должна была подойти шлюпка с "Белого лебедя".
— Тогда я не понимаю, почему ты служишь ему? — Спросил Таракан.
— А куда мне податься? Старики мои на мне, Маняша на сносях, дом не бросишь же. Старший брат служит далеко, да и у него свои заботы. Опять же, смолоду отдали в дружину за былые заслуги отца. Прежних-то дружинников Антиох приветил. Покалеченным на службе содержание из казны положил, детей их обучать воинскому делу велел даром. А вот тех кто отказался ему присягать на верность не доискались многих. Мало кому удалось сбежать к другим князьям. Царь наш хитёр и умён, у него на каждом углу свои уши и глаза. Я ведь всё тебе рассказал, только потому, что доверяю тебе как брату. Тебе-то никакой выгоды нет меня продавать. А больше никому бы не решился я сказать таких слов. И многие в нашем княжестве так-то. Молчат и оглядываются друг на друга недоверчиво. Я много лет молчал, да вот выплеснул наружу. Накипело на душе. Понимаю ведь, несправедливость и ложь торжествует на нашей земле, режем друг друга, соседи наши, ранее не смевшие даже границы наши преступить, рвут куски как бешенные псы, забыв былые клятвы, даже вон кочевники и те стали голову подымать, опять набегают на южные рубежи. Понимаю, а сделать ничего не могу.
— Но если вас таких много, то можно и другого царя посадить на трон?
— Сейчас никто на такое не отважится. Он ведь царских кровей, а других наследников после Всеволода не осталось. Выходит он и есть законный правитель, а другие князья есть мятежники, раз против законного царя восстали.
— Так если бы нашёлся наследник прежнего царя, пошёл бы за ним народ и мятежные князья?
— Так-то оно, может, и так, да только нет такого наследника, и нет доказательств злодейского захвата власти Антиохом, — вздохнув тяжело ответил Мышата. — Я тебе, брат, вот что скажу: забудь всё. Тебя это не касается, ты чужеземец. Ты купец, твоё дело торговое. Вот узнали мы про твоего Ратмира и это хорошо. Найдёшь его и отправишься на север за мехами. А за морем наши меха ценятся. Разбогатеешь и вернёшься на большом торговом корабле.
— Оно, конечно, торговать — не воевать. Хоть и риск, а всё же безопасней, чем в политику соваться, — полушутя согласился Таракан.
— Во-во!
— А вот и шлюпка за мной идёт, видно время прощаться, — сказал, вставая, купец.
— А может, останешься ещё, погостишь? Мы бы с тобой осетров половили. А? — С надеждой, заглядывая в глаза другу, спросил Мышата.
— Я бы рад, самому грустно расставаться, да дело не терпит. До ледостава нужно успеть вернуться.
— Тогда давай обнимемся на прощание, брат, и пожмём друг другу руки, — серьёзно произнёс дружинник.
Они крепко пожали руки и обнялись на прощанье. Шлюпка подходила к берегу.
— Может, заглянешь на обратном пути? — Крикнул Мышата вслед отходящей шлюпке. — Помни, у тебя есть брат на этой земле! Рассчитывай на меня!
— До свидания, брат, береги себя, я вернусь как только смогу! Ты мне дорог! — Кричал издалека Таракан.
Устье Великой оказалось очень заболоченным. Топкие берега, поросшие густой осокой и камышом, не позволяли строить здесь поселение. Лишь сторожевая вышка, поставленная на небольшом островке, торчала над бескрайними плавнями. С мачты "Белого лебедя" была заметна другая вышка, установленная в нескольких милях выше по течению. Корабль бросил якорь у входа в устье реки и на мачту взвился жёлтый флаг. В ответ на вышке затрепетал красный вымпел. Это был приказ стоять на якоре и ожидать досмотра. Спустя некоторое время из незаметной протоки вынырнула лёгкая ладья с вооружёнными таможенными стражниками, а следом за ней на небольшом расстоянии следовала узкая четырёхвёсельная лодка. Ладья направилась к борту корабля, а лодка остановилась на приличном расстоянии. Охрана устья неслась бдительно. В смутные времена всегда надо быть настороже. Потому стражники и подстраховались. Если на подошедшем судне враги, и они нападут на таможенников, быстрая лодка может улизнуть и вовремя поднять тревогу. С вышки передадут тревожный сигнал и врага встретят как полагается.
Стеналь стоял на баке и наблюдал за подходящей ладьёй. На ней находилось двенадцать воинов, с одним командиром и шесть лодейщиков. Трап спустили с правого борта, но таможенники не спешили подниматься. Ладья медленно обошла вокруг "Белого лебедя", командир внимательно разглядывал незнакомый корабль. Не найдя ничего подозрительного, он дал команду подниматься на борт для досмотра. Воины поднимались по одному и выстраивались вдоль борта, последним поднялся командир таможенников. Был он уже немолод, с седой подстриженной бородой. Немного ниже своих подчинённых, но выглядел внушительно и грозно в полном воинском снаряжении. Безошибочно определив капитана, он обратился к нему:
— Я, сотник таможенной заставы Шуба Сурков. Повелением князя моего, Путилы Сарая, обязан провесть досмотр сего судна.
— Добро пожаловать на борт, господин сотник, — приветствовал его капитан с лёгким поклоном, — я и мой экипаж всячески будем содействовать Вам в исполнении Вашего служебного долга.