господа мои? Ну, тогда совещание закончено. Пойдемте, Интагар, а вы, смотритель, немедленно принимайтесь за работу...
В коридоре Сварог присмотрелся к верному бульдогу – на сей раз за невозмутимостью крылась грусть. И спросил:
– Все еще печалитесь, что графине Дегро достанется мало розог?
– Что розги, – задумчиво сказал Интагар. – Я и своих вертихвосток с удовольствием бы выпорол за известные шалости, да смысла нет – обе остепенились, замужем, дети намечаются... Тут другое. Графиня Дегро умеет каким-то образом залечивать раны, это, как я понял, какое-то заклинание...
Об этой способности ларов Сварог ему никогда не рассказывал – каждый знает ровно столько, сколько ему положено знать... И Сварог спросил как мог небрежнее:
– Почему вы так решили?
– А я сам видел, – сказал Интагар. – Еще три года назад, во время последнего, четвертого покушения на вас.
Сварог глянул на верного бульдога с некоторым удивлением. Он прекрасно помнил все покушения на него – они не из тех событий, что забываются, – в том числе и четвертое, устроенное неугомонной Лавинией Лоранской. Вроде бы проверенный-перепроверенный придворный, все же польстившийся по причине бедности на лоранское золото и достаточно надежный, чтобы подойти близко с кинжалом под полой. Его и в самом деле скрутила и обезоружила Канилла Дегро, мастер боевой рукопашки, опередив на несколько секунд телохранителей. Но не было ничего, выдавшего бы кое-какие умения Кани...
– Что-то я ничего такого не помню, – пожал плечами Сварог.
– А вы и не заметили, государь, – сказал Интагар. – Никто не заметил, кроме меня, – тогда возникла короткая сумятица, все очень быстро произошло... Графиня порезалась острием кинжала, вот здесь, – он провел указательным пальцем правой руки по мякоти большого пальца левой. – Рана недлинная и неглубокая, но кровь пошла обильно. Раньше, чем я успел позвать лекаря, графиня очень проворно наложила на рану ладонь, беззвучно прошептала что-то – моментально исчезли и рана, и кровь. Возможно, я поступил неправильно, но по размышлении решил вам ничего не рассказывать. Подумал: графиня Дегро – близкий к вам человек, наверняка вы сами знаете многое о ее способностях, чего не знаю я. Возможно, я допустил промах...
– Да нет, все правильно, – успокоил его Сварог. – У нее и в самом деле есть некоторые умения. Не имеющие никакого отношения к черной магии. На Таларе такие умельцы тоже есть, хотя и редки.
– Я знаю, государь. Давненько уже пригрел двух таких, иногда от них бывает польза. Но вот что я сейчас подумал... Коли уж у графини есть такое умение, вся затея с наказанием пойдет насмарку. Вернувшись в камеру, она враз себя вылечит, и все впустую... Может, раз уж так обстоит, не пороть?
– Пороть, – усмехнулся Сварог. – Видите ли, Интагар, у нее есть такое умение, а у меня – умение временно аннулировать иные умения. Так что все пройдет прекрасно, и сидеть она долго не сможет...
Невозмутимость Интагара на сей раз таила нешуточную радость.
– Великолепно, государь! – выдохнул он. – Значит, наша тюрьма будет настоящей тюрьмой...
– Уж это точно, – сказал Сварог. – Думается мне, наши шалопаи скоро перестанут ее называть «золотой гостиницей». Мелкая реформа, согласен, но успешная и полезная... Что же, отправляемся бездельничать, Интагар? Рутинных дел у нас с вами хватает, но ничего важного, никакой серьезной угрозы, ничего, требовавшего бы кидаться в очередную опасную драку, игру с высочайшими ставками... Меня это только радует, а вас?
– Меня тоже, государь. Чуточку скучновато, но лучше уж такая скука, чем очередные нешуточные хлопоты.
– Безусловно, – сказал Сварог. – Если что, я буду в малом кабинете.
Кивнул министру, ближе всех стоявшему к населению, свернул налево и, помахивая шедевром изящной словесности, направился к себе, милостивым наклонением головы отвечая на поклоны и книксены придворных бездельников, как обычно, спозаранку ошивавшихся во дворце.
Если можно употребить слово «блаженствовал», оно как нельзя лучше подходило к ситуации. Никто не ломился в кабинет с призывом в очередной раз незамедлительно спасать мир, никаких срочных, важных и серьезных дел не объявлялось, а вся обычная королевская мелочевка до поры до времени оседала на обширном столе статс-секретаря, разделывавшегося с изрядной частью ее согласно прежним указаниям.
Развалясь в мягком кресле в углу малого кабинета, Сварог добивал «Жемчужину в пыли». Поначалу он бегло читал по диагонали, но потом незаметно для себя увлекся и понял, что грех упрекать в увлечении подобным чтивом умниц Яну и Каниллу. В самом деле, хорошее средство для коротания скуки, перечитывать, конечно, никогда не будешь, но и не оторвешься, не узнав, чем же все кончилось...
Жила-была и до поры до времени горя не знала в сельском замке вдового отца очаровательная графиня, младшая сестра старшего брата, с которым они жили душа в душу (это графинечка по юной неопытности и романтическом взгляде на мир так полагала). Деревенские праздники (изображенные гораздо красочнее реальных), прогулки по лесу, грибы-ягоды, дружба с семейством бобров, первый в жизни роман с юным красавцем, сыном мельника, ограничившийся поцелуями в самых живописных уголках окружающего пленэра, ожидающаяся поездка с отцом в столицу, где девушке предстояло стать, благодаря древности рода и заслугам предков, фрейлиной наследной принцессы...
И вдруг все рухнуло. Отец, еще совсем не старый, никогда не жаловавшийся на хвори, внезапно умер – по мнению лекаря, от «сердечного удара». И не успели его похоронить, как с королевскими сержантами прискакал главный судья провинциария, и начался какой-то кошмар, вот только никак проснуться не удавалось, так что все происходило наяву.
Судья заявил в лицо героине, что отец умер не своей смертью, а был отравлен, и все улики против нее. Есть показания нескольких слуг и служанок о том, как она украдкой проскользнула в спальню отца и пролила что-то в его вечернее питье. В ее комнате нашли пузырек с неразведенным крысиным ядом – и уже схватили деревенского знахаря, признавшегося, что именно он накануне продал этот яд графине. Словом, улики были железные, и судья (понятно, изображенный исчадием ада), «со зловещей улыбкой на никогда не улыбавшемся уродливом лице», объявил: уже вечер, и не стоит отправляться в дальнюю дорогу на ночь глядя, а утром он отвезет преступницу в цепях в провинциарий, где ее вскорости ждет плаха.
Однако в подобных россказнях всегда присутствует старый верный слуга, баюкавший героиню на коленях в ее раннем детстве и преданный ей до
