2. Пришельцы
— Кордон девять! Я Кордон восемь! Как слышно меня, прием! Кордон девять! Я Кордон восемь! Как слышно меня, прием!
— Кордон девять на связи, — ответил капитан, потянув на себя микрофон старой полевой рации.
— Вы видели эту хреновину?
— Какую хреновину мы должны были увидеть? — Гусляков взглянул в сторону смотровых щелей.
— Медведя. Белого медведя. Он должен был в вашу сторону пойти. Огромный такой.
— Так это белый медведь был? — облегченно вздохнул Слава.
— Ты уверен, что это белый медведь? — настороженно спросил капитан.
— Ну, точно не панда, — засмеялся восьмой. — Мы час наблюдали за ним. Он из лесу приперся. Со стороны Висляево. Спину чесал об дерево долго. Как снег повалил, поперся сначала к реке, а потом вроде в вашу сторону завернул.
— Откуда здесь белый медведь вообще взялся?
— Так, ледниковый период, однако. Я и мамонтам не удивлюсь. Так видели или нет?
— Ну, метрах в пяти от нас беснуется какая-то тварь. Из-за метели не поймем, что это.
— Да мишка это, хе. Может это он разогнал всю живность в лесу? Ладно. Смотрите, чтоб он в город не полез. Конец связи.
— Ursus Maritimus, — тихо пробормотал Третьяков.
— Чего? — Николай попытался в темноте разглядеть профессора.
— Это по латыни. Морской медведь. Ну, или белый, как нам привычнее. Действительно, как он сюда попал? И он ли это за окном.
Прямо перед фронтальной смотровой щелью снова замаячила большая, рычащая туша.
Теперь, когда разуму людей было от чего отталкиваться в восприятии этого нечеткого, тонущего в вихрях пурги силуэта, он уже не казался им неописуемым монстром. Он действительно очень сильно напоминал белого медведя. И, похоже, им и являлся.
— Центральный пост! Я Кордон девять, прошу на связь! — крикнул в рацию капитан.
— На связи центральный пост.
— Вы мои переговоры с восьмым слышали?
— Про медведя? Слышал.
— Дай свет перед моим постом.
— Хорошо. Сейчас.
На одном из зданий позади блокпоста вспыхнул прожектор. Его мощный свет сильно ослаб, пробиваясь сквозь завесу кружащего снега, но все-таки осветил фигуру полярного медведя. Его устрашающий рев сменился недовольным ворчанием, и животное попятилось в темноту, в сторону Оки.
— Его вальнуть надо! — воскликнул Слава.
— Зачем? Он уходит. — Возразил Казанов.
— Да представьте, какая у него теплая шкура! Не то, что эти волчьи, кроличьи и кабаньи ошметки. Нельзя его упускать!
— Вот же люди. — Вздохнул Третьяков. — Все меняется, но только не люди.
— Вы, конечно, извините, Михаил Вениаминович, я понял, к чему вы сейчас клоните, — говорил Сквернослов. — Но вот совершенно не к месту. Мне не для того, чтобы эту шкуру у камина бросить для красоты, пришла в голову такая мысль. Людям выживать надо. И нам нужны звериные шкуры. И лучше всего шкуры полярных животных.
— Да об этом и не думал никто, пока белого медведя не увидели. Но стоило ему появиться, как человеку сразу вздумалось его убить, и при этом мотивировка нашлась моментально. — Старик сердился. Это явно слышалось в его голосе.
— Михаил Вениаминович, все-таки Слава прав. Хотя конечно ваши доводы я тоже могу понять. — Сказал Гусляков, продолжавший наблюдать в смотровую щель. — Да и спорить не о чем. Зверь ушел.
— В какую сторону? — послышался голос Эмиля.
— В сторону Висляево.
В Надеждинске хорошо знали это название. Небольшой поселок Висляево находился километрах в семи за Окой. На юго-востоке. Сейчас он был совершенно безжизненным. Но раньше там обитали людоеды. Они постоянно устраивали засады на группы искателей, охотников и древозаготовщиков из Надеждинска. Бывало, что и устраивали атаки на сам город, в надежде добыть оружие и людей для пищи. А еще им нужны были женщины. Каннибализм превратил этих тварей в настоящих сексуальных маньяков. Гормональная активность и уровень тестостерона у людоедов были небывало высоки. Так не могло долго продолжаться, и военная дружина Надеждинска устроила крупномасштабную военную операцию. Применили даже тяжелую артиллерию и бронетехнику, несмотря на жесткую экономию топлива. Но это был именно тот случай, для каких и берегли горючее. Это была единственная, не оборонительная, а наступательная акция общины. В Висляево устроили настоящую бойню и избавили Надеждинск от такого жуткого соседства. Военные мало говорили о подробностях той операции. Но ходили слухи, что им было приказано истребить всех до единого. В том числе и каннибальских детей, что и было сделано.
— Ты, что, Эмиль, догнать его решил? — Спросил Сквернослов.
— Я что, на ненормального похож?
— Ну, если честно, то есть немного, — хихикнул Слава, после чего снова послышался звук подзатыльника.
— Что за молодежь пошла. Совсем старших не уважают, — вздохнул Казанов.
— Мне тридцатник скоро, — возразил Слава.
— Годов у тебя, как у взрослого, а ума как у семилетнего.
— Кордон девять! Я центральный пост! Ну что там у вас? Прожектор нужен? — заговорила рация.
— Нет. Зверь ушел. Выключайте. — Ответил капитан.
— Понял. Выключаю. Конец связи.
Свет снаружи погас. Гусляков достал из ящика, на котором сидел, лучину и зажег, заменив ею давно догоревшую. В помещении снова воцарилось тусклое освещение. Оно хоть немного растворяло подавленность людей от шума вьюги снаружи.
Вячеслав снова вытащил карты.
— Кому фокус показать?
— Ты достал уже, — сурово ответил капитан.
Профессор стал откручивать крышку термоса.
— Кружки есть? Давайте чай пить.
Казанов достал из ящика, на котором сидел, алюминиевые кружки.
— Только четыре, — сказал он.
— Ничего, — махнул рукой Третьяков, — я из крышки попью.
Он стал разливать напиток, который только условно можно было назвать чаем. Это была заваренная кора дуба, подслащенная заменителем сахара, который в изобилии имелся на продовольственных складах военного гарнизона. Однако и этот напиток дозорные пили с удовольствием. Горячий отвар хорошо согревал.
— Могу предположить, — начал говорить профессор, смакуя так называемый чай. — Что скорее всего миграция северных животных расшатала и без того нестабильную местную экосистему. Если все дело в белых медведях, то все еще не так плохо. Я вообще полагаю, что за прошедшие годы, должны были появиться совершенно новые виды животных. Но до сих пор мы сталкивались только с крысами-мутантами и люпусами. То есть мутировавшей разновидностью волков.
— А люди? — спросил вдруг Николай, — разве людоеды, не есть мутанты.
