угрозу для путешественников. Протокол поведения в случае контакта с аборигенами к тому моменту не содержал правила поведения экспедиционного корпуса в подобной ситуации.
Мятеж дикарей не заставил себя долго ждать. Моряки, ведущие дозор у шахты, стали первыми жертвами восстания, не успев предупредить своих товарищей в форте. Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, аборигены всеми своими силами начали штурм форта. Опытные и хорошо вооруженные моряки давали достойный отпор, не позволяя дикарям проникнуть за частокол. Гарнизону уже начало казаться, что перевес на их стороне.
Судьбу «Крадущегося» решил офицер, отвечающий за постройку форта. Роберт Пирсон навсегда остался в памяти моряков как человек, чья самонадеянность повлекла смерть его товарищей. Выбрав для постройки частокола стволы дерева арукария, он небрежно пренебрег необходимостью обработать их маслом, выделяемым из листьев бересклета, для улучшения их огнеупорности. Ближе к рассвету аборигены догадались поджечь частокол, тот вспыхнул лучше любой лучины.
Когда они проникли внутрь форта, судьба его защитников была предрешена. Иона Форингтон оказался свидетелем гибели всех своих товарищей. Оказавшись последним выжившим, он усыпал землю вокруг себя трупами врагов. Окружившие его дикари готовы были растерзать обессиленного аурлийца, но вождь племени, впечатленный его смелостью и боевыми навыками, сохранил ему жизнь.
Цивилизованный мир далеко не сразу узнал о случившейся трагедии. Следующие два года Иона провел на острове Кроата. Дикари сожгли «Крадущийся», заставляя мистера Форингтона наблюдать за пожаром. Тела экипажа были растерзаны и изуродованы до неузнаваемости. Хоть вождь и сохранил Ионе жизнь, он заставил того ежедневно трудиться в шахте, добывая уголь.
Аурлиец стал его ручной мартышкой. Все время, до прибытия континентальной армии, снаряженной Советом, Иона хранил обет молчания, день за днем терпеливо трудясь в шахте. Тяжелый воздух, пропитанный углем, испортил его легкие, подарив постоянные приступы кашля на всю оставшуюся жизнь. Армия церкви, прибывшая с целью искоренить племя мятежных аборигенов, обнаружила Иону недалеко от шахты. Аурлиец самостоятельно избавился от дюжины своих стражников, имея в арсенале лишь кирку, которой трудился прошедшие годы.
Возвратившись в Корквил, Иона опустился на самое дно отчаяния в поисках спасения на дне бутылки. Именно тогда начал проявляться его скверный характер и упрямство. Если бы не протекция адмиралтейства, Иона уже несколько раз мог оказаться на костре инквизитора за свои богохульные высказывания. Помог старому другу именно мистер Кэрил-старший, устроив того на освободившееся место профессора академии и заставив товарища вернуться к нормальной жизни. Старик был частым гостем в поместье Кэрилов.
Зная историю старого рыцаря, Кэр, в отличие от других, понимал требовательность профессора во всем, что касалось безопасности экипажа. Узнав о предстоящей экспедиции адмирала Хариса, Иона был так настойчив, что не оставил капитану Хольту выбора, кроме как взять ворчливого старика к себе на борт. Так Иона Форингтон стал самым старым участником экспедиции.
Появившийся из-за угла профессор для своего почтенного возраста выглядел весьма недурно, хотя седина уже наполовину завладела его головой, перемешиваясь с короткими черными волосами. Седина также поглотила и часть его щетины, недостаточно длинной, чтобы называться бородой. Густые брови придавали его виду ощущение суровости еще до того, как он начинал говорить. Морщины на лбу и в уголках глаз появились на его лице уже очень давно. Между тем было что-то в глазах и облике мистера Форингтона, внушающее уважение и трепет. Движения старика все еще сохраняли свою скорость и силу, прославившие его в молодости. Стоило ему только сообщить вчерашним студентам о своем присутствии, как Кэр и Пит вытянулись по струнке, позабыв о зарождающейся драке.
— Прошу простить! — хором отчеканили лейтенанты.
— Думаю, будет лучше, если я сам провожу мистера Кэрила до его дома. Мистер Колгрейн, вы можете возвратиться в казармы. Вам стоит хорошенько отдохнуть. Завтра важный день для всех нас, — хриплый, задумчивый голос профессора не принимал возражений.
Да и выведенный из себя Пит больше не горел желанием находиться в присутствии благородного мистера Кэрила. Поклонившись мистеру Форингтону в знак покорности, лейтенант незамедлительно отправился исполнять приказ.
— Пойдем, Ваша светлость, — ухмыльнулся Иона, когда Пит скрылся за дальним поворотом.
Даже сквозь алкогольное опьянение Кэр понимал, что вел себя недостойно и неподобающе благородному человеку. Издевка уважаемого им профессора заставила его покраснеть от шеи до корней волос. Итан старался идти ровно, не шатаясь из стороны в сторону.
— Поздравляю с назначением. Отец попросил меня приглядывать за тобой. Не ожидал, что мое вмешательство потребуется так спешно, — ворчал Форингтон, но Кэр чувствовал, что старику действительно небезразлична его судьба.
— Как думаете, что нас ждет во Внешнем море? — не удержавшись, спросил Кэр, когда они уже прошли через городские стены, покинув столицу герцогства.
— Мне бы хотелось увидеть нечто, способное встряхнуть этот ставший слишком покорным и тихим мир.
— За подобное богохульство вас точно когда-то сожгут на костре. Не боитесь, что взор Создателя рано или поздно падет на вас?
— Что ж, у него осталось чуть больше суток на то, чтобы покарать старого еретика. Мне почему-то кажется, что там, куда мы отправляемся, Создателя нет.
Кэру стало не по себе от речей профессора, и он не решился продолжить диалог. Герцогство Корд было самым удаленным от священной столицы — Ортоса. Церковь позволяла герцогству мореплавателей значительно больше вольностей, чем остальным. Но даже при всех послаблениях власть церкви оставалась доминирующей, а ее законы обязательными к исполнению.
Ничего бы не мешало пьянице, валяющемуся в придорожных кустах, подслушать разговор двух человек в зеленых плащах и доложить об этом кардиналу Харт. О дальнейшем Кэр думать не хотел. За свою не очень продолжительную жизнь он уже десятки раз видел, как еретиков сжигали на главной площади, и не хотел оказаться на их месте.
Задумавшись и миновав поле из подсолнухов, Кэр не заметил, как оказался у невысоких стен родового поместья своей семьи. Не попрощавшись, Иона оставил юношу наедине со своими мыслями. В непроглядной темноте невозможно было разглядеть дальше вытянутой руки. Где-то вдалеке Кэр отчетливо расслышал, как мистер Форингтон зашелся в очередном приступе кашля.
Глава 2. Канун «Отчаяния»
Мягкие постукивания по стеклу больно отдавались в воспаленной после вчерашнего вечера голове. Найдя в себе силы принять то, что сулил ему новый день, Кэр наконец открыл глаза. Воспоминания о вчерашнем были заботливо упакованы и спрятаны в дальние уголки разума. Каждый луч утреннего солнца, проникающего в комнату, пронизывал Итана чувством стыда за вчерашнее высказывание в адрес Питера Колгрейна. Покидать теплую и уютную кровать совсем не хотелось. Аурлиец пытался определить источник неприятного звука, но взгляд еще не успел сфокусироваться.
С трудом поднявшись с кровати, Кэр направился в сторону таза с водой, чтобы умыться. Заботливый слуга Альберт каждый день наполнял его прохладной колодезной водой для своего юного господина.
Прежде чем потревожить идеальную водную гладь, Кэр на минуту завис, изучая собственное отражение. Вчерашнее злоупотребление элем давало о себе знать. Под карими глазами образовались синяки. Темные волосы, не доходящие даже до плеч, слиплись и представляли печальное зрелище. Побледневшее лицо отражало на себе все последствия вчерашней ночи.
В комнату постучали. Раздражающий звук исчез. Выросший в поместье Кэр мог спокойно определить по стуку, кто из немногочисленных слуг потревожил его покой.
— Что тебе, Альберт? — прохрипел он, даже не сомневаясь в том, что угадал имя стоящего за дверью.
— Ваш отец велел проследить, чтобы вы явились на церемонию вовремя и в надлежащем виде, — произнес из-за двери знакомый с детства голос.
— Отец у себя?
— Его сиятельство покинул поместье еще до рассвета. За ним явился гонец в белом плаще с посланием из Ортоса.
— Понятно, можешь подавать завтрак на одного, я скоро спущусь, — Кэр постарался произнести последнюю фразу спокойно, но его сильно расстроило, что в столь значимый для него день рядом не будет никого из близких.
Мать и сестра
