– Знаете, дедушка, пойду-ка я спать-почивать! А завтра мы с вами поговорим обо всём: и о повелителях, и о котах говорящих, и об избушках с ногами. Утро вечера мудренее, так ведь в сказках говорят? И ещё одно: меня Яной зовут, и никакая я не яга! – уже в дверях поправила я дедка.
Удалилась в спальню, наскоро умылась в небольшой комнатушке с бадьёй да кувшином умывальным, что обнаружились за одной из дверей. Сорочку до пят натянула и мышкой под одеяло юркнула, не забыв небеса попросить, чтобы всё это нереальным оказалось. И провалилась в странный сон-не-сон…
***
Сижу я на поляне возле курьей избушки, а вокруг то ли гуси, то ли лебеди гогочут. Мальчонка симпатичный, кудрявенький их по поляне гоняет, а я смотрю на него и улыбаюсь как дурочка. Вдруг девица какая-то ненормальная выбегает на поляну, руками размахивает, кричит не пойми чего, а потом гусей хворостиной как давай лупасить.
Меня прям такая злость обуяла! Взяла я метлу свою любимую, да как пошла девицу ту по мягкому месту охаживать, чтоб птичек моих не обижала. Девица от меня – я за ней. Визг стоит – оглохнуть можно. Минут пятнадцать бегали, аж запыхались обе.
– Отпустите меня, бабушка! Я только братца своего забрать хотела, а ваши гуси меня к нему не подпускают, – взмолилась наконец девица и тут же разрыдалась.
Я брезгливо скривилась: терпеть не могу эти слёзы. Взяли моду, чуть что –сразу в рёв.
– Какая я тебе бабушка? Баба-яга я для вас, горемычных. А братец твой в лесу заблудился, да спасибо гусям моим – мимо пролетали, а то бы так и сгинул в чаще, или кикимора к рукам прибрала. А ты, непутёвая, лучше бы за дитём следила, раз родители в отъезде, а не по кустам с парнями шастала. А теперь поди отсюда подобру-поздорову, – скаля кривые зубы, выплюнула я и замахнулась на неё метлой.
Девица братца своего подхватила – и бежать, только пятки сверкают. А я уселась на ступеньки да закручинилась. Тяжко жить вдали от людей, да доля наша такая, сказочная: лесу служить да сказку сторожить, изображая из себя злыдней да страхолюдин.
***
Я распахнула глаза и разочарованно вздохнула, поняв, что нахожусь всё в той же избе. Вот это сон! Ещё круче реальности. Совсем я с этими сказками чокнулась. Так, срочно встаю, беру Лешего за грудки – пусть мне всё рассказывает. А потом дальше буду думать, что же делать и куда бежать из этой сказки.
Одевалась я быстро, особо не заморачиваясь. Нашлись брюки чёрные, льняные да рубаха такого же цвета с золотой вышивкой. И тапочки в придачу. Очень даже ничего получилось. Перед зеркалом покрутилась, вороне язык показала да пошла на поиски чего-нибудь съестного.
В светлице никого не было. А мне уже так есть захотелось, вечером-то я о еде и не думала совсем. Пошла я по шкафчикам с проверкой, а там только травки да приправки. Холодильника здесь, конечно же, нет. Вместо плиты, видимо, печь да котёл. Хотя предназначение последнего было явно не каши варить, слишком уж огромный он был. Туда целая корова влезет вместе с бидоном молока и крынкой масла.
Где же этот леший, когда он так нужен? Или кот хотя бы, на худой конец. Этот говорящий комок шерсти тут же под ногами и обозначился.
– Хозяюшка, молочка бы, а лучше сливочек, – мурлыкнул он, обтираясь об мои ноги.
Я хихикнула и сказала:
– Да я бы и рада, да где тут у вас продукты-то? И на чём их готовить?
– Дык, а печь тебе на что? За дровами-то сходи да печь натопи. В кладовочке молоко должно быть, да мука. Может и ещё чего найдёшь, хозяюшка, – мявкнул этот блохастик.
Вот это я влипла! Печь растопи, тесто замеси, пирогов напеки. Что же это за сказка такая? А как же щука, скатерть-самобранка и прочие фишки?
Делать нечего, есть-то хочется. Пойду за дровами, что ли? Только не женское это дело.
Тут дверь в избу отворилась, и показалась лохматая голова лешего:
– Яночка, доброго утречка! Завтраком попотчуешь дедушку?
– Да я бы и рада, да только сначала дров надо наколоть, тесто замесить…
– Кто это тебя надоумил печь топить? А скатерть-самобранка тебе на что?
Кто надоумил? Хороший вопрос. Этот кто-то нагло ухмылялся, выглядывая из-за угла. Пришлось указать ему на метлу, стоявшую неподалёку. После этого кота как ветром сдуло. Я довольно хмыкнула и вернулась к мыслям о еде.
– Это скатерть, которая на столе? Как работает? – деловито поинтересовалась у Лешего.
– Стукни по столу да скажи: «Накорми, напои, да спасибо скажи». И подумай, что ты хочешь отведать.
Вот это уже другое дело, а этот блохастый явно нарывается, раз такие «умные» советы даёт.
И чего бы мне хотелось на завтрак?
«Блинчиков с клубникой и взбитыми сливками хочу и чашечку ароматного капучино, пожалуйста», – подумала я и хлопнула по столу. В ту же секунду появилась большая тарелка с горкой блинов, исходивших дивным ароматом и ещё дымившихся, креманка со взбитыми сливками, блюдо с клубникой и большая кружка кофе.
– Дедушка, спасибо за подсказку. А вам что на завтрак подать?
Судя по виду лешего, он таких изысков в виде взбитых сливок и кофе отродясь не пробовал.
– Яночка, а можно того же, что и тебе, да побольше?
– А почему бы и нет? – улыбнулась я.
Скатерть выполнила заказ мгновенно.
Минут десять мы оба пребывали в блаженстве и тишине. Когда голод перестал меня мучить, на первый план вышли вопросы другого рода.
– Дедушка, расскажи-ка мне, что здесь у вас творится? Как мне с Кощеем себя вести? Вернёт ли он меня домой, или придётся здесь обживаться?
– Эх, Яночка, тяжело тебе придётся. Если ты не яга, то это совсем беда. А если яга, то придётся тебе всё вспомнить да здесь остаться. А Кощей… Он, конечно, мужик суровый, но отходчивый. Осерчал он на тебя, то есть на ягу: пропала без вести, хозяйство без присмотра оставила. Мы уж думали, похитил кто хозяюшку нашу. А теперь вообще не знаем, что и думать. Кощей во всём разберётся, ты только его слушайся да не перечь, со всем соглашайся. Авось, до чего и договоритесь. Да что я тебе рассказываю, вон он уже и пожаловал, ты в окно-то глянь.
Выглянула я в окно, а там темным-темно, ветер ураганный дует, тучи свинцовые всё небо заволокли. Гром гремит, молнии сверкают. Страшно стало до жути. Может, спрятаться куда, пока не поздно? Но чуяло моё сердце: поздно уже ноги делать.
Вдруг прямо из-за туч вырвался чёрный конь огромных размеров, и нёс этот конь всадника необычного: волосы развеваются, глаза сверкают, морда кирпичом, весь в чёрном, прям как гробовщик при исполнении. Вот тебе, Яночка, и конец настал. Разбираться никто не будет, яга ты или нет. Всех виновных казнят, невиновных тоже.
Леший куда-то сразу испарился. Тихо так вокруг стало, как в склепе. Я постаралась унять дрожь в руках, плечи распрямила, улыбнулась задорненько: негоже смерть встречать со страхом в глазах.
Дверь неожиданно отворилась и предстал передо мной мужчина два с лишним метра ростом, в чёрном плаще да костюме такого же цвета. Волосы до плеч цвета воронова крыла чуть влажные после дождя, брови нахмурены, серые глаза молнии мечут, лицо каменное, губы в узкую полосочку сжаты. И веет от мужчины такой аурой тяжёлой, что под стол хочется забраться и зажмуриться от ужаса.
Я от страха аж дар речи потеряла! Сейчас точно убивать будут. Сижу, вылупив глаза, даже моргнуть боюсь. А этот мужик плащик снимает и ко мне направляется, сканируя меня немигающим взглядом.
– Ну здравствуй, яга. Вот и свиделись вновь. Накормишь гостя с дороги? – чуть слышно поздоровался незваный гость.
Неожиданный подход, однако. Или в сказке так и положено, кто ж его знает?
Я молча по скатерти стукнула да подумала, чем же мужика задабривать надобно? Пельменями да водочкой? Это как-то слишком простовато. Вином да мясом по-французски? Это для свидания годится, а у нас здесь намечается серьёзный разговор. А вот коньячка да шашлычка моего любимого с сырной нарезочкой да лимончиком гостю предложить – другое дело.
Скатерть меня поняла, выполнила всё в лучшем виде, организовала нам графинчик с французским напитком пятизвёздочным, пару рюмок да закусить.
