Капустян задумался.
– Слушай, лейтенант, давай проще. Если с ходу не знаешь, так сразу и скажи, не затягивай экспромт и не порть афоризм.
– Нарушение приказа – это...
– Короче. Напорол – нарушил приказ. Все получилось – проявил разумную инициативу. Причем, и в первом и во втором случае происходить может одно и то же. Оценка по результату. Усек? Как с кухонным ножом. Кухонная утварь, и кухонная утварь. А если ткнуть кого-нибудь в пузо?..
– Холодное оружие.
– Молодец. Похоже, это ты усек.
– Усек.
– Вот.
– Но ведь...
– Ты меня достал, лейтенант. Достал.
– Но ведь нужно будет вызвать машину, доложить...
– Не нужно, – отрезал Влад. – Ни хрена не нужно. Вернее, нужно будет одно... два. Первое – решить, куда мы денем ничейный «ствол». Есть варианты?
– Сдать можно... – неуверенно предложил Капустян.
– Типа, нашли на улице...
Лейтенант даже не кивнул, столько в голосе Влада было сарказма.
– Просто выбросить же нельзя... Вдруг найдет кто-то, случайно выстрелит. Или не случайно...
– Соображаешь, – Влад похлопал лейтенанта по плечу. – Значит, что остается?
– Спрятать?
– Пять баллов. Ты успешно проскочил проверку и каверзность в моем вопросе. Ведь ты мог еще сказать, что пистолет с глушителем и продать можно. Но ты не сказал, что свидетельствует о твоей высокой социальной ответственности.
«Боже, какую чушь я несу, – с тоской подумал Влад. – Я стою возле убитого Наблюдателя и несу всякую ахинею вместо того, чтобы бежать отсюда как можно дальше. Если Наблюдатели из того же ордена узнают, что это мы, я и лейтенант Капустян, угробили их соплеменника, то они просто убьют. В смысле, просто убьют, а вот умирать оба милиционера будут ой как непросто. Наблюдатели – не маах'керу, не станут играть в благородство и устраивать поединок чести. Убьют самым долгим и мучительным способом. Благо за тысячи лет накопился у них в этом деле громадный опыт...»
Влад посмотрел на часы. С момента гибели Наблюдателя прошло почти полчаса. Времени на принятие решения практически не осталось. Если не показать Игорю то, что сейчас произойдет, он так и будет мучить себя мыслью об убийстве. Если показать... Сволочь ты, Владик. Не зря тебя так не любят многие товарищи по службе.
Втягивать пацана в эти дела. Так заботливо отстранять братьев Лютых от возможных двусмысленностей, и так просто бросить мальчишку в самое пекло.
Ладно. Будем надеяться, что если и будет хуже, то не намного.
– Иди сюда, – сказал Влад, подойдя к лежащему на земле телу.
Капустян подошел и встал рядом.
Влад опять посмотрел на часы. Потом навел фонарик на тело. Капустян глубоко, со всхлипом вздохнул.
– Смотри, – приказал Влад. – Не отрываясь, смотри.
Сейчас Капустян видит здоровенного бритоголового парня в кожаной косухе, запятнанной алым. Красное на черном. Левая рука лежит вдоль тела, правая, с пистолетом, вытянута вперед, будто даже умирая, убийца хотел выстрелить.
– Не нужно, – попросил лейтенант.
– Смотри, уже скоро.
– Что скоро? – успел спросить Капустян, но времени на ответ уже не осталось.
Дождь начался снова, крупные капли из темноты сверху влетали в освещенный круг, били по куртке мертвеца, размывали кровь... А потом вдруг как-то так получилось, что кровь перестала быть красной, кровавые ручейки и капли, размываемые дождевой водой, вдруг изменили цвет.
Серая жидкость почти слилась с черной курткой. Кисти рук, выглядывающие из рукавов, стали серыми, кожа головы и шеи...
Тело в световом круге начало терять очертания, оползать, таять, как медуза на солнце, растекаться мутными серыми каплями, сгустками, растворяющимися в этой жиже.
– Что?.. – выдохнул Капустян.
– Смотри, это быстро. Смотри внимательно. И запомни – кого бы ты сегодня ни убил, ты убил не человека.
– Не человека, – повторил за Владом Капустян.
– И ничего здесь не было. Понял? Вообще ничего.
Капустян, не отрываясь, смотрел на то, что еще несколько минут назад выглядело человеком и что менее часа назад пыталось убить его и Гетьмана.
– Что это? – спросил лейтенант, и Влад ему ответил, максимально точно и честно:
– Не человек.
Нужно было все бросить и уйти. Как можно быстрее. Лучше даже убежать. Киллер мог быть один, а мог – с помощниками. Хотя...
Влад кое-как вытер воду с лица рукавом, так, чтобы не выпачкаться слизью, оставшейся от убитого.
Капустяна он отправил к машине – осмотреться, посторожить, ну, и не лезть под руку, пока сам Гетьман будет копаться в останках мертвого Наблюдателя.
Хотя называть останками липкую от слизи одежду, наверное, неправильно.
Фонарик Влад неловко зажал под мышкой, луч прыгал со стороны в сторону при каждом движении. Дождь усилился, и Влад промок насквозь. Это было неприятно. Но с другой стороны – и слизь меньше липла на руки, вода размывала то, что еще не успело вытечь из одежды на землю.
Откуда здесь взялся Наблюдатель? Какого хрена? В списке жертв убийцы-одиночки не было ни одного Наблюдателя. Дейвона, часовщик, джинна, маах'керу – да, были. И если бы их соплеменники стали проявлять любопытство и участие, было бы понятно. Но Наблюдатель?
Влад был близко знаком с одним Наблюдателем и особой нежности к этим безволосым тварям не испытывал. Понимал, что, наверное, не прав, что нельзя по одному уроду судить весь народ, но ничего не мог с собой поделать.
* * *
Курт Мюллер поднимает руку, целится в Олега Столярова указательным пальцем, словно играючи, и Олег умирает. Падает в раскаленный песок мертвым.
* * *
В карманах почти ничего не было. Пусто, если не считать трех полных магазинов к «беретте». И все – ни денег, ни документов, ничего другого.
И это странно. Да, убийца обычно не берет с собой на дело лишнего. Но Наблюдатель без магического оборудования? Вот Курт Мюллер, например, был с медальоном, который успешно останавливал пули. А этот...
И еще, Влад, как правило, успевал почувствовать опасность. Сам не понимал, как именно это у него получается, но чуял он затаившуюся угрозу всегда, иногда четче, иногда – на самом краю сознания, как легкое беспокойство. С самого детства.
А тут... Его попытались убить, а он ничего не почувствовал. Он даже не смог толком рассмотреть нападавшего. Наблюдатель, конечно, и без артефактов может многое, но все-таки... Все-таки...
Нужно эти сомнения отложить в сторону, засунуть куда подальше в память, чтобы не мешали, а потом, когда будет время, обдумать все еще раз, еще много-много раз...
Нет ни медальона, ни перстня, ни какого другого амулета. И это к лучшему, если оценивать вещи трезво. Если бы он имел амулет, то завалить его так просто у Капустяна не получилось бы. Ни фига не получилось бы.
