– Кто из старших лейтенантов Лютых приказал? Тот, что умнее?
– Тот, что Богдан.
– Бутылка ему от меня. Две бутылки... У тебя нет фонарика?
– У меня нет. Я могу вот тот взять.
Капустян пошел за фонариком, Влад прислонился спиной к дереву.
Его только что убили. Несколько секунд назад пуля убийцы попала ему в живот, разрывая кишки. А потом этот гад подошел и добил Влада Гетьмана. Подошел и добил.
Желчь подкатила к горлу. Успокойся, баба. Не попал супостат. Не попал.
Пуля зацепила полу куртки – Влад нащупал дрожащими пальцами дырку. Чуть-чуть. Если бы не этот бестолковый лейтенант. Если бы не он...
Капустян вернулся к убитому, осветил голову, лишенную волос, татуировку на шее сзади, под самым затылком. Рану на спине.
– У тебя чем ружье заряжено было? – спросил хриплым голосом Влад.
– Пуля.
– Пуля двенадцатого калибра... – пробормотал Влад. – Ну, ты, блин, даешь. Ты как здесь оказался? Только не нужно мне цитировать «Белое солнце пустыни».
– Так действительно стреляли. Я вначале вас ждал в машине, потом, когда начало темнеть, вышел с зонтом, полез в багажник, собрал ружье и зарядил.
– А с собранным ты ездить не можешь?
– Так не положено...
– Понял, извини.
– Потом дождь прекратился, я закрыл зонт и пошел к платформе. А тут вы как раз начали стрелять.
– Я?
– Ну, «макаров». Если вы стреляли, значит, вам нужна помощь. Если в вас – то же самое, только еще нужнее. – Луч фонаря опустился к земле, и теперь освещал мокрые бурые листья и топчущиеся на месте ноги Капустяна – лейтенант, похоже, смущенно потупил взор.
Это лучше, во всяком случае, чем если бы он падал в обморок и начинал пускать слезу по своему первому убиенному. В таких случаях нужно молодых нагружать работой. Например, поиском утерянного старшим по званию табельного оружия.
– Слышь, Игорек, ты тут с фонариком поищи мой пистолет. Нехорошо может получиться, если мы его потеряем. Поищи, а я пока тут постою.
– Ладно, – сказал Капустян, и луч фонарика принялся тщательно обшаривать листву и остатки травы.
– А ты чем шуршал? – спросил Влад. – Ты же, как я теперь понимаю, в кусты не падал.
– Не падал. Я зонтом шуршал. Раскрыл и шуршал из-за дерева. А он в зонт попал дважды. Хорошо стрелял. – Фонарик замер, лейтенант собрался задуматься.
– Ты не отвлекайся, – посоветовал Влад. – Ищи.
Луч света снова заскользил по корням деревьев и кустам.
– А как теперь объяснять? – спросил Капустян через минуту. – Я же его действительно убил. И в спину. Нужно же было предупредительный... Теперь пулю извлекут, проверят, а на ней масло, значит, первая пуля пошла на поражение, без предупредительного...
– Если бы ты не выстрелил, а начал выполнять инструкцию по применению, то сейчас тут было бы два трупа, и среди них не было бы этого шустрика. Вначале ты подавился бы своим «Стой, бросай оружие», потом бы уж я захлебнулся слезами и соплями отчаяния. Ты все сделал правильно.
Фонарик снова замер.
– Но ведь человек...
– Ты предпочел бы почетные похороны внутреннему расследованию? – поинтересовался Влад.
Дыхание полностью вернулось, руки и ноги больше не тряслись и вполне сносно выполняли свои функции. Ничто так не восстанавливает человеку настроение и силы, как слабость ближнего своего.
– Ему всю спину...
– Не ему всю спину, а мне жизнь спас. Старайся смотреть на происходящее с позитивной точки зрения. Кто к нам с мечом придет, тот, соответственно... Или эту фразу ты тоже в детстве не слышал?
– Слышал, – тяжело вздохнул Капустян. – Только легче от этого не становится. Мутит меня очень.
– Мутит – блевани, нельзя отказывать себе в мелочах, – посоветовал Влад.
Капустян ответил что-то совсем невнятное, даже, кажется, всхлипнул.
– Ну да, – как мог бодро произнес Влад, подошел к лейтенанту и отобрал у него фонарик. – Мы еще плакать сейчас начнем. Когда руку Крохе сломал – не плакал?
– Так то – руку. А то – человека убил, – лейтенант уже говорил сквозь слезы. – Человека...
– А если бы не человека? – неожиданно для себя спросил Влад и осветил лицо Капустяна. – Не человека, а, скажем, лешего?
– Лешего так просто не убьешь, – шмыгнул носом Капустян. – Он и глаза отвести может, и деревом прикинуться...
– Но если бы тебе повезло, а лешему – нет. Ты бы тоже переживал? – Влад не отводил фонарика от лица лейтенанта, хоть тот начал щуриться и пытался заслониться от режущего света. – Тоже слезу пустил бы?
– Того, что бабушку мою убил – не жалел бы. А так... Не знаю. Он же не убил...
– Убил, в мыслях своих он уже меня убил. И тебя убил. Он в своих мыслях всех людей вокруг убил. Не слышал: «Согрешил в мыслях – согрешил наяву»? Слышал?
– Нет, я, конечно, слышал, но...
– Не нужно никаких «но», – как можно тверже сказал Влад. – Посмотри мне в глаза. Посмотри...
Влад осветил себе лицо.
– Я в своей жизни убивал. И не один раз. И даже не два, к сожалению. И к моему большому сожалению, некоторых убил слишком поздно, а некоторых не убил вообще. Если бы я мог сейчас все это вернуть, то убивал бы без малейшего сомнения. И мне не пришлось бы высылать деньги семье Олега Столярова, его вдове и двоим детям. И мне не пришлось бы кричать по ночам от страха и ненависти к самому себе. Слышишь? Слышишь?!
Влад опустил руку с фонариком.
– Вот он, – сказал Капустян. – Пистолет.
Лейтенант наклонился, поднял пистолет и протянул его Владу.
– Нашелся, – сказал он.
– Номер покажи, – потребовал Влад. – А то бывали прецеденты, знаешь ли. У меня приятель вот так тоже, нашел оброненное в реке, обрадовался... А потом выяснилось, что пистолет не его, проходит по трем заказным убийствам, а свое оружие он забыл, оказывается, у любовницы, и она из него чуть не застрелила своего супруга по пьяному делу.
– Вот, – сказал Капустян, отерев рукавом с пистолета воду и прилипшие листья. – Ваш номер?
– Наш, – глянув, сказал Влад. – Может, тебя еще заставить гильзы поискать?..
Лейтенант забрал у Влада фонарик, и луч снова зашарил по земле, отражаясь в сотнях капель.
– Я пошутил. – Влад поставил пистолет на предохранитель и спрятал в карман куртки. – Я вообще – шутник. Не заметил?
– Заметил. Вы ведь и про приятеля с любовницей пошутили?
– Пошутили. Отдай фонарь.
– А я сразу понял, что пошутили. Смешно. Чуть не застрелила... А я застрелил. Наверное, нужно было по ногам... – голос лейтенанта снова сник. – По ногам, чтобы он не смог бежать и мог дать показания...
– Ну да, по ногам. А если бы ты промазал по его ногам, то как раз попал бы по мне, лежащему в грязи и позоре. Запомни, все, что ты делаешь с ходу, по наитию, правильно, иногда – единственно верно. При условии, что не делаешь ты заведомую глупость. Знаешь, чем отличается нарушение приказа от проявленной инициативы?
