– Токугава-сан сказал, что за домом и слугами нужен присмотр. Усаги Фудзико и ее сводная сестра Усаги Тахикиро будут отличными наложницами для вас и господина Блэкторна.
– Усаги Тахикиро?! – Ал вскочил. В голове стучали барабаны, давление видимо подскочило до верхней черты. – Усаги Тахикиро вообще не может быть ничьей наложницей! – Не заметив, он перешел на русский. – Эта стерва!.. – Он помотал головой, пытаясь найти подходящее английское слово, – которую можно только пристрелить – вот, что это такое. Я не хочу проснуться с перерезанным горлом, или недосчитаться какой-нибудь части тела. Тахикиро – мужик, воин, но только не женщина! Я не сплю с мужиками!!!
– Зачем же так волноваться? – Марико протянула ему чай, но Ал не принял чашки. – Конечно, отец очень любил Тахикиро и всегда брал ее с собой в походы. Она выросла среди самураев. Но такова была его воля. Это можно понять. Впрочем, Тахикиро может стать наложницей господина Адамса, а Фудзико вашей. Вот и решение проблемы.
– Но тогда она убьет его! – Ал беспомощно сел на татами рядом с Марико. – Тахикиро еще не была с мужчиной, ведь так?
– Вы правы, Алекс. Тахикиро девственница, но она еще и самурай, а для самурая самым важным было и остается служение своему господину, а значит, она вытерпит. Она будет делать все, что должна делать хорошая наложница.
– Извините, но я не могу принять Тахикиро! – взорвался Ал. – Сегодня она, как вы выражаетесь «вытерпит», а завтра взбунтуется и отрежет мне голову! Пусть возвращается к Хиромацу. Вместе они быстрее придумают, как убедить Токугаву изменить приказ. Или, может, пошлет ее на поле боя, как мамашу…
– Тахикиро получила явный приказ Токугава-сан стать наложницей, и если она явится к Токугава-сан или к своему деду, Хиромацу-сан, точно побитая собака, ее ждет позорная жизнь, которая будет ничем не лучше смерти. – Марико побледнела, ее губы дрожали. – Хиромацу-сан мой свекр, отец моего мужа, и я знаю, что он жесток, но мудр и необыкновенно справедлив. Если Тахикиро явится к нему, не выполнив приказ своего сюзерена, явится с вашим отказом, он отдаст ее эта!
– Кому отдаст? – не понял Ал.
– Эта – грязный народец, который ест мясо, не моется, возится с трупами людей и животных, сдирает шкуры, варит мыло из падали. Эта…
– Японские чмошники, – перевел Ал на русский, и его перекосило. По жизни он терпеть не мог грязных, вечно пьяных и дурно пахнущих соседей, что сначала с неделю пили всей семьей, а затем сдавали бутылки и притаскивали в дом мешки с помоечными трофеями. Из-за этих чмошников, а точнее, из-за тошнотворного запаха, который те испускали, он краснел, приводя в дом девушек. Мало этого, Ал был вынужден всегда встречать своих друзей на остановке, опасаясь, что сам вид бомжеватых мерзавцев мог напугать или здорово испортить настроение его гостям. И вот теперь, из-за его отказа, юную и весьма талантливую Тахикиро, дочку и внучку даймё могли отправить к подонкам похлеще его питерских соседей, чтобы она задохнулась в их смраде и пьянстве. Умерла от стыда и унижения. Нет, этого Ал не мог допустить!
– Под москитную сетку я ее, во всяком случае, не пущу. Иначе, либо ей, либо мне не жить, – мрачно констатировал он.
– Вот и хорошо. Пусть она подыскивает вам девушек по вашему вкусу, а спать с ней вы не обязаны… Впрочем… – Она подумала. – Если вы боитесь, что Тахикиро все равно убьет или изуродует вас, застрелите ее, и дело с концом. Никто не осудит вас за подобное. Вы – мужчина, хозяин в доме, а значит, в любом случае, вы правы!
– Черт знает что! Взять девушку для того, чтобы убить ее… Тогда уж лучше не брать совсем! – возмутился Ал.
– Не взять – будет страшным оскорблением для господина Токугавы. Вы его вассал. Он сделал вас хатамото, подарил женщину. Вы должны быть благодарны ему. Нет, отказаться невозможно – лучше возьмите, а потом – пристрелите. Я же подтвержу перед господином Токугавой и господином Хиромацу, дедом Тахикиро, что она угрожала отрезать вам член. Это очень невежливо! – Она поцокала языком. – Никто не осудит вас. – Марико улыбнулась. Она знала, что Ал не убьет Тахикиро, во всяком случае, в первый же день не убьет.
Сон – такая же реальность, как и явь. Научись управлять своими сновидениями и достигнешь непорочности.
Из мудрых мыслей госпожи Осиба
Ал был взбешен самим фактом, что Токугава посмел навязать ему бешеную стерву. Небось, старый черт и сам до усрачки испугался девки, иначе как объяснить, что он поспешил расстаться с таким замечательным телохранителем, да еще после того, как та показала себя в бою прекрасным воином и спасла его задницу. Но судя по всему, этот день был особо богат на сюрпризы.
Едва закончив разговор с Алексом Глюком и кое-как убедив его принять подарочек Токугавы, Марико взяла служанку, и вместе они какое-то время гуляли по берегу. Марико впереди, служанка в нескольких шагах позади. Госпожа Тода считала себя оскорбленной тем, что Токугава бросил ее, не дав сколько-нибудь четких инструкций, не объяснив, как следует действовать. Впрочем, это была далеко не первая переделка, в которую хатамото Таранаги Тода Марико попадала по воле своего сюзерена. Вид мирно перекатывающихся волн помог госпоже Тода успокоиться и собраться с душевными силами.
Когда вечером они вернулись домой, в беседке около дома кормчего ее поджидала Усаги Фудзико, на коленях которой лежало письмо.
– Что такое, Фудзико-сан? – спросила Марико, узнавая тип бумаги и печать своего сюзерена.
– Господин Токугава велел мне передать это вам, Марико-сан. – Лицо Фудзико было серьезным. – Сам он, его охрана и господин Адамс расположились пока в крепости, что к западу от Андзиро. Галеру они оставят в более безопасной бухте. Завтра утром вам следует быть у него. – Она вздохнула, смотря в пол. – Перед тем как сойти на берег, я еще раз просила господина Токугаву отменить его приказ насчет меня и сестры, но он сказал только, что скоро уезжает в Эдо и у него нет времени на бестолковые разговоры. Извините, Марико-сан, я подумала, что мой долг предупредить вас о том, что я сделала последнюю попытку уйти достойно. Больше я не ослушаюсь нашего господина. Еще раз прошу извинить меня.
Марико взяла в руки письмо, сломала красноватую печать и углубилась в чтение.
– Отчего же ты не отдала мне его сразу же, после того как мы сошли на берег? Тогда все было бы куда как проще! – Марико выглядела утомленной.
– Но я получила его только что. – Лицо Фудзико было простодушным и милым. Должно быть, после победы над собой в душе молодой женщины впервые за долгое время появился мир и покой. Ее глаза снова видели цель, а сердце самурая требовало, забыв о себе, исполнить долг. – Когда вы сказали, что желали бы поговорить с Андзин-сан наедине, я взяла свою служанку и пошла посмотреть деревню, в которой мне предстоит жить. Я недолго говорила с женой господина Оми, после чего решила подышать морским воздухом. И мы пошли на берег. В гавани ко мне подошел самурай нашего господина и велел мне идти с ним.
