Девушка хотела отвернуться, но глаза словно сами собой следили за скорбной парой. Пригибаясь от порывов ветра, матросы лениво перевалили мёртвое тело через борт.
«Вот и всё», — она поёжилась то ли от забравшегося под рубаху холода, то ли от мысли, что её, вполне возможно, ожидает такой же конец. «Бросят в море, и не видать ни империи, ни имения, ни прочих радостей аристократической жизни».
— Ты идёшь, госпожа? — хмуро поинтересовался Вулин, собираясь захлопнуть люк.
— Ещё нет, — покачала головой Ника.
Равнодушно пожав плечами, моряк исчез в трюме.
Торопливо проделав то, о чём давно мечтала, едва не кувыркнувшись при этом через борт, она отправилась проведать свои вещички.
Одеяло, шкуры и плащ мокрыми грудами валялись на палубе. Когда матросы убирали мачту, то сдвинули тюки, и все попытки выдрать корзину ни к чему не привели. Опасаясь доломать её окончательно, Ника решила бросить это дело до тех пор, пока не отдохнёт команда. Вряд ли моряки откажут единственной пассажирке в просьбе слегка отодвинуть груз.
Поёживаясь от холода, занялась лежавшей на палубе постелью. Понимая, что вещи безнадёжно испорчены, Ника, тем не менее, принялась их развешивать, чтобы ветер немного высушил мех. Она как раз закрепляла последнюю волчью шкуру на перилах лестницы, ведущей с кормы на палубу гребцов, когда её окликнул Милим.
— Госпожа Юлиса, господин Картен просит вас зайти.
Раб вытер тыльной стороной ладони покрасневший нос и чихнул.
— Сейчас! — бросила через плечо девушка, окинув взглядом пустынную палубу.
Матросы по-прежнему прятались в трюме и не горели желанием подышать свежим воздухом. Лишь рулевой торчал на корме, кутаясь в длинный кожаный плащ.
Комнатушка, которую занимал капитан этого корыта, представляла из себя ящик, примерно такого же размера, что и закуток Ники. Только потолок позволял стоять, пригнув голову, да пол застилали ковры и шкуры. Сейчас на льняной скатерти лежало скромное угощение: несколько кусков копчёной кабанятины на бронзовом блюде и прокалённые до каменной твёрдости куски лепёшки, заменявшие местным мореходам сухари. Ника хмыкнула. Купец расходовал их очень экономно, раздавая в обед, после того как съели все желудёвые лепёшки аратачей. Но ещё больше обрадовал гостью маленький кувшинчик с вином и полная кружка воды.
Отведя взгляд от всего этого великолепия, она посмотрела на капитана, с трудом удержавшись от горестного вздоха. Под ввалившимися глазами бареца пролегли тёмные круги. Серая с лёгкой проседью борода подчёркивала бледность осунувшегося лица. Пальцы рук, лежащие на коленях, дрожали. Даже голос сделался каким-то просительным.
— Садись, госпожа Юлиса, — он радушно пригласил гостью занять место напротив и рыкнул на застывшего у входа раба. — Пошёл прочь!
Милим аккуратно прикрыл низенькую дверь с тремя окошечками, затянутыми полупрозрачной плёнкой. С учётом пасмурного дня, или уже почти вечера, в каюте наступил недобрый полумрак.
— У меня плохая новость, купец плеснул в оловянный стаканчик вина, и долив воды, протянул пассажирке. — До Канакерна мы не доберёмся.
— Змея? — спросила та.
— Ты уже знаешь? — вскинул брови капитан.
— Пропид Дуст рассказал, — пояснила девушка, аккуратно вытирая губы.
— Жаль его, хороший моряк был, — себе Картен разбавлять вино не стал. — Вовремя ушёл к Нутпену.
— Но ведь это всего лишь одно из течений? — проговорила Ника, отломив кусочек мяса. — Рано или поздно оно должно ослабеть либо повернуть назад.
— Может и так, — кивнул собеседник, вновь наполняя свой стакан. — Только Змея тащит нас на север, в царство Такеры, где нет места живому человеку!
— И на севере люди живут, — возразила гостья. — Даже там, где море скованно вечным льдом, и нет ничего кроме морозов и снега.
Мужчина засмеялся, запрокинув голову.
— Чего же они там едят? Сеют в сугробы пшеницу или ячмень? — насмешливо проговорил Картен. — Даже трава там не растёт, а значит, нет ни оленей, ни кабанов, ни даже мышей!
Он с раздражением сунул в рот кусок мяса.
— Бьют морского зверя, — невозмутимо объяснила девушка, смешав вино и воду в своём стакане. — А жилища делают из снега.
— Это лишь сказки аратачей, — криво усмехнулся капитан.
Судя по скорости опьянения, он ещё до её прихода успел приложиться к кувшинчику. — В таком доме замёрзнешь, а если разведёшь костёр, он растает!
Довольный тем, что посрамил пассажирку, он громко икнул и безнадёжно махнул рукой.
— Может, какие дикари и выживут в той морозной пустыне. Но мы там точно сдохнем!
Собеседник смахнул злую, пьяную слезу.
— Я уже никогда не увижу своих детей, а ты — родственников отца!
— Но мы пока живы, — попыталась приободрить его Ника. — Значит, ещё не всё потеряно.
Но тот уже ничего не слышал. Под влиянием сильнейшей усталости, вина и мрачных перспектив капитан уже еле ворочал языком, таращась куда-то в неведомые дали осоловелыми глазами.
Понимая бесполезность любых разговоров, гостья взяла ещё один кусок мяса и сухарь.
— Ты вот что, госпож…, — внезапно встрепенулся, казалось, совсем потерявший связь с реальностью купец. — Ты оставайся… Спать. Тут у меня тепло, сухо, и…
Он криво и жалко усмехнулся:
— Безопасно.
С этими словами мореход завалился на бок, застыв в неудобной позе со скрещёнными ногами.
Девушка привстала, собираясь помочь гостеприимному хозяину принять более удобное положение, но вовремя вспомнила о своём высоком статусе. Да и возиться с пьяным не хотелось.
— Эй, кто там?! Милим?!
В дверь осторожно заглянул раб, вытирая с носа прозрачную каплю.
— Уложи хозяина! — кивнула Ника на заливисто храпевшего хозяина.
Послушно кивая, невольник осторожно «распутал» ноги господина, потом снял с него сапоги, повернул на бок и заботливо прикрыл меховым одеялом.
Не обращая внимания на его неодобрительные взгляды, гостья намешала себе вина с водой, и взяв сухарь, задумалась над предложением капитана. Нечего и думать ночевать на палубе. Холодно, сыро, от закутка ничего не осталось, и всё намокло. Спать в трюме среди трёх десятков матросов тоже особого желания не имелось. Кто знает, какие фантазии могут зародиться в их буйных головушках? Девушка поёжилась. Поднявшись, шагнула к Картену. Тот громко храпел, выпустив изо рта полоску слюны. Пожалуй, купец не врал на счёт её безопасности. Вряд ли он на что-то способен в таком состоянии. Во всяком случае ещё какое-то время.
— Я лягу здесь! — подражая манере капитана, решительно заявила Ника топтавшемуся у двери рабу.
— Как прикажете, госпожа, — пряча глаза, ответил Милим.
Разумеется, забираться под одеяло к гостеприимному хозяину она не стала. Накинула на себя скатерть и край ковра. После долгих усилий удалось устроиться поудобнее и согреться.
Храп соседа по каюте нисколько ей не мешал. Ника быстро заснула, погрузившись в благодатную темноту. Ни снов, ни видений. Красота!
А вот очнулась она от того, что кто-то елозил ладонями по её ягодицам, настойчиво пытаясь просунуть пальцы под ремень брюк. Это ощущение мгновенно выплеснуло самые отвратительные воспоминания. Ещё толком не проснувшись, девушка взвизгнула, пытаясь одновременно вскочить, отпрянуть в сторону, лягнуть охальника и ударить кулаком.
Более-менее получилось только отскочить. Да и то при этом она больно ударилась плечом о стену. Ника всё-таки достала кулаком обладателя шаловливых ручонок.
Послышался мужской смешок.
— Чего брыкаешься, глупая?
— Сдурел, Картен? — пробормотала она, лихорадочно вспоминая, куда дела кинжал, и с ужасом понимая, что не найдёт его в этих сумерках. Додумалась же снять его перед сном.
— Тронешь меня, не получишь сапфиров!
— Кому они теперь нужны?! — хрипло хохотнул капитан, бросившись на неё из темноты.
Уроки наставника не прошли даром. Девушка встретила его ударом в лицо, но ловкий мореход сумел увернуться. Кулак попал в плечо, а она, запнувшись о край ковра, рухнула под напором более массивного противника.
На какое-то мгновение тот даже растерялся от столь быстрой победы, но тут же стал задирать на ней рубаху. Завизжав ещё громче, Ника вцепилась ему в горло, выкрикнув непонятно откуда взявшиеся слова:
— Хочешь сменять большие деньги на маленькое удовольствие?
Оставив в покое одежду жертвы, капитан с трудом оторвал её руки от собственной шеи.
— Дура! Не увижу я тех камней! Так тебя попробую!
— Лучше попробуй вырваться от Змеи! — она попыталась ударить его коленом в пах, попав по бедру.
Но видимо удар получился чувствительным, потому что, хрюкнув, мужчина рявкнул, опалив лицо жертвы смрадным дыханием:
— Это невозможно! Никто ещё не вырвался из колец Анхид!
